Гран-при за лучший прикол - Гордиенко Галина Анатольевна
Так как Лелька молчала, Маша раздраженно предложила:
― Хватай его за правую руку, а я за левую.
― И… что? ― пропыхтела Лелька.
Сейчас она жалела о собственном необдуманном порыве. И с чего она взяла, что работа может стать отдушиной и по-настоящему занять не только время, но и голову?
Наивная!
Лелька горестно шмыгнула носом: или должность секретаря не для нее? Скучать за столом в офисе много хуже, чем дома за книжкой. И потом ― дома она не привязана к месту, а это дорогого стоит.
Поняв, что она вряд ли выйдет в понедельник на надоевшую работу ― лучше поищет что-нибудь другое, более подходящее ― Лелька повеселела. Ухватилась за костистое, тощее запястье Очкастого и…
О дальнейшем лучше умолчать.
Маше с Лелькой повезло: машину удалось подогнать практически вплотную к двери, ведущей в подвал.
Стасу Волошину и его товарищу по несчастью отнюдь не повезло: в подвал вела лестница. Все восемь ступеней пленникам пришлось вымести собственными костюмами, хорошо, не пересчитать головой.
***Тетя Маша Наливайко оказалась маленькой кругленькой женщиной лет пятидесяти с милым добродушным лицом. Она встретила Тамару приветливо и совсем не растерялась, что новая секретарша явилась раньше назначенного времени.
Наоборот, тетя Маша очень извинялась за свою непутевую дочь: мол, вечно от нее одни неприятности, вот и письмо важное прихватила со своими бумажками, в голове лишь мальчики, что поделаешь…
Жалуясь на Светлану, пропавшую неизвестно куда ― до сих пор не соизволила домой позвонить, ну что за ребенок! ― тетя Маша проводила Тамару на кухню. Указала на черный полиэтиленовый пакет, висящий на дверной ручке, и сказала:
― Ищите, милая, свое письмо. А я пойду, полежу, у меня все еще постельный режим. Не могу стоять долго, голова кружится…
― Конечно, конечно, ― испугалась Тамара, всматриваясь в бледное лицо и круги под глазами. ― После сотрясения мозга нужно обязательно вылежаться, я знаю!
― Да уж, повезло мне, ― пробормотала тетя Маша. ― Очень вовремя домой вернулась, а ведь хотела еще за молоком зайти…
― Зато воров спугнули, ― глупо подбодрила ее Тамара. ― Они ведь ничего ценного не успели отыскать?
― Да что у нас ценного? ― тетя Маша махнула рукой и пошла в комнату, держась за стену. Обернулась и попросила: ― Будете уходить, просто захлопните дверь, хорошо?
― Обязательно!
Тамара проводила Наливайко взглядом и обернулась к пакету: ну и набила же его Светлана! Подумав, она вывернула пакет прямо на пол и присела на корточки, перебирая журналы, рекламные проспекты ― зачем они Свете?! ― и фотографии.
Минут через пять Тамара разочарованно вернула пакет на место: всего два конверта среди груды бумаг! Вряд ли нужных, как ни печально.
Тамара повертела их в руках, конверты отличались лишь цветом: розовый и белый. Оба довольно большие, оба не подписаны, и оба не заклеены.
Тамара зачем-то оглянулась, будто ожидала увидеть в кухне постороннего. Потом осторожно вытряхнула на стол содержимое. И горестно вздохнула: пустышка! Фотография и какая-то квитанция.
Тамара взяла в руки снимок и невольно покраснела: ну ничего себе! ТАК рисковать!
А если фото попадет в чужие руки, вот как сейчас?! Ладно, к ней, она же не собирается его размножать, зато другие ― запросто. Тамара даже игральные карты как-то видела с такими красотками, это вместо нарисованных, прилично одетых дам.
Молодая женщина не выглядела на Тамарин взгляд проституткой. И вульгарной не выглядела. Казалось, она позировала перед кем-то близким, улыбаясь чуть смущенно, но смотрела открыто и доверчиво.
Симпатичная блондиночка.
Из «одежды» только серьги.
Зато с брильянтами. Квитанция заинтересовала намного больше. Тамара долго изучала ее, присматриваясь к штемпелю и дате. Потом взволнованно засопела: может, ей все же повезло? Раз Светлана отправила бандероль вечером ТОГО самого дня, то…
Тамара нервно хмыкнула: вдруг чокнутая Машка права, и там лежали алмазы?! Тамара слышала: с якутскими алмазами сейчас только ленивый не свяжется, контрабанды ― море.
