Джоржет Хейер - Никотин убивает…
Гай вылупился на нее:
— Да они же все время цапались!
— Да, но ведь они так привыкли к этим перепалкам, и потом, очень часто они вместе нападали на дядю. То есть у мамы был какой-то партнер, хороший ли, плохой ли… Было с кем спорить и ссориться… И когда одна болела, другая за ней ухаживала… Ведь так?
— Лучше бы они не ухаживали друг за другом! — нервно вздохнул Гай. — Что это там мама дала ей утром после завтрака? Вместо того чтобы вызвать доктора! Да еще запретила прислуге заходить в спальню к тете Гарриет! Полиция теперь и за это ухватилась.
— На месте мамы всякий бы поступил точно так же. Это естественно, ведь мама думала, что тетя уснула.
Гай только было разинул рот, чтобы ответить, но тут дверь в библиотеку отворилась и миссис Мэтьюс, стоя в дверном проеме, негромко сказала:
— Стелла, ты мне нужна…
— Да, мама, я здесь. В чем дело?
Миссис Мэтьюс ввела ее в библиотеку.
— Милая моя девочка, я прошу тебя хорошенько все вспомнить и рассказать суперинтенданту. Помнишь, когда бедная тетя Гарриет почувствовала себя плохо, мы с тобой решали — послать за доктором или нет?
— Да, я прекрасно это помню, — отвечала Стелла. — И мне казалось, что вызывать его нет никакой нужды.
— Все это бесполезно, миссис Мэтьюс, — заметил Ханнасайд, сидевший у окна. — Но факт остается фактом, и вы не вызвали врача к больной, хотя с вашим опытом должны были вполне понимать необходимость этого. Вот и все. Слуги говорят, что, когда она проходила по холлу, на ней просто лица не было…
— Слуги вам расскажут! — вмешался Гай. — Им просто охота почесать языки, это ведь темные люди…
— Итак, миссис Мэтьюс, вы не заметили у своей золовки симптомов никотинового отравления? — бесстрастно продолжал Ханнасайд, не обращая на Гая ни малейшего внимания.
— Нет, естественно! — воскликнула миссис Мэтьюс. — Я была уверена, что у нее обычная слабость.
— А разве она не жаловалась вам на ужасное самочувствие?
Миссис Мэтьюс глубоко вздохнула:
— Да, но мисс Гарриет никак нельзя было отнести к разряду стоических женщин… Она не склонна была преуменьшать свои недуги, скорее наоборот… Во всяком случае, для меня было очевидно, что у нее расстройство желудка, и я попыталась ей помочь, чем могла…
— И все же миссис Бичер, которая знала ее больше семи лет, говорит, что мисс Гарриет не любила болеть и терпеть не могла, когда за ней ухаживают! — заметил непреклонно Ханнасайд.
— Что вам может сказать кухарка? Неужели вы думаете, что мисс Гарриет стала бы доверительно с ней беседовать? Стелла, расскажи, какой шум поднимала тетя Гарриет, стоило ей слегка простудиться!
— Миссис Мэтьюс, мне заранее ясно, что ваша дочь подтвердит любое слово, сказанное вами. Для меня это ничего не значит.
И тут Гай, который до тех пор молча кусал губы, вдруг сказал отчаянным голосом:
— Погодите. Стелла, усади маму. Послушайте, суперинтендант, моя мать здесь совершенно ни при чем. Что говорит кухарка, это совершенно неважно. Мы, все трое, совершенно отчетливо видели, что мисс Гарриет была слегка нездорова, вот и все! Не станете же вы звать врача из-за легкого несварения желудка?
— Все может быть, — покачал головой Ханнасайд. — Но между завтраком, где мисс Гарриет видели вы, и ее появлением в холле, где ее видел дворецкий и кухарка, не могло пройти больше одной-двух минут, а за такой короткий срок человек не может так резко заболеть…
— Но послушайте, ведь тогда вы должны признать, что лекарство, которое дала мама, она выпила уже после того, как ей стало худо! После завтрака и после ее появления в холле!
— Да, я это учитываю, — холодно заметил Ханнасайд.
— Это абсурдно, но суперинтендант считает, что я могла влить яд в утренний чай мисс Гарриет, — с вымученной улыбкой сказала миссис Мэтьюс. — И если бы это не било так больно по чувствам, я могла бы просто посмеяться над такими заявлениями! Я не вставала до самого завтрака, я не была одета, я, наконец, просто спала — что я могла сделать с чаем на подносе, в коридоре?
— А вот девушка, которая заходила к вам в спальню в то утро, утверждает, что вы уже вполне проснулись к этому моменту. Так что уверены ли вы, что говорите мне правду?
— Я понимаю только то, — трагическим голосом воскликнула миссис Мэтьюс, что вы чувствуете себя вправе оскорблять меня, как только возможно. Вам остается только арестовать меня… И я удивляюсь, почему вы медлите…
И тут снова вступил Гай. Он вцепился руками в спинку стула, на котором сидела мать, и срывающимся голосом заговорил:
— Никто не арестует тебя, мама. Вы очень проницательны, суперинтендант, но это… Это я отравил тетю Гарриет. Мама здесь ни при чем.
