Иоанна Хмелевская - Колодцы предков
– Что же делать, скажите, что же делать?! – горестно застонал он. – Мы же не спросим его, где он все это спрятал, он сюда теперь и носа не сунет! К нашим границам и не приблизится! Что делать?!..
– Ехать за ним, не раздумывая предложили Люцина.
– Сумасшедшая – сердито произнесла Тереза.
– Слушайте, – сказал Сташек Бельский, у которого пол часа назад закончилось дежурство, теперь он принимал участие в совете частным образом. – Это совсем не плохая мысль. Он действительно ни за что сюда не вернется, но может выкинуть другой номер. Пришлет какого-нибудь парня, про которого мы ничего не знаем, расскажет ему что и где, парень найдет, вывезет и ищи ветра в поле. Там, где он теперь, доверенный человек найдется. Надо бы его найти и прижать, пока он не успел.
– Я же и предлагаю, ехать за ним! – с энтузиазмом повторила Люцина.
– Кто должен ехать?! – набросилась на нее Тереза. – Может я?!
– Конечно ты, кто еще? У тебя одной есть паспорт и деньги.
– У меня тоже есть паспорт! – отчаянно выкрикнул Михал.
– Очень хорошая мысль, – подтвердила я. – Надо взять его адрес. Все адреса, возможно у него их несколько. Ехать должна Тереза – только она знает его лично. Франек его тоже знает, но у него нет паспорта.
– Боюсь, что это единственный выход, – поддержал меня Марек.
– Вот именно, – добавила Люцина с нарастающим облегчением. – Пускай едут вместе, Тереза и Михал. Тереза его узнает, а Михал прижмет...
Тереза бросилась на нее выпустив когти:
– Дура, ты думаешь я буду драться с этим бандитом?! Чтобы он и меня куда-то спихнул?! Где я буду его искать?!..
– Ты же слышала, что есть адреса, – начала успокаивать ее моя мамуся.
– Я бы сама поехала, но пока я оформлю паспорт пройдет пара недель, – грустно сказала я. – Там стоят такие очереди, как отсюда до Америки.
– Я бы тоже поехала, – призналась Люцина, – но у меня тоже нет паспорта. Если у него есть...
– Еду! – горячо объявил Михал. – Один черт, собирался! Мне все равно! Буду мыть горшки на заправочных станциях!
– Как раз на заправочных станциях очень много немытых горшков, – едко заметил Марек. – Надо бы в конце-концов узнать через какую границу он переехал, не сидит же он в Западном Берлине...
– Это можно, – вмешался Сташек Бельский.
– И вы действительно думаете, что я поеду гоняться по Европе за каким-то гангстером?! – со страхом крикнула Тереза. – Вы все чокнулись?!!..
– Придется, – убедительно произнесла я. – Ничего не поделаешь. Ты же не упустишь столько добра. Ни родимая Отчизна, ни твоя семья в достатке не тонут. Это большая потеря, а может в конце-концов наша настойчивость будет награждена...
Тереза взбесилась. Михал Ольшевский, увидев перед собой блеск надежды, принял в переговорах самое энергичное участие. Вся семья образовала на редкость монолитный фронт, направленный против Терезы. Необходимо ехать за Капустой, то бишь облизанным Никсоном и вытащить из него признание – что он сделал с наследством предков. После получения информации можно пообещать ему относительное спокойствие. Тереза в истерике спрашивала, не думаем ли мы, что она будет подпаливать ему пятки, тем не менее она начала ломаться. Семейное давление оказалось выше ее сил.
– Ну, подождите, я буду висеть на вашей совести! – грустно пригрозила она.
Семейная совесть оказалась твердой, как гранитная скала. Прежде чем ошеломленная, оглушенная и смертельно испуганная Тереза успела оглянуться, мы уже все обговорили. Быстро, но неизвестными путями, мы получили информацию, что Джон Капуста гражданин США, во-первых – постоянно проживает во Франции, где обладает сразу двумя резиденциями, одной в Париже, неподалеку от дворца Республики, а второй – в Руане. Во-вторых, несомненно оставил территорию Западного Берлина, поскольку на следующий день после бегства из Польши приземлился в аэропорту Ле Бурже. Францию он пока не покидал, разве что под чужим именем.
Я лично отправилась с Терезой во французское посольство за визой. У Михала Ольшевского французская виза была, потому что в августе он выбирался во Францию в отпуск. Общими силами мы уладили все формальности и купили билеты на самолет. Естественно, за деньги Терезы, которая после диких взрывов протеста впала в безнадежное отчаяние и превратилась в безвольную жертву, отправляемую на бойню. Ей остались только рефлексы.
