Маргарита Малинина - Первая мрачная ночь
Зря он такое сказал. Сентиментальности мне не занимать, поэтому подобные фразы меня не то что не успокаивают, а производят абсолютно противоположный эффект. В результате я разревелась донельзя, а Николай, все еще держа голову у меня на коленях, нежно их поглаживал.
Вернуться в реальность нам помогло одно событие: я повернулась лицом к берегу и увидела… Петровых. Они внимательнейшим образом зырили. Не смотрели, а именно зырили. И зырили, разумеется, на нас.
– Коль…
Он отпрянул от моих ног.
– Что? – Я кивнула в сторону с интересом наблюдающих за происходящим Петровых. – Идтит их некуда! Они что, все видели и слышали?
Я пожала плечами:
– Не знаю. Но давай постараемся вести себя так, чтобы более не привлекать их внимание.
Хрякин вспомнил о веслах и решил прибегнуть к их помощи с целью скорейшего сокрытия из поля зрения новых соседей. Отплыв подальше, мы сперва молчали, но когда вновь заговорили, стало ясно, к чему вообще этот лукавый тип затеял весь разговор.
– Нужно во что бы то ни стало вернуть бумажник, – сказал он, побудив мои извилины к вышеозначенному озарению. – Плохо то, что я сам не могу сходить и как следует пошарить в ее квартире.
– Почему? – строго осведомилась я.
– Честно? – Он поднял на меня глаза. – Я боюсь. Я ведь уже говорил, что я трус? Боюсь примелькаться и вызвать подозрения. Тогда уж меня точно повяжут, застукав выходящим из квартиры убитой. Нужен безукоризненно нейтральный человек, чтобы его не могли связать ни с одним убийством.
– В общем, хватит с меня лапши, – жестко высказалась я. – Говори прямо: ты хочешь, чтобы я туда пошла за твоим портмоне?
– Ну, мне как-то неудобно тебя об этом просить, – замялся поначалу он. – Но раз уж ты сама предложила…
– Понятно. Эх, Хрякин, какой же ты… хитрый человек! – Вспомнилась мне Катька. И почему я так редко прислушиваюсь к ее интуиции? – И как ты себе это представляешь?
– Ну во-первых, женщине легче замаскироваться, согласись. Во-вторых, если что, ты всегда сможешь выкрутиться, мол, ошиблась адресом. В-третьих, у вас логика одинаковая. Если одна баба что-то спрятала, то найти это сможет только другая баба. – Посмотрев на меня, исправился: – Я хотел сказать, женщина.
– Ладно. Давай номер дома и квартиры! – велела я.
– Улица Колхозника, дом три. Подъезд первый справа.
– Квартиру я как найду?
– Она должна быть опечатана.
– А ключи? Как я внутрь попаду?
– Не беспокойся, об этом я позабочусь. – О чем это он? Может быть, меня схватят с поличным, как только я переступлю порог дома Колесниковой? Вот Хрякину-то счастье – если посадят меня, его, стало быть, уже не посадят. Но я почти сразу отмахнулась от этих мыслей: глупость, Коля не имеет таких полномочий, как установка ментовской засады. – Значит… значит, ты пойдешь туда? – осторожно, боясь спугнуть удачу, спросил он и с детским трепетом заглянул мне в глаза, пытаясь отыскать в них еще не произнесенный ответ.
– Поглядим, – сурово ответила я. – Смотря как вести себя будешь.
– Я боюсь. Я ведь не убивал, никого не убивал. Ты мне веришь?
Я посмотрела в его печальные зеленые глаза и поверила.
Глава 15
Вернулись мы только к обеду. Когда вошли в дом, гостеприимная Анна Михайловна уже накрывала на стол. Угощаться предлагалось жареной картошкой, аппетитно посыпанной радующей глаз петрушкой, а также отбивными и салатом из свежих огурцов и помидоров. Затем подали чай с конфетами, но самое вкусное в меня, к сожалению, не влезло. Эх, если бы раньше знать, что дадут конфет… Уж я б тогда не стала занимать драгоценное место в желудке дурацкими овощами!
В этот раз Куприн присутствовал, но один, без жены. За время поглощения пищи он не произнес ни слова, действуя по правилу детского лагеря: когда я ем, я глух и нем. Видимо, в молодой семье опять раскол. Что за радость все время ссориться? Зато остальные были, как всегда, милы и веселы, особенно хозяйка. Я решила воспользоваться этим во имя должной когда-либо восторжествовать справедливости:
– Анна Михайловна.
– Аюшки! – радостно откликнулась та, разливая по кружкам чай.
– Мне интересно, а у вас в поселке какие-нибудь органы правоохранительные имеются? Ну, кто-то же должен за порядком следить…
– А как же, Юленька? Участковый есть, только он в другом конце поселка живет. Спивается помаленьку. А чем еще у нас заняться? Здесь тишь да благодать, сроду никаких преступлений не бывало. Тьфу-тьфу, – суеверно сплюнула она. – А то от новых застроившихся не знаешь, чего ожидать. А пока все чин чином. А зачем тебе, Юлечка, участковый?
