Наталья Александрова - Отмычка от разбитого сердца
— Ну, отдай ему, что ли…
Надежда развязала Люськину наволочку, открыла шкатулку, протянула ее пастору.
Тот схватился рукой за горло, как будто ему стал тесен воротничок, лицо у него странно изменилось.
— Это не христианская реликвия… — проговорил он по-русски, справившись с волнением. — Но это предмет, священный для каждого финна… я глубоко благодарен вам за его возвращение…
— Вот так-то, — удовлетворенно сказал дед Семен, — все что могли, мы сделали. Пускай они теперь сами разбираются, на высоком уровне, что с этой мандалой делать…
— А у тебя, Николай, неприятностей не будет? — осторожно спросила Надежда. — Надо было начальству отчитаться…
— Слушай, у них там по поводу маньяка такая суета, да еще дот, полный оружия нашли! — отмахнулся участковый. — Да если бы я с этой штукой в управление притащился, мне бы никто спасибо не сказал! Пристраивай ее потом, кому эта головная боль нужна? И так на меня Петухов косо смотрит! А Семену я жизнью обязан…
Люська бросилась на шею участковому, будто они расстались не два часа назад, а все десять лет.
— Вернулся, — приговаривала она, пряча лицо у него на груди, — живой…
Она явно переигрывала, но Николай, похоже, так не думал, потому что выглядел растроганным и нежно гладил Люську по голове. Не успела Надежда смыть с лица дорожную пыль, как отворилась калитка и во дворе показались три фигуры. В первой Надежда узнала Митю, внучатого племянника Аглаи Васильевны, который и подкинул ей эту непыльную работенку. За ним вошла рослая дочерна загорелая женщина. Она без труда несла тяжелую на вид сумку, и Надежда тут же идентифицировала ее как Митину жену, вернувшуюся из Крыма. Сравнив супругов, она лишний раз убедилась, что мужчины хрупкого сложения любят крупных сильных женщин. А третьим за ними протиснулся кто-то удивительно знакомый, в котором Надежда Николаевна с изумлением узнала собственного мужа Сан Саныча.
— Надя! — вскричал он и подскочил к ней одним прыжком. — С тобой ничего не случилось?
Надежда испытала сильнейшее желание броситься мужу на шею и, уютно устроившись у него на груди, поведать сквозь слезы про страшного маньяка и про то как ее, Надежду, едва не убили возле Чертова камня. Но она тут же призвала себя к порядку. Ей прекрасно известно, чем обернется ее необдуманный порыв. На людях муж, конечно, ей посочувствует и не станет выговаривать. Зато, когда они останутся одни, Надежда получит всего по полной программе. Муж снова заведет свою воспитательную волынку, что она — несерьезная и легкомысленная личность, что сама ищет неприятностей на собственную голову, что незачем было влезать в опасное дело о маньяке, незачем привлекать к себе внимание, вынюхивать и разведывать.
«Нет уж, хватит с меня нравоучений!» — подумала Надежда и спросила мужа холодно:
— А что со мной должно было случиться? Ты послал меня сюда — в тихое спокойное место, просто курорт, я отдыхала на природе…
— Твой мобильник не отвечал, я просто места себе не находил от беспокойства! И кот очень переживает…
— Ты бы еще кота сюда притащил! — прошипела Надежда, вспомнив, как хамски обошелся с ней рыжий предатель.
— А у нас тут такие дела творятся! — Люська набрала воздуха в предвкушении рассказов, но появившаяся на крыльце Аглая Васильевна ловко ткнула ее палкой в гипс. Люська охнула и замолчала. Николай хоть и мужчина, а более тонко понимал человеческую психологию, он сообразил, что в данной ситуации нужно поменьше болтать, и ненавязчиво увел Люську в дом.
— Клавочка! — радостно обратилась старуха к Митиной жене. — Как я рада тебя видеть!
Приступ просветления снова закончился слишком быстро.
— Пост сдан, — тихонько сказала Надежда молодой женщине, указав глазами на старуху.
— Пост принят! — рассмеялась та, как видно хороший отдых на море пока еще перевешивал грядущие две недели в глуши наедине с потерявшей память старухой.
Как выяснилось, Сан Саныч привез супругов на машине, но пришлось ее бросить на шоссе, потому что по лесу мог ездить только мотоцикл участкового. Надежда мигом собрала вещи, простилась с Аглаей Васильевной, и тут выскочила Люська и, стрельнув бедовыми глазами на Сан Саныча, сунула Надежде в руки бидончик с брусничным вареньем. Надежда решила, что кто старое помянет, тому глаз вон, и расцеловалась с Люськой по-хорошему. Николай выкатывал уже свой мотоцикл, и тут во двор влетело что-то большое, лохматое и с размаху кинулось Надежде на грудь.
