Дарья Калинина - Любовник для Курочки Рябы
— Это моя маленькая тайна, — загадочно ответила Мариша. — Но ручаюсь, что преступнику она не понравится.
Не знаю, Маришины ли слова подействовали или просто то, что прошлой ночью мне почти не пришлось поспать, но я заснула сразу же, как только рухнула на кровать. Я еще успела подумать, что, общаясь с Маришей, всегда валюсь по вечерам в постель, не чуя под собой ног, как уже спала.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
До середины ночи все шло хорошо. Белье на наших с Маришей кроватях уже давно поменяли. Простреленные матрасы и подушки забрали, так что никто и ничто не тревожило нашего покоя. И мы сладко посапывали в своих кроватях, набираясь сил для следующего дня.
Так было где-то часов до двух ночи. Почему я не могу сказать точней? Потому что впоследствии выяснилось, что у всех троих часы показывали разное время. И гостиничные часы тоже не смогли пролить свет на этот вопрос, потому что их показания не совпадали с показаниями всех наших часов.
Но в целом было где-то от без четверти два до двадцати минут третьего, когда на балконе раздался жуткий грохот, плеск воды и чьи-то проклятия, от которых мы разом проснулись.
— Что это? — первой вскочила с кровати Юлька.
— Похоже, у нас гости, — ответила Мариша, резко садясь на кровати, — сработала моя сигнализация.
— Сигнализация?! — хором воскликнули мы. — Какая сигнализация?
— Сигнализация, которую я установила на балконе, — озабоченно пояснила Мариша. — На случай внезапного ночного вторжения.
— И… И она сработала? — с трепетом спросила я.
— Ну да, — кивнула Мариша. — Ты что, сама не слышишь?
Вообще говоря, глухой и тот бы услышал. На балконе продолжало греметь. Похоже, злоумышленник основательно запутался в Маришином капкане. При этом он издавал громкие рычащие звуки.
— Что ты там устроила? — с ужасом спросила у Мариши Юлька.
— Да так, — равнодушно ответила Мариша, прислушиваясь к крикам у нас на балконе. — Немного веревок, немного шезлонгов, пластиковое ведро с водой и мои личные запасы краски для волос.
— Ты же не красишь волосы, — растерялась я. — Или думала на отдыхе попробовать?
Но Мариша мне не ответила. Она по-прежнему прислушивалась к шуму на балконе. Причины такого интереса мы с Юлькой не понимали до тех пор, пока Мариша каким-то растерянным голосом не спросила у нас с Юлькой:
— Вам не кажется знакомым этот голос?
Мы прислушались повнимательней. И я ахнула:
— Это же голос Карла!
— — Тебе тоже так кажется? — обрадовалась Мариша. — Куда ты?
— Надо его выручать, — ответила я. — Помоги сдвинуть шкаф.
Но Мариша медлила.
— Ну, в чем дело? — нетерпеливо спросила я у нее.
— Понимаешь, боюсь, он сейчас будет не в лучшем настроении, — сказала Мариша. — Стоит ли его впускать к нам в номер?
— Так ты что, предлагаешь оставить его там? — удивилась Юлька.
— Ну, вообще-то… — замялась Мариша. — Ладно, вы правы. Открываем!
Мы торопливо отодвинули шкаф, который загораживал нам всю видимость. И испуганно ахнули. На балконе ворочалось что-то темное и жуткое. И это что-то определенно ругалось голосом Карла. Увидев нас, стоящих в просвете двери, Карл перешел на русский язык. Меня лично это порадовало, значит, мужик еще сохранил остатки здравого смысла. И можно было надеяться, что придушить он нас не придушит.
Карл сделал несколько шагов в нашем направлении. И оказался в номере. Тут мы по-настоящему испугались. Карл был весь в какой-то пахучей черной жидкости, которая стекала с него и оставляла мерзкие пятна на нашем безупречно чистом полу.
Вдобавок за его левой ногой волочилась веревка, на конце которой был привязан шезлонг. Это вызывало сходство Карла с каторжником, волочащим за собой цепь с ядром.
— Что это такое? — спросил у нас Карл, протягивая к нам руку, всю перепачканную черной краской.
— Не переживай, это краска для волос, — сказала Мариша. — Очень дорогая.
Последнее заявление почему-то примирило Карла с жизнью, а может быть, после пережитого стресса его просто не держали ноги. Во всяком случае он рухнул в кресло, издав при этом душераздирающий стон и перепачкав еще один предмет обстановки нашего номера. Мы столпились возле него, не зная, за что взяться. Наконец мы сообразили отвязать от ноги Карла веревку, в которой он запутался. И Мариша сказала:
— Дорогой, тебе нужно помыться.
— Да, — слабым голосом согласился с ней Карл.