– Видимо, любезнейшая Юлия собралась писать заявление на меня за беспрестанные домогательства, – не удержался от возможности поприкалываться над вашей покорной слугой неугомонный Вадим Дмитриевич.
– Да вы телепат! – не осталась я в долгу. Эта шуточка пришлась как нельзя кстати и помогла мне избежать необходимости отвечать.
Значит, участковый есть. Что ж, нужно как-нибудь к нему выбраться, сообщить о маньяке-садисте. Заодно помогу ему избавиться от скуки (участковому, а не маньяку, у последнего и так не жизнь, а сплошное развлечение) и, как следствие, алкогольной зависимости. Ему в итоге дадут сразу капитана или хотя бы старшего лейтенанта, если он еще им стать не успел, и премию в размере эдак ста пятидесяти рублей, а мне – всеобщее признание, народную славу. Обо мне газеты будут трубить! Обо мне напишут в книгах и снимут фильм!
Громкий Ксюшин плач на втором этаже вывел меня из больных честолюбивых размышлений. Прошло немного времени, но он так и не смолк.
– Ну где там Динка? – недоумевал Леонид. – Оглохла, что ли?.. Это все вы! Где вы ее спрятали? – Эта непонятная фраза адресовалась Анне Михайловне, у которой полезли на лоб глаза.
– Кого я спрятала? Вы о чем, Леонид?
– Не притворяйтесь! Мы ночью поругались, и она пошла к вам за утешением, в жилетку поплакаться. Так мне и сказала, что к вам направляется, – немного сбавив обороты, продолжил он, видя удивление на лице собеседницы. – Чтобы вы ей отдельную комнату выделили. Я и к завтраку специально не спустился, чтобы не нарваться на нее. Видеть не могу! – И добавил испуганно: – А что, она к вам не приходила?
Ксения наверху неожиданно замолкла. Мы тоже.
– Нет. Я не видела ее со вчерашнего вечера, когда Юлечка с Николаем приехали. – Мы кивнули. – Она выпила снотворное и поднялась наверх. Все.
Возникла напряженная пауза. Куда могла подеваться Дина?
– Вот зараза! Смылась, – высказал предположение ее муж, но как-то неуверенно. Было видно, что, несмотря на изреченные фразы, он о ней волнуется. – Но бросить ребенка! Со мной?! Я совершенно не умею с ними обращаться.
В этот момент большинство вспомнило, что именно на это Дина и сетовала. Вполне вероятно, что она решила проучить мужа, оставив ненадолго наедине с дочерью. Я бы так, например, не сделала, да и множество других женщин, но чужая душа – потемки.
Засим с выводами и последующими радикальными действиями решили подождать до завтра. Доев обед, присутствующие начали собираться на рыбалку. Я поняла, что судьба дает мне отличный шанс посетить участкового и сокрыть это за семью печатями, и наотрез отказалась. Разумеется, не обошлось без того, что меня стали уговаривать, Колька порывался поймать для меня самую большую рыбу, но только если я пойду с ними, а Вадим Дмитриевич вообще умолял, встав на колени, и клятвенно заверил, что без меня никуда не уйдет, но я оставалась непреклонным ослом, коим бывала сравнительно часто, вскоре на меня плюнули и ушли. Обрадовавшись, я выждала ради конспирации десять минут и тоже удалилась, не забыв запереть ворота. Не без помощи местных жителей я отыскала-таки жилище участкового, коим являлся обычный для этой части поселка задрипанный железный сарай с давно не мытыми окнами, но на этом везение закончилось: как назло, дома никого не оказалось. К счастью, у меня хватило ума перед выходом, предусматривая такой вариант, захватить блокнот и ручку. Накорябав на скорую руку записку, которая звучала так: «Есть информация о местонахождении маньяка-насильника. Коттедж 42, спросить Юлю», я свернула записку трубочкой и всунула в ручку двери.
Я проходила мимо особняка, держа курс на нашу с Колей скромную обитель и думая о том, что предпочесть: новое произведение Марининой или учебник по философии, и все более склоняясь в своем выборе в пользу первого, когда до моих ушей из внутренностей трехэтажного дома донесся детский плач. Бедная Ксюта! Совсем забросили ребенка. Надо бы проверить, что с ней, но существует маленькая проблема: понятия не имею, как обращаться с младенцами! Последний раз общалась с представителями этой «расы», когда сама была такой же.
Но делать нечего, я вошла в дом. Почувствовав странный, непонятно откуда взявшийся легкий укол предчувствия, стала подниматься по деревянной лестнице, держась за резные перила и любуясь красивыми картинами и ярко разрисованными панцирями черепах, которые украшали стены там и тут.
