Полина Раевская - Одинока и крайне жестока, или Как выйти замуж за один день
– Оль, закружился, да и негде было приобрести. Но ты ж меня знаешь, в следующий раз… С меня ящик!
– Ладно, ладно, – ворчливым тоном, соответствующим ее возрасту, пробормотала женщина. – Придется вас из своих запасов угощать. Эх, молодежь! – она бросила на нас полный лукавства взгляд кокетливой девчонки и резво засеменила прочь с поля.
С удивлением глядя ей вслед, я вымолвила:
– И что это было?
– Это? – усмехнулся Антон. – Это, душа моя, Полина Алексеевна, легендарная Ольга Заслонская – женщина, которая на самолетах летала, когда нас с тобой и на свете-то не было. Время, проведенное ею в воздухе, превышает наш с тобой совокупный возраст. Мировая старушка! Тебе она понравится!
– Не сомневаюсь, – мой веселый смех удивил Антона. В конце концов, откуда ему знать, что я готова была расцеловать старушку сразу же, как только увидела. Хотя бы за то, что она – это она, а не гламурная красотка, похитившая сердце моего супруга.
– Боевая бабушка, да? – проницательность отказала моему мужу, и он расценил мое веселье по-своему.
– Ага! – кивнула я, на секунду даже забыв о том, какое испытание придумал для меня Антон. Но стоило бросить взгляд на стоящую поодаль «тезку», как сердце тут же стянул ледяной обруч ужаса. – Слушай, – попятившись, произнесла я, – как думаешь, нас Яровой не хватится? Не ровен час, пожалует зачем-нибудь в отель, а нас-то и нет на месте.
– Не боись! – усмехнулся супруг. – Валера, он ведь только с виду страшный, а договориться с ним всегда можно. Не тронет он нас, тем более по такому пустяку – подумаешь, на пару часов недалеко отлучились.
Конечно, опасалась я вовсе не грозного следователя, но признаться в этом Антону отчего-то не решилась. Было ли тому причиной желание разделить с супругом его увлечение, попасть в его тайный мир, или же я просто постеснялась признаться в своих страхах, не знаю, но разбираться в этом оказалось некогда – Антон стремительно преодолел расстояние, разделявшее его со стальной Полиной, и, сияя медным пятаком, представил ее мне.
– Нравится? – поинтересовался он, похлопывая «Пегаса» по металлическому крупу.
Я завороженно кивнула в ответ, рассматривая сияющие хромом заклепки на крыльях. На вид вроде прочные, хотя кто ж их знает? Супруг, расценивший мое оцепенение по-своему, жестом подозвал Ивана.
– Вань, мы сейчас пару кругов над аэродромом сделаем, проследи, чтобы все было в порядке.
Огромный детина лениво кивнул в ответ и зашагал прочь.
– Что в порядке? – слегка заикаясь, поинтересовалась я.
– Не бери в голову, чисто технические дела, – улыбка приклеилась к чувственным губам моего супруга, отчего разумные мысли покинули мое сознание. Иначе как еще объяснить то, что буквально через десять минут я, Полина Алексеевна Ульянова, покоряла голубые просторы высокого неба?
Для кого-то подобное, может, и пустяк, но только не для меня. Я и обычные-то полеты переношу с трудом, а уж тот, в котором земля видна как на ладони, и никуда не деться от этого зрелища, то и подавно.
Мне бы очень хотелось описать наше с Антоном приключение красиво. Рассказать о восторге, охватившем меня при виде раскинувшихся под крылом самолета просторах. Поведать о том, как сердце опускалось в пятки при каждом развороте, но тут же возвращалось назад, трепеща от радости. Поделиться ощущениями, вызванными будоражащим кровь адреналином, непередаваемыми эмоциями от покорения неба и прочим, прочим, прочим.
Увы, это будет неправда. На самом деле все прошло куда прозаичнее. Стоило только самолету, проскакав по бетонным плитам аэродрома, выйти на гладкую, ровную взлетную полосу, как в моей душе сразу же поселился ужас, не покидавший ее все время нашего приключения. Сердце действительно ухнуло в пятки, да там и осталось. Прочие органы, видимо недовольные поведением главного мотора, тут же устроили революцию. Работавший до этого как часы мочевой пузырь сообщил мне о своем остром желании избавиться от содержимого. Аналогичный сигнал послал и кишечник. Желудок тоже решил не отставать, действуя еще более решительно, отправив съеденную за обедом пищу в область трахеи. Мол, пусть там разбираются.
