Елена Логунова - Декамерон по-русски

Увидев еще одно знакомое ему лицо, Полонский не то всхлипнул, не то хихикнул. Мне это не понравилось: именно с таких коротких звуков обычно начинаются долгие истерические припадки.

– Успокойся, Сева, Денис тут совершенно случайно! – внушительным голосом многоопытного гипнотизера сказала я.

– Да уж, конечно, случайно! – фыркнул капитан Кулебякин. – У меня, между прочим, рабочий день давно закончился, и я сегодня не на дежурстве! Мне Зяма посигналил!

– Зяма? – Я обернулась к брату, который в некотором отдалении утирал батистовым платочком слезы Шурочке.

Трошкина, нервно притопывая, стояла рядом, но одернуть бессовестного Зямку не смела. Шурочка рыдала, как Царевна Несмеяна, и явно нуждалась в утешении. Хотя лично я, будучи свободна от присущих подруге пацифизма и гуманизма, прописала бы этой кислой безвольной особе пару крепких оплеух.

– Зямочка, тебя зовут! – Алка охотно воспользовалась представившимся поводом оторвать своего неверного рыцаря от служения другой даме.

– Когда это ты успел позвонить Денису, братец? – опасно щурясь, спросила я. – И как ты это сделал? Мы же вроде все вместе сидели связанные на стуле?

– Это ты сидела на стуле, как дедушка Крылов, а мы с Аллочкой жались к твоим ногам, как басенные зверушки, – братец запоздало упрекнул меня в том, в чем я была не виновата. – Но у меня в заднем кармане специальный мобильник, а в нем функция тревожного вызова. Тройное с трехсекундным интервалом нажатие специальной кнопки на ребре посылает сигнал диспетчеру охранной службы и особому адресату.

– То есть мне, – кивнул Кулебякин. – А одновременно с сигналом приходит гугловская карта с указанием места, где владелец спецмобильника подвергается опасности. На всякий случай я запросил дежурного по городу и узнал о вызове, поступившем с этой самой точки. Какой-то мужчина позвонил по обычному мобильному телефону и сообщил, что обнаружил мертвое тело.

– Это я! – выступил вперед замнач Филев.

Кулебякин сотоварищи посмотрел на него откровенно критически, и Филев поправился:

– Не я мертвое тело! Я позвонил.

– Теперь я понимаю, почему ты подпрыгивал на заднице, как карась на сковородке! – сообразила я. – Ты, значит, спецкнопки нажимал! Не понимаю только, откуда у тебя такой чудо-телефон?

– От меня, – признался Денис. – Вообще-то, это для тебя телефончик, моя дорогая. Очень полезный подарок в стиле хай-тек! Зяма его только тестирует.

– Но раз полевое испытание прошло успешно, то и я тебе такой подарю, милая! – сказал Зяма Алке.

– Мне не надо, спасибо! – в один голос воскликнули мы с подружкой, а я подумала, что при случае обязательно испорчу это чудо враждебной техники.

– Да если у влюбленных мужчин будет возможность в любой момент выяснить координаты точки, в которой подвергаются опасности их любимые женщины, нам, несчастным, останется только беззубый флирт в Интернете! – горячо нашептала мне Трошкина уже в машине по дороге домой.

– Флирт в Интернете, говоришь? – задумчиво пробормотала я и оглянулась.

Свет фар на несколько мгновений выхватил из темноты неподвижный автомобиль, цвет и марку которого я определить не успела, и его спешившегося водителя.

Чертовщина, как сказал Полонский! Лицо этого длинноволосого парня было мне знакомо! Это был Алик Мучкин. Именно его фотографии в «Одноклассниках» совсем недавно показывала мне Алка.

Как свидетели трагедии, Филев и Барышников вынуждены были задержаться для предметного общения с опергруппой и уже ночью возвращались в лагерь своим ходом.

На крутом повороте в полынных зарослях путникам встретилась одинокая живая душа – длинноволосый парень с печатью страдания на лице и пустой канистрой в руке.

– Мужики! – завидев Филева и Барышникова, обнадежился парень. – Где горючее найти, не подскажете?

– Ха! – с мрачным сарказмом изрек Барышников и прошел мимо.

– Горючее, милый, мы и сами искали, – со вздохом поведал замнач Филев, тоже даже не притормозив. – Искали горючее, а нашли неприятности…

– Забудь про горючее! – уже издалека крикнул Барышников.

Как педагог, он считал своим долгом хотя бы иногда давать молодым людям полезные советы.

– Ну, и что это было? – с большой претензией вопросил Зяма, перебив наше с Алкой оживленное шушуканье на увлекательную тему взаимоотношений полов. – В какую гнусную историю мы встряли на этот раз?