— Гай, идиот! — вскрикнула Стелла.
Но Гай не обратил на ее крик внимания, а продолжал квадратными глазами смотреть на Ханнасайда как завороженный. Миссис Мэтьюс, словно с трудом шевеля языком, пробормотала:
— Все это глупости. Не слушайте его. Я в этом совершенно уверена…
Ханнасайд посмотрел на Гая с некоторым любопытством, но на сей раз без всякой холодности:
— И каким же образом вы ее отравили, мистер Мэтьюс?
— Чаем, — сказал Гай. — Тем, который она пила за завтраком. Я спустился в столовую раньше всех. И я знал, что сестра всегда пьет кофе. Когда я говорил, что в то утро пил чай, я вам солгал. Я пил кофе.
— Господи, что ты говоришь, мальчик мой, — сказала миссис Мэтьюс. — Не слушайте его, суперинтендант, мой сын просто хочет выгородить меня.
— Так-так… А своего дядю тоже вы изволили отравить? — с тем же любопытством в глазах спросил Ханнасайд.
— Именно, я подлил ему никотин в виски, — с отчаянной решимостью отвечал Гай.
— Да хватит тебе, Гай, — прошипела Стелла. — Ты ведешь себя как трагик в дешевой мелодраме! Ты не пил кофе в то утро, ты не пьешь кофе по утрам, и я прекрасно помню, что ты пил чай, который, выходит, сам и отравил? Что за чепуху ты несешь!
Гай, не глядя на нее, спросил у Ханнасайда:
— Ну что ж, у вас есть ордер на мой арест?
— Боюсь, пока нет, — сказал Ханнасайд.
— Тогда потрудитесь выписать его…
— Я обязательно сделаю это, как только у меня будут достаточные основания, — хладнокровно отвечал Ханнасайд.
— Какие еще основания вам нужны? — воскликнул Гай, трясясь от возбуждения, но пытаясь казаться высокомерным.
В этот момент в комнату вошел сержант Хемингуэй с запечатанным пакетом.
— Извините меня, — бросил Ханнасайд официальным тоном, вскрывая пакет. Достав оттуда несколько скрепленных листков, он углубился в их изучение. Наконец он поднял глаза на Гая и сказал:
— Прошу прощения, мистер Мэтьюс, но у меня теперь явно нет оснований для вашего ареста. Вы, кажется, сказали, что подлили яд в чай мисс Гарриет, не так ли? Так вот, мисс Гарриет Мэтьюс НЕ ГЛОТАЛА никотина.
После этих слов в комнате повисло ошеломленное молчание.
Первым заговорил Гай:
— Как это она его НЕ ГЛОТАЛА? Ведь она же отравилась им?
— Да, но вы не так много знаете о ее отравлении, как пытаетесь рассказать, — заметил Ханнасайд. — Никотин не попал ей в желудок, он впитался в мягкие ткани рта — точнее, в десны, — он легонько помахал листками из распечатанного конверта. — Тут описаны результаты экспертизы, которых я так ждал. Итак, яд попал в рот мисс Гарриет Мэтьюс из тюбика зубной пасты.
— ТЮБИКА ЗУБНОЙ ПАСТЫ? — пробормотал Гай и замолк окончательно.
Ханнасайд аккуратно сложил листки и засунул в карман пиджака. И тут миссис Мэтьюс прошептала:
— Это значит, что убить мог любой…
— А вот я так не думаю, — с иезуитской усмешкой ответил ей Ханнасайд.
Но миссис Мэтьюс тут уж прорвало. Она поняла, что теперь обвинения против нее уже не столь весомы…
— Подумать только, ввести яд в зубную пасту! И как аккуратно это надо было сделать! Конечно, суперинтендант, я понимаю, что ваш долг — подозревать каждого, и вам вообще-то не позавидуешь! Боже мой, тюбик зубной пасты! А ввести яд туда можно было шприцем, да, наверное, шприцем… Но я сомневаюсь, чтобы у кого-нибудь в этом доме была такая штука!
Гай сделал нетерпеливый жест, прося ее помолчать, и сам спросил Ханнасайда:
— А вы можете сказать нам, как это было сделано?
— Пожалуйста, — кивнул Ханнасайд. — Яд был введен именно таким образом, который только что описала ваша мать. С помощью шприца. Никотин был введен через прокол в хвосте тюбика, примерно в середину. В пасте на донышке тюбика никотина нет, очевидно, его не было и в самом начале.
— Вот это да, — встряхнул головой Гай. — Хитро… И значит, это могло быть сделано когда угодно и кем угодно? Значит, тетя Гарриет несколько дней сама продвигала по этому чертовому тюбику свою смерть… Жуть!
— Это просто ужасно, — прошептала Стелла. — Какое дьявольское убийство…