Так что, сказать по чести, раскинувшиеся внизу красоты я не увидела – все мои усилия оказались направлены на борьбу с собственным организмом, органы которого один за другим давали сбой. Меня мутило, крутило, бросало то в жар, то в холод, а в голове стучала лишь одна мысль – скорее бы все это закончилось!
Хорошо еще, что маленький двухместный самолет устроен таким образом, что пилот практически не видит пассажира. Я сидела прямо за Антоном, и в те редкие мгновения, когда он, развернувшись, одаривал меня радостным взглядом, собирала всю волю в кулак, чтобы ответить тем же.
Подозреваю, мой вымученный оскал мало походил на улыбку Джоконды, но, как говорится, чем богаты.
– Ну, как тебе? – поинтересовался Антон, перекрикивая шум работающего двигателя.
Вместо ответа я выставила вперед сжатую в кулачок руку, не забыв оттопырить вверх ее большой палец – на конкурсе «Лицемер года» первое место мне было бы гарантировано. Но чего не сделаешь ради удовлетворения супруга? И мне таки удалось его осчастливить – Антон довольно хмыкнул и вновь развернулся к приборам. Чем очень меня порадовал. Во-первых, потому, что изображать даже подобие восторга в течение долгого времени оказалось выше моих сил. Во-вторых, каждый раз, когда он отворачивался от штурвала, сердце, бившееся в пятках пойманной в силки птицей, замирало и переставало качать кровь по венам. Задержи муж взгляд на моем лице подольше, и меня уже никакая реанимационная бригада не откачает.
И вдруг я увидела его. Небо! Бездонное, голубое, лишь кое-где отмеченное пористыми облаками, разбросанными, словно островки посреди безбрежного океана. Сосредоточившись на своих страхах, я не могла или просто не хотела увидеть эту вечную красоту, которая существовала за много миллионов лет до нашего появления на свет и, безусловно, будет существовать после.
Сколь же мелкими, по сравнению с ней, казались наши проблемы! Какими смешными – переживания! В голове одна за одной проносились фразы, распространенность которых сделала их банальными, хоть и не лишила значимости: о том, что мы лишь гости на этой планете, что даже самые важные из нас не более чем песчинки в ее пустыне, что все, почитаемое нами как важное, не заслуживает внимания.
Пронеслись и исчезли эти мысли, оставив после себя лишь легкий шлейф. Казалось, задержись я на них хоть на минуту, задумайся об этом всерьез, и мне откроется сияющая истина – вся правда о смысле жизни. Увы, уже в следующую минуту мое сознание вернулось в кабину самолета и наполнилось иными, куда более прозаичными мыслями: а что будет, если мы упадем? Есть ли шанс выжить? Умелый ли Антон пилот? Почему я такая дура, что думаю об этом только сейчас, даже не поинтересовавшись его летным стажем перед тем, как залезть в кабину? И многое, многое другое в том же духе.
Правда, и эти мысли проносились мутным потоком, оставляя после себя лишь «мусор» и «ил» в виде отягощающих сознание эмоций. Последних было столько, что я даже не могла понять, чего боюсь больше – погибнуть во цвете лет, покалечиться или не успеть попасть в туалет, потребность в котором с каждой минутой ощущала все сильнее.
Но, как известно, всему приходит конец. Подошло к своему логическому завершению и это приключение. Сказать, что я готова была целовать землю, на которую ступила моя нога, – ничего не сказать. С огромным трудом, стараясь не расплескать свое содержимое, выбралась я из кабины и, поддерживаемая Антоном, пошатываясь, побрела к ангару.
Супруг, явно испытывающий совсем иные эмоции, ничего не заметил и расценил мое состояние как естественное головокружение от успешного знакомства с небесами.
– Скажи же, высший класс?! – с восторгом завопил он, до конца не восстановив слух после пребывания в оглушающем шуме.
Поморщившись, я только кивнула. Отчасти потому, что не имела сил для того, чтобы выдавить из себя хоть слово, отчасти потому, что опасалась лишиться содержимого желудка, если открою рот.
Но все же говорить мне пришлось:
– Где у вас тут туалет?
Наверное, совсем не этих слов ждал от меня Антон, но что делать, если именно они наиболее ярко отражали мои теперешние желания?
Кажется, до мужа что-то начало доходить, так как, внимательно посмотрев на меня, он переменился в лице и молча отвел в необходимое помещение, где я наконец-то смогла отвести душу.
Покидать дамскую комнату, которая, конечно, не была никакой дамской, очень не хотелось – пугала предстоящая встреча лицом к лицу с Антоном. Врать я не умела, а разочаровывать супруга, рассказав ему о своих истинных впечатлениях от полета, почему-то казалось неправильным.