– Почему сразу гнусную? – обиделась я. – Вообще-то, это была история обманутой любви.

– Расскажи, пожалуйста, – попросила Трошкина и завозилась на сиденье, устраиваясь поудобнее, как ребенок, которому на ночь расскажут сказку.

– Да-да, дорогая, расскажи! – поддержал эту просьбу Денис.

Он возвращался в город с нами на Зяминой «Тойоте».

Я заколебалась.

– Расскажи, расскажи! – канючила Алка.

– Завтра расскажу, ладно? – попросила я и снова оглянулась. – Мне еще нужно кое-что проверить. Поставить, так сказать, небольшой эксперимент.

– Экспериэнциа эст оптима магистра, – одобрительно сказал премудрый попугай.

– Опыт – лучший учитель, – перевела Трошкина специально для Кулебякина, не знающего латыни.

– Только, пожалуйста, не ставьте больше опасные опыты на себе, – попросил Денис.

– Да-да! Кто бы знал, что обыкновенная поездка в салон красоты обернется таким приключением! – поддакнул Зяма.

– С мужиками бывает страшно скучно! – шепнула мне Трошкина. – Они не любят приключений!

– Мужики слишком разумные, – вздохнула я.

– Хомо сапиенс! – точно скопировав мою неодобрительную интонацию, резюмировал наш новый друг попугай.

Пятница

Несмотря на усталость, я еще ночью, как только вернулась домой, позвонила Зое Липовецкой и обрадовала ее сообщением, что наш дорогой и любимый коллега Сева Полонский благополучно нашелся. Точнее, я сказала, что это мы с Алкой его нашли и уже даже привезли в город.

Возможно, я немного исказила факты, но это было совершенно необходимо сделать для того, чтобы вчерашним героическим свершением компенсировать неблаговидный поступок, который я запланировала на завтра. Я собиралась прогулять рабочий день и честно предупредила об этом Зою, объяснив, что труды по поиску Севы и возвращению его в родные пенаты опасно истощили резервы моего организма. И поэтому мне жизненно необходимо досрочно уйти на выходные!

Утром, которое наступило для меня часов в десять, не раньше, я долго валялась в постели, складывая в голове кусочки мозаики. Картинка получалась четкая, всего с одним белым пятном. Но я уже представляла, каким может быть этот недостающий пазл, осталось лишь его найти. Вот только где?

Я долго думала, последовательно перебирала варианты, но гениальная догадка осенила меня только после того, как за дверью послышались шорохи нетвердых шагов и душераздирающие зевки, знаменующие выход в коридор пробудившегося Зямы.

– Доброе утро, сынок! – приветливо сказал ему папуля, терпеливо дожидающийся в кухне появления припозднившихся едоков.

И тут же в клетке на тумбочке рядом с моим диваном завозился Кортес:

– Добр-рое утр-ро! Бон жур-р! Гут-тен мор-рген! – затарахтел он, назойливо демонстрируя знание иностранных языков.

– Не галди, а? Мешаешь думать! – досадливо попросила я.

И вдруг до меня дошло!

– Мама дорогая! – пробормотала я.

– Либе-р-р муттер, – нежно проклекотал Кортес и внимательно посмотрел на меня одним глазом, явно ожидая продолжения.

Я отшвырнула одеяло, резвой рысью на четвереньках пересекла диван и сдернула с тумбочки птичью клетку.

– А ну, подвинься!

Открыв дверцу, я сунула руку в попугаичьи апартаменты.

– Кар-рамба! – возмутился Кортес и забрался на жердочку.

Сидя там, он с неодобрением наблюдал за тем, как я ворочаю его кормушки, поддоны, игрушки, подушки и прочее барахло, образующее сложный культурный слой на дне клетки.

– Ничего!

Я сказала это вслух, и пернатый умник тут же злорадно отозвался:

– Нихиль!

– Не каркай!

Я потерла лоб, склонила голову к плечу, как попугай, и внимательно посмотрела на клетку. Странно. А может быть?..

– Выходи, Сова, Медведь пришел!

Слегка измененной цитатой из мультика про Винни Пуха и рукой, работающей, как венчик электрического миксера, я безжалостно выгнала попугая из его дома, опустошила клетку, полностью освободив ее от всех и всяческих вложений, и перевернула вверх дном.

Ничего. Полный нихиль.

Хотя…

В одном месте матовый, в мелких царапинках пластик тускло лоснился. Я поскребла пятно ногтем, но блеск не стерся и рельеф не сгладился. Я посмотрела поближе: было похоже, что это место запачкано чем-то вроде затвердевшей смолы…

«Да это же клей!» – торжествующе вскричал мой внутренний голос.

Тогда я вышла в коридор, громко хлопнула в ладоши и позвала:

– Мама, папа, Зяма, бабуля! Все сюда!