Ли Голдберг - Мистер Монк и две помощницы
— И убийцу называют Обувной Оборотень, — не понял сарказма Рэнди, — как и следовало называть изначально.
— Ладлоу, вероятно, провел предварительные исследования обо мне и выяснил, что я расследовал убийство собаки в пожарной части, — продолжил босс. — Отношения Натали с Джо стали приятным сюрпризом, на которые Ладлоу рассчитывал, совершая случайные убийства.
— Ты не сможешь доказать, будто Ладлоу знал об отношениях Натали и пожарного, — нахмурился Стоттлмайер.
— Доказательство — ее обвинение в убийстве. Не знай он об их связи, она не попала бы сюда.
Капитан устало вздохнул. — Он рассказал, как о них узнал. Он услышал, что она любезничает с парнем по телефону.
— Да не так он узнал! Забудьте его версию, слушайте мою.
— Ваша история изобретательна, — не вытерпел Ладлоу, — но построение слабовато. Верится с трудом.
— Не принимайте критику близко к сердцу, — сказал Рэнди, — он сделал такие же пометки на моем первом рассказе.
— Мне и самому трудно следить за ходом истории, — почесал затылок Стоттлмайер. — Не хватает доказательств.
— Напротив, доказательства повсюду, — не согласился босс. — Полосы на полу в ванной комнате Вебстера. Соль в ванне. Засохшие пятна крови. Разлив гидравлической жидкости на полу. Коробка от пиццы. Упаковка ФедЭкса. Капли рулевой жидкости на стоянке и у дома Натали. Пожарная футболка Джо. И это только вершина айсберга.
Я подняла руку. — Футболка моя.
— Да все Ваше, — Ладлоу заметно нервничал.
— Зачем преступнику, придумавшему хитроумный и сложный способ убийства, совершать его вопиюще неряшливо? — задался Монк вопросом.
— Убийцы совершают ошибки, — быстро среагировал Ладлоу.
— Не в таком количестве, — помотал головой Монк. — Вы оставили очевидные улики, обличающие Натали, чтобы тем самым вывести на Шарону.
— Давайте на секундочку забудем, что в Вашем творческом сценарии не хватает доказательств, — вскочил Ладлоу. — В Вашем творческом мышлении есть существенный недостаток. Все описанное Вами произошло в ночь со среды на четверг. Но Рэнди не звонил мне до пятницы.
— Он прав, — подтвердил Дишер.
— В это время я находился в Лос-Анджелесе. И добрался сюда только в субботу. Я не мог провернуть все, в чем Вы меня обвиняете.
Монк улыбнулся.
И какая это улыбка! Такая появляется, когда на игровом автомате выскакивают три вишенки подряд.
Улыбка победителя.
Я заметила волнение в глазах Шароны.
— Ты звонил Ладлоу на мобильник, не правда ли? — обратился Монк к Дишеру.
— Да, — ответил тот. — И что?
— Получается, ты не можешь знать, где он фактически находится, принимая вызов. Он мог быть где угодно.
— Я был в Лос-Анджелесе! — вставил Ладлоу.
— Могу доказать, что Вы находились в другом месте. Как у всех авторов дрянных детективов, Ваши убийцы повсюду разбрасывают улики, позволяя детективу обличить их красиво и прочно. И Вы поступили также, подставляя Натали. Но одну улику Вы зря оставили.
Монк полез в продуктовый пакет и достал листок бумаги.
— Это копия квитанции, приклеенной к коробке пиццы Сорренто на кухне Вебстера, — показал Монк.
— Доказывающая, что Натали в четверг вечером посещала ресторан, — обрадовался Ладлоу.
— Правильно, — кивнул Монк. — Напомните, как именно доказывает.
— Потому что Вебстер получил десятипроцентную скидку, воспользовавшись предложением на гипсе Джули. Это доказывает, что они находились там одновременно.
— А откуда Вы узнали?
— Информация есть на квитанции, — ткнул пальцем Ладлоу.
— Да, это так, но как Вы все же узнали?
— Потому что я могу видеть.
— Нужно встретить Джули, чтобы узнать о рекламной скидке на ее гипсе, — потер руки Монк. — Но Вы ее никогда не видели. Так каким образом Вы узнали о скидке, если Вас здесь не было, и Вы не видели, как они заходят в ресторан?
Ладлоу вздохнул. — Кто-то в ресторане рассказал мне о ней во время расследования. Я очень дотошный.
— Это объяснение сработало бы, но, как и убийц в Ваших книгах, Вас предала личная причуда. Через дорогу от ресторана Сорренто располагается книжный магазин. К сожалению, он не работает по воскресеньям, поэтому я ждал его открытия сегодня, чтобы купить это.