Среди потока добрых советов, сыплющихся отовсюду, в вечер перед отъездом я дала ей еще один:
– А когда будете в Париже, в свободную минуту сходите в Венсенский лес, – таинственно сказала я.
– Зачем? – с издевкой, но неуверенно спросила Тереза.
– За конями. В Венсенском лесу рысистые бега.
Тереза машинально постучала себя по голове, но Михал проявил интерес:
– И что? Там можно играть? Как там играют?
– Так же как на гармошке, – любезно подсказала Люцина.
Тут меня посетила свежая мысль:
– Вы хоть раз в жизни были на бегах? – спросила я Михала. – Когда нибудь играли?
– Нет, никогда. Я вообще не знаю, как это делается.
– А вы случайно родились не в апреле?
– Нет, в ноябре.
– Очень хорошо. С апрельскими не получается, а со всеми остальными – да. Сходите туда обязательно и поставьте на что попало. Если кто-то на бегах впервые, он обязательно выигрывает. А второй раз наоборот...
– Прекрасно! – обрадовался Михал. – А как делать ставки.
– О, боже... – со страхом сказала Люцина.
Не слушая протестов всей семьи, я дала ему подробные инструкции как по игре, так и по оценке коней. Некоторые трудности доставила привычка пользоваться датскими сокращениями и датской ипподромной терминологией, которую мне не приходилось переводить на польский язык, поскольку в Польше рысистых бегов нет. Михал слушал с большим вниманием, записывая почти все, что я говорила и пытаясь представить себе, как это будет по-французски.
– Жаль, что мы едем не в Копенгаген, – пожалел он. – Ну ничего. Может этот Капуста переедет в Данию, а тогда и мы за ним.
– А может в Аргентину, – сказала Тереза каким-то странным голосом. – А может на северный полюс. А тогда и мы за ним!..
Люцина с беспокойством посмотрела на сестру.
– Пусть они быстрее едут, – сказала она мне вполголоса. – Пока ее страх не усилился...
– Самолет у них завтра, – ответила я. – Дайте ей валерьянки и присмотрите, чтобы ночью...
* * *Осмотревшись в комнате, снятой за 10 франков, Тереза несколько оттаяла. Владелица большого дома вела что-то вроде небольшого пансиона, и сдавала комнаты исключительно избранным особам, к числу которых принадлежал и Михал. Париж оказывался дешевле Канады, в нем можно было и пожить.
Полученный в Польше адрес был настоящим. Консьержка, сидящая у входа в элегантный особняк, подтвердила факт проживания на третьем этаже месье Капусты, но одновременно вежливо сообщила, что месье Капуста уехал в Руан. Тереза и Михал не раздумывая отправились в Руан, боясь не застать его там.
Они обнаружили довольно красивую виллу в предместье. Вилла стояла на виду, несомненно заселенная и используемая, о чем свидетельствовали открытые окна и раскормленный кот, однако на звонки никто не ответил. Кот, растянувшийся на солнышке, проявил полное безразличие. Они долго изучали через забор ухоженный газон.
– По-моему, придется прийти сюда попозже, – неуверенно сказал Михал. – А пока мы можем посмотреть собор. Вы видели местный собор? Это готика.
– Может, и готика, но я бы перекусила, – уныло ответила Тереза. – Пообедала или просто поела. Я есть хочу. Где здесь можно поесть?
– Везде. Пообедаем, потом посмотрим собор, а потом вернемся.
Они поели и отправились изучать памятники старины. Восхищенный излюбленным зрелищем, Михал почти забыл о цели приезда. Проводником он оказался прекрасным, но утомительным, едва поспевающая за ним Тереза наверняка задохнулась бы, не повстречайся им витрина антиквара. Михал внезапно замедлил шаг и врос в землю. Тереза перевела дыхание:
– Что вы там увидели? – спросила она с легким раздражением. – Мне уже надоела эта экскурсия. Я ног не чувствую.
– Это наше, – хрипло произнес Михал, уставившись на красивую, большую, серебряную сахарницу.
– Что наше?
– Эта сахарница. Наша.
– Как наша? Наша личная? Из колодца?
– Нет, ворованная. Станислав Август заказал себе небольшой сервиз, видите буквы? Черт возьми, уже в первую мировую об этом почти никто не знал. Я подозревал, что она здесь, но не думал, что ее выставят на продажу. Наше, и разговоров нет!
Тереза испуганно посмотрела на сахарницу:
– Мы это заберем?..
– Нет, нельзя. Просроченное дело. Но могли бы купить.
При мысли, что ей не надо вламываться в магазин и воевать с владельцем, Тереза испытала такое облегчение, что даже согласилась войти и спросить цену. Внутри Михал потерял контроль над собой:
