Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут
Элла в ужасе замахала руками:
– Как вам мог прийти в голову такой вздор! Надька и впрямь шантажировала меня, но я просто платила ей последнее время небольшие суммы. Больших денег не было, и шантажистка это знала. А потом, когда Анатолий умер, шантаж потерял всякий смысл. Так и сказала Надьке: «Все, больше ни копейки не дам». И не дала, а Кристина пришла ко мне после похорон и обвиняла в воровстве. Дескать, из дома пропал дневник Надьки. И зачем он мне был нужен? Может, его Роза взяла или Верка? Покойная все время намекала, что в этой книжке про всех правда написана. Как-то раз обмолвилась, что Верка – проститутка, а Роза – убийца. Но ведь Надька сильно к бутылке прикладывалась. Напьется и несет черт-те что. У меня к ней свой счет.
– А Анатолий давно умер? – попыталась выведать я у медсестры неизвестную мне причину шантажа.
– Откуда вы все знаете? – удивилась женщина, забыв, что только что сама назвала имя.
Я многозначительно пожала плечами и гордо произнесла:
– Нет ничего тайного, что не стало бы явным.
– Похоже, что так, – вздохнула Элла. – С Анатолием я познакомилась совсем девчонкой. Хорош был, как Аполлон. Стройный, черноволосый, глаза – звезды. Характер чудесный, на гитаре играл, пел. И меня просто обожал, на руках носил.
Работал Анатолий в гараже, машины чинил, зарабатывал прилично. Все бы хорошо, да мать его меня не переваривала. Хотела сыну другую жену. Но мы решили: рожу я ребеночка, и мать дрогнет. Увидит внука или внучку и полюбит невестку. Жить бы нам да радоваться, но Анатолий связался с уголовниками и принял участие в ограблении сберкассы.
Налет не удался, приехала милиция, завязалась перестрелка, и жениха ранили в спину. Товарищи не бросили его, привезли ко мне. Представляете ужас: открываю дверь, и двое вносят на руках Анатолия всего в крови, без сознания. Потом своего врача приволокли, операцию на кухне сделали. Пули вынули, но спинной мозг оказался сильно поврежденным, и Анатолия парализовало.
Несколько месяцев Элла преданно ухаживала за женихом, но ей пришло время рожать, и Анатолия отвезли домой к матери. Та давным-давно забыла, что хотела сыну другую жену, и умоляла Эллу переселиться к ней. Но девушка не собиралась провести жизнь у постели живого трупа и отказалась. Больше всего ей не хотелось, чтобы сын, а потом и новый муж узнали о существовании Анатолия. Поэтому ездила его навещать только днем, отпрашиваясь с работы. Несчастный парень лежал абсолютно без движения, но здоровое сердце не давало ему умереть. Каким образом Надька узнала про Анатолия, неизвестно, но она принялась требовать с Эллы деньги. И та платила вплоть до смерти несчастного.
– Можете поверить, совсем не расстроилась, узнав, что Надька допилась до могилы, – злобничала Элла, – так ей и надо. Но только, думаю, не с одной меня она деньги тянула. Не работала совсем, а жила припеваючи, одета, обута, и бутылка при ней.
Мысленно я согласилась. Значит, Кристину убил кто-то из объектов шантажа. Интересно, куда подевался дневник Нади и каким образом кольцо вернулось к Нелли?
Глава 30
Очень люблю семейный уют. Когда у вас много родственников, ни за что не соскучитесь. А если к ним еще прибавятся друзья – забудете про спокойный сон. Меня разбудили в семь утра звуки жуткого скандала.
– Что это? – басом профундо вопрошала на весь дом Марта Игоревна. – Я спрашиваю, что это?
Бас перешел в визг, затем сорвался на фальцет. Пришлось быстренько накинуть халат и высунуться из спальни. Моим глазам открылась чудная картина. Вдова в красном халате, расшитом золотыми птицами, напоминала певицу, исполняющую коронную арию. Марта Игоревна упиралась одной рукой в необъятное бедро, другой, вытянутой вперед, указывала на что-то внутри комнаты Коки. Возле открытой двери спальни стояли Зайка и Наталья в пижамах, из детской несся протестующий плач разбуженных близнецов. Я пошла и заглянула внутрь. На большой кровати мирно спал Тема, Кока затравленно выглядывала из-под одеяла.
Итак, свершилось. Марта Игоревна застукала младшую дочь на месте преступления. Я подивилась Артему – надо же спать под такой крик. Вдова продолжала бушевать.
– Негодяйка, мерзавка, – полились из ее рта ругательства в адрес дочери, – как могла лечь с мужчиной до свадьбы! И кто теперь на тебе женится, потаскуха!
Домашние в ужасе молчали, не зная, что делать. Но тут наконец-то пробудился ото сна Тема. Он потянулся, открыл глаза и удивленно спросил:
– А что вы здесь делаете?
Кока залилась громким плачем, Марта Игоревна продвинулась внутрь спальни и завизжала:
– Нет, это ты что делаешь в постели невинной девушки?