Он снова полез в продуктовый пакет и достал экземпляр «Последнего слова — смерть».
— Вы хотите, чтобы я подписал ее для Вас?
— Она уже подписана, — усмехнулся Монк. — И датирована.
Монк открыл книгу на титульном листе, демонстрируя нам подпись Ладлоу и дату под ней.
Девятнадцатое октября.
Среда.
— Продавец книг в Лос-Анджелесе рассказала, что Вы одержимы: не можете пройти мимо книжного магазина, не подписав свои книги. Она права.
Дишер пораженно уставился на Ладлоу, не в силах вымолвить ни слова. Стоттлмайер тоже выглядел ошеломленно.
Мне потребовалось приложить массу усилий, чтобы не поднять кулаки в воздух и не закричать «Да!» во всю силу легких.
Мгновение спустя я поняла, что все же не сдержалась и кричу.
Шарона расплылась в счастливой улыбке и обняла меня.
Ладлоу глубоко вдохнул, медленно выдохнул и сел.
— Вы наблюдали за Натали и выбирали жертву, — обличал Монк. — Вы видели, как Рональд Вебстер вошел в пиццерию, пока Натали с дочерью ужинали там. Вы подружились с ним, а потом… Ну, мы и так знаем, что произошло потом, не так ли?
Ладлоу проиграл.
— Такое окончание гораздо лучше для моей книги, — печально усмехнулся он. — Никто не подозревает автора.
Глава 29. Мистер Монк и счастливое завершение
Мы с Монком и Шароной вместе покинули тюрьму. Я глубоко вдохнула. Никогда еще Сан-Франциско не пах так прекрасно! Мне не терпелось добраться до дома и крепко-крепко обнять дочь. Потом принять горячую пенную ванну и крепко заснуть в своей постельке.
Стоттлмайер и Дишер принесли нам извинения. Рэнди едва ли не на коленях вымаливал прощения, но мне этого недостаточно.
Монк-то не только извинился, но и спас нас. Но ни я, ни Шарона не поняли, как он провел воскресенье.
— Почему ты молчал, когда Ладлоу обвинял нас вчера? — потребовала объяснений Шарона.
— Во-первых, потому что мне было стыдно за свои ошибки, — оправдывался Монк. — И не хотелось, чтобы он догадался, что попался. Он бы отправился в магазин и выкупил все подписанные книги. Но оказалось, что волновался я совершенно напрасно.
— Почему же? — заинтересовалась я.
Монк открыл продуктовый пакет, заполненный книгами Ладлоу.
— В среду и четверг он наведался не в единственный книжный магазин, — поведал босс. — Он еще посетил магазины на Юнион-сквер и неподалеку от пляжа Бейкер.
— Вот идиот! — присвистнула Шарона.
— Он не ожидал, что его сочтут подозреваемым, — объяснил Монк. — Поэтому и не думал, что рискует. Он бы все равно не смог остановиться.
— Думаю, высокомерие — еще одна личная причуда, сгубившая его, — усмехнулась я.
— Представь, что значит иметь такую одержимость, — ужаснулся Монк. — Как ему удавалось функционировать в жизни?
Шарона посмотрела на него. — У тебя тысячи одержимостей.
— Да, — согласился он, — но у меня есть вы. И вы мне помогаете.
Он прав.
Сразу после ареста Ладлоу Тревора выпустили из тюрьмы, а через пару недель еще нескольких заключенных, осужденных за убийства, «вдохновленные» последними пятью книгами Ладлоу.
Монк сумел доказать прокурорам, что Ладлоу подставил их, как нас с Шароной. Структура доказательств против ошибочно осужденных людей поразительно походила на структуру его детективных романов, написанных до того, как он начал убивать людей ради вдохновения, чтобы успеть сдавать рукописи в драконовские сроки.
Лейтенант Дозьер также отметил, как Ладлоу уводил расследование в нужное ему русло. Помощь прокурорам — самоотверженный поступок с его стороны, этим он признал свое участие в несправедливом обвинении людей. Он ушел в отставку, чтобы не стать козлом отпущения для Полицейского Управления Лос-Анджелеса и города, которым придется выплачивать многомиллионные компенсации ошибочно осужденным людям.
О шестерых подставленных Ладлоу людях издательства немедленно предложили написать книги. Как и о самом писателе, дабы получить взгляд изнутри на его убийства.
Только Тревор отказался от предложения издателей. И от услуг адвокатов, предлагавших подать в суд на город.
Впервые в жизни ему дали две возможности разбогатеть по-быстрому, но он пересилил жажду наживы.
И Шарона любила его за этот поступок.
Тревор признался мне, что это непростое решение. На книге или судебных исках он мог бы заработать деньги, но они не стоят того, чтобы вновь переживать события, едва не разрушившие семью.