Поднявшись из кресла, он прошлепал в ванную комнату, оставляя за собой по всему номеру черные следы. Стоило Карлу закрыть за собой дверь ванной комнаты, как мы немедленно выглянули на балкон. Там царил хаос и разорение. Пальма валялась на полу. Горшок, в котором она росла, был разбит, а земля рассыпалась по всему балкону. Вдобавок все было залито потоками черной жидкости, в которой плавал одинокий шезлонг.
— Надо бы навести тут порядок, — сказала я. — А то завтра Тату при виде такого ужаса кондрашка хватит.
И мы попытались навести на нашем балконе подобие порядка. Удалось нам это лишь отчасти. Черную жидкость мы тряпками подогнали к краю балкона и она стекла вниз. Пальму с остатками горшка мы сгребли в угол. А шезлонг просто поставили сушиться. После этого мы вернулись в номер и принялись дожидаться Карла. Наконец он вышел.
— Ой! — сказала Мариша.
Мы с Юлькой ничего не сказали. Мы потеряли дар речи.
Карл отмылся, но при этом его лицо и руки были покрыты неровными серыми подтеками, которые остались на тех местах, куда попала краска. Волосы у Карла и так были темные, так что нам трудно было понять, попала на них краска или нет.
— Где ты купила эту гадость? — наконец спросил у Мариши Карл, пристально изучив себя в зеркале.
— В Палермо, — ответила Мариша. — В одном магазинчике. Продавец уверял, что это отличное средство для любого типа волос. Содрал с меня кучу денег.
— И не зря, — задумчиво ответил Карл. — Средство и в самом деле отличное. Не отмывается.
Похоже, все случившееся его серьезно удручало. Он оглядел нашу комнату, задержался взглядом на баррикаде из мебели возле входной двери, и в его глазах мелькнуло понимание.
— Так это вы от злоумышленника приготовили эту ловушку на балконе? — воскликнул он.
— Ну, ясное дело не для тебя, — пробормотала Мариша. — Карл, а зачем вообще ты полез к нам в номер через балкон? Почему не постучал в дверь?
— Я стучал, — кивнул Карл. — Долго стучал. Начали выглядывать соседи. Но вы все не отвечали. Я встревожился и решил, что стучать больше не буду, а проникну в номер через балкон. Ведь тому вчерашнему типу это удалось.
Мы с подругами переглянулись и, не выдержав, начали смеяться.
— Что вы смеетесь? — обиделся Карл. — Вы бы лучше попытались отмыть эту краску с вашего ковра, пока она окончательно не высохла. Иначе придется выплачивать администрации его стоимость.
После этих слов нам стало не до смеха. Мы быстро кинулись в ванную. Тут тоже все было в черных подтеках. Полотенце, которым вытирался Карл, оказалось грязно-серого цвета. И мы не долго думая использовали его вместо половой тряпки. Но ни мыло, ни шампунь не помогли нам отчистить ковер. С плиток, которыми был выложен пол в нашей комнате и на балконе, мы краску смыли, а вот на светлом ковре четко просматривалась цепочка грязно-серых пятен, в которые превратились следы от ног Карла.
— Кошмар! — сказала Мариша, озирая дело рук своих.
— Какая стойкая краска! — восхитилась я. — Но, честно говоря, лучше бы ты, Мариша, выбрала тон посветлей.
— Ну, я вижу, что с вами все в порядке, — неожиданно заявил Карл. — Пожалуй, я пойду.
И он двинулся к выходу, попытался самостоятельно разобрать баррикаду, дернул за ножку стула и…
— Осторожно! — крикнула я, но было поздно.
Пуфик, который Мариша пристроила на самом верху, сорвался с места и полетел вниз. Прямо на Карла.
— Ox! — крикнули мы все трое, когда пуфик угодил Карлу прямо в лоб.
Когда мы подбежали, Карл лежал на полу без движения. И у него почему-то слабо дергалась одна левая нога. А на лбу стремительно вздувалась синяя шишка. Пуфик, который углом угодил Карлу в голову, был довольно тяжелой штукой. И мы всерьез встревожились. Кроме того, снова раздался стук в дверь.
— Что у вас там происходит? — по-немецки спросили у нас.
— Это коллеги Карла, — испуганно прошептала Мариша. — Что делать? Открыть?
— Если мы откроем и они увидят своего друга в таком виде, мы с ними потом никогда не наладим контакта, — сказала я.
— Да, впечатление должно быть сильное, — согласилась Юлька, скептически посмотрев на распростертого на полу и перепачканного краской Карла.
— Но если мы не откроем, они, еще чего доброго, поднимут тревогу, — сказала Мариша. — Карл, наверное, сообщил им о своем намерении проникнуть в наш номер через балкон. И они знают, что он тут. Нужно открыть.