— Найда! — умилилась она. — Как же я по тебе скучать буду!
И хозяин Найды пришел, долго жал Надежде руку и благодарил за все. Участковый мигом домчал их до шоссе и на прощание сказал Сан Санычу, какая Надежда хорошая женщина и как ему повезло с женой. Сан Саныч, и раньше находившийся в недоумении, поднял брови и только в машине спросил с легким оттенком ревности:
— За что это они все тебя так полюбили?
— Просто люди хорошие! — рассмеялась Надежда и улыбнулась мужу загадочно и безмятежно.
А участковый, глядя вслед отъезжающей машине, вспомнил, что в городе у него есть еще незаконченное дело. Он ведь обещал больничной сестричке Леночке помочь ее несчастному Валдису, а обещания он привык выполнять.
Серафим Козловский удовлетворенно оглядел себя в зеркале.
Да, конечно, он начал немного полнеть, на боках появились жирные складки, да и животик с каждым годом становится все заметнее. Да, круглая плешь (та, которая, говорят, образуется от чужих подушек) постепенно разрастается, переходя с затылка на большую часть головы. Да, конечно, щеки стали немного дряблыми, и в глазах нет прежнего демонического блеска… но он все еще очень привлекательный мужчина, и женщины от него просто без ума! Ну, по крайней мере, некоторые… взять хоть эту Марианну — она на все готова ради Серафима! Она кормит и поит его, сочувственно выслушивает, создает ему комфорт и уют… Правда, немного портит картину этот ее сумасшедший муж, этот ревнивый неврастеник… как его… Валдис, но здесь тоже скоро будет наведен полный порядок. Валдиса надежно упекут в психушку, и тогда квартира будет в полном распоряжении Серафима…
Эти приятные мысли были внезапно прерваны дверным звонком.
Серафим взглянул на часы.
Должно быть, Марианна пришла домой пораньше… не терпится скорее увидеть своего Серафимчика…
Серафим накинул махровый халат, приосанился и направился к входной двери.
Уже щелкнув замком, громко проговорил:
— Это ты, моя морская свинка? Ты спешишь к своему толстенькому хомячку на крыльях любви? А почему морская свинка не открывает дверь своими ключиками?
В это мгновение дверь распахнулась, и вместо «морской свинки» в квартиру ввалилась целая толпа здоровенных мужчин.
Трое из них были в медицинских халатах, еще двое — в полицейской форме.
— В чем дело, товарищи? — испуганно пробормотал Козловский, отступая от двери и потуже запахивая халат.
— Он еще спрашивает! — рявкнул один из санитаров. — Мы за тобой, придурок, уже который раз приезжаем!
— Валдис Калниньш! — строго проговорил коренастый полицейский. — Передаем вас работникам психиатрического отделения!
— Я не он! — завопил Козловский, осознав, что происходит чудовищная ошибка. — Я вовсе не Калниньш! Я совсем другой человек… я не имею к нему никакого отношения!
— А что же тогда вы делаете в этой квартире? — прервал его полицейский. — Не надо вводить органы в заблуждение! Вы находитесь в квартире, где согласно нашим данным зарегистрирован один мужчина — Валдис Калниньш…
— Да что вы его слушаете, психа! — Санитар шагнул к Серафиму и схватил его за локоть. — Он вам сейчас такого наговорит! Они, сумасшедшие, очень хитрые…
— Я не сумасшедший! Я не Калниньш! — воскликнул Козловский. — Я Козловский!
— Ага, — усмехнулся полицейский. — А я — Шаляпин! А вот он — вовсе Паваротти!
— Вроде прошлый раз, правда, другой был, — засомневался один из санитаров. — Тот, кажись, был похудее…
— Понятно, — успокоил его второй, постарше. — На больничных харчах, само собой, он был тощий, а тут его домашними разносолами откормили, вот он и растолстел…
— И вроде он тот раз с волосами был, а этот лысый…
— Слушай, Стасик, тебе что — больше всех надо? — проговорил старший санитар. — Был с волосами, а теперь облысел… может, это от переживаний. Такое часто бывает… я вот, когда «Зенит» четвертьфинал проиграл, вообще чуть не поседел…
— Я не лысый! — возмутился Серафим. — Ну, редеют немножко волосы, так это многим женщинам нравится…
— Тем более! — обрадовался санитар. — Видишь, он даже сам говорит, что не лысый!
— Гражданин Калниньш, давайте прекратим препираться и оденемся, вас транспорт ждет! — снова вступил в разговор полицейский.