Опять же ― сон в руку.
Тамара озабоченно сдвинула брови: теперь главное ― как ей вернуть конверт и связаться с Кожаным? Может, съездить прямо к нему в офис? Машка адрес называла, это рядом с ее домом.
Тамара машинально поменяла содержимое местами, зачем ― и сама не знала. Так, на всякий случай. С трудом засунула оба конверта в карман куртки, пожалев, что не прихватила с собой пакета или сумочки, она терпеть не могла, когда заняты руки. Захлопнула входную дверь и пошла к лифту.
Сейчас Тамара не ломала голову над тем, как спасти Лельку с Машкой ― вот получат статью за похищение людей, сумасшедшие… ― ее волновало другое: что случилось у Лешки?
«Боже, хоть бы ничего страшного, ― думала Тамара, спускаясь вниз. ― Мне бы как-то девчонок найти, пока они дров не наломали, а тут еще Лешка…»
Прикинуть еще раз, какие именно неприятности могли случиться у Сазонова, что это за вопрос жизни и смерти, Тамара не успела. Лешка вполне живой и здоровый ― по крайней мере, внешне! ― вихрем налетел на нее, едва Тамара вышла на крыльцо. И затащил в машину.
Тамара обомлела, старясь даже не дышать: на нее с соседнего сиденья смотрел разъяренный Иван Епифанцев.
Тамара как-то видела такие же налитые кровью маленькие круглые глазки, когда смотрела передачу «В мире животных». Вот только плохо помнила, кому ж они принадлежали. Похоже, буйволу.
Или… кабану?
Тамара в панике зажмурилась. Она прекрасно понимала, что ее ожидает. Допрос первой степени, вот что!
Прямо сейчас.
***Тактика ведения допросов в эти минуты волновала не только Епифанцева с Сазоновым. Маша с Лелькой уже пробовали свои силы в новом деле. И если Лелька пока больше предпочитала роль наблюдателя, то Маша Епифанцева чувствовала себя как рыба в воде.
Маша жалела лишь о том, что вытащила из багажника клетку с попугаем. Зачем, спрашивается?! Ведь ТАМ он молчал! А если и пытался возмущаться, то его никто не слышал.
Зато теперь…
Василий мешал вести допрос!
Маша неодобрительно покосилась на подругу: а Лельке хоть бы что. Смеется! Тут плакать нужно ― нет, рыдать! ― а она хихикает!
Маша горестно покачала головой: оставить попугая дома с невинными зверенышами она не рискнула. Бессовестный Василий порой ТАКОЕ загибал…
Ванька краснел!
И потом ― Маша ему не доверяла. Попугай, ломая все ее представления о птицах, с аппетитом уплетал не только бананы, но и колбасу. А говяжью печень Васька не просто ел, он ее трескал! Аж давился от жадности и при этом рычал как самый настоящий тигр.
Может, он хищник? Эдакое исключение в мире пернатых? Вон, у Васьки какие страшные когти. А клюв?! Как можно оставить на него беззащитных, доверчивых малышей!
Маша показала бессовестному Василию кулак и снова приступила к допросу. Честно сказать, дело продвигалось туго, и это подруг печалило.
Если Маша сейчас чувствовала в себе кровь Шелленберга, Бормана и Мюллера ― да-да, трое в одном флаконе! ― то подследственный явно только что породнился со Штирлицем.
Держался удивительно твердо!
Невинность выплескивала через край, отказываясь умещаться в столь небольшом сосуде, как человеческое тело.
Стас Волошин в наглую отрицал, что похитил Светлану. Заявил, что не имеет представления, кто это сделал. И зачем.
Твердо уверял, что ничего об этой «стерве» не знает. Стоял на своем, куда там Штирлицу!
Мол, да, один раз ее видел и даже расспрашивал о конверте, вот только Светка ничего о нем не вспомнила. А второй раз дома не застал. Это когда Стас хотел узнать, не прихватила ли пустоголовая девка случайно конверт вместе во своим барахлом, когда чистила стол.
И с тех пор ее не видел, так!
Волошин наотрез отказался говорить, что же в конверте. Держался уже не как интеллигентный Штирлиц, а как белорусский партизан, гордо плюющий палачу в физиономию.