Прозаик откинул одеяло, спустил худые волосатые ноги с кровати, нашарил тапочки, потом закутался в роскошный бордовый велюровый халат и пояснил:
– Кока не невинная девушка, она моя жена.
Визг вдовы оборвался так резко, как будто налетел на стену.
– Как жена? – вполне спокойно поинтересовалась она.
Писатель порылся в сумке и подал теще свидетельство о браке. Та развернула бумажку и оторопела:
– 27 апреля? Когда вы поженились?
– А вы не видите? – обозлился зять. – 27 апреля.
– Значит, обманывали, скрывали, – начала наращивать обороты Марта Игоревна. – Запрещаю, требую признать брак недействительным, выгоню из дома, ни копейки не дам. Все завещаю Софье – квартиру, дачу, машину, деньги. Ты, Кока, выбирай: или мать, или этот, с позволения сказать, муж.
И она уставилась на младшую дочь, как гиена на падаль.
Кока прекратила рыдать, вытерла пододеяльником нос и обняла Тему за плечи:
– Извини, мама, но муж лучше. А денег нам не надо, своих хватит.
– Правильно, Кока, – заорала прибежавшая Маня.
Зайка с Наташкой зашикали на нее, но было поздно.
– Ах, так, – проговорила вдова, медленно оседая в кресло и прижимая руку к колышущемуся бюсту, – умираю, воды!
И она, закрыв глаза, откинула голову на спинку.
Мы вопросительно поглядели на Тему. Тот крякнул и произнес:
– Марта Игоревна, прекратите шантаж, у вас абсолютно ничего не болит.
– Сердце, – хрипела вдова, хватаясь пухлой рукой за горло, – сейчас умру.
Сцена выглядела так убедительно, что Зайка унеслась за каплями, а я засомневалась в талантах Темы. Вдруг женщине и впрямь дурно и она скончается на наших глазах. Но писатель не дрогнул. Наоборот, первый раз за все время мы увидели, что он обозлился.
– Сердце, говорите? – медленно произнес Артем, подходя к симулянтке. – Ну уж нет. Сердце здоровенькое, а вот зубки сейчас заболят и будут болеть до тех пор, пока не перестанете придуриваться и издеваться над дочерью.
И он выбросил вперед сжатую в кулак правую руку. Затем разжал пальцы и дунул на раскрытую ладонь. Вдова с криком ухватилась за челюсть. Тема засмеялся:
– Прошел инфаркт? Идите теперь по комнатам, мы с женой спать хотим.
Он вытолкал нас в коридор и захлопнул дверь. Непонятно почему, но мы все, даже вдова, послушались и покорно разбрелись по спальням.
Я легла в кровать и завертелась с боку на бок. Сон никак не шел. Ну и что же мне известно? Роза Седых родила ребенка для Нелли, которая после криминального аборта, а затем и операций сама не могла произвести на свет младенца. Но тут в дело вмешалась Надя, и в результате обмена в семье Резниченко оказалась дочь. Нелли, в общем, было все равно, какой младенец лежит в колыбели. Но пропавшее кольцо, украденное Надей, выбило ее из колеи. Однако для получения всего капитала Резниченко понадобился еще и мальчик. Тогда Владимир находит какую-то женщину и предлагает ей родить ему сына. Нелли некуда деваться, она соглашается опять прикинуться беременной. Так в доме появляется Юра. Ну и что? Кто убил несчастную Кристину? Почему застрелили Розу? Сама ли выпала Нелли из окна? Зачем спешно заделали черный ход в квартире на улице Усиевича? И что это за таинственный дневник Нади, пропавший сразу после ее кончины? И, в конце концов, каким образом кольцо-паук вернулось домой? Чем больше узнаю, тем больше новых секретов выплывает. Хочется выяснить, в какой клинике появился на свет Юра, может, просто спросить у Владимира, и дело с концом?
После завтрака я поехала на квартиру Розы Седых, честно говоря, не надеясь на встречу с Никитой. Но юноша сидел дома.
– Как поживаешь? – спросила я у парня.
Тот понуро махнул головой.
– Не слишком хорошо, надо разобрать мамины вещи. Хочу отправить одежду и белье знакомым в деревню. Но как подойду к шкафу, не могу дверцы открыть, руки не поднимаются.
И он зашмыгал носом. Я вошла в комнату и двинулась к шифоньеру.
– Давай помогу.
– Хорошо, – обрадовался парень. – Возьмите на антресолях чемоданы и сложите туда все-все. Мне даже смотреть на ее вещи тяжело.
И он ушел на кухню.
Роза явно не любила себе отказывать. Гардероб ломился от разнообразных костюмов, платьев, брюк, пиджаков. Насчитав тридцать пар туфель, я призадумалась. Сколько же должна получать медсестра, чтобы одной содержать сына, оплачивать коммунальные расходы и так одеваться? К тому же белье, аккуратными стопками покоившееся на полках, тоже первосортное. Да еще дорогие духи, косметика. В семье Седых не считали копейки. Правда, Элла говорила, что Роза много работала, ухаживала за лежачими больными. Все равно, никакой зарплаты на такой образ жизни не хватит.
