Елена Логунова - Декамерон по-русски
– Похоже, нам сюда, – резюмировал Зяма, медленно проезжая мимо участка.
Мы припарковали «Тойоту» за углом и потихоньку вернулись к «Пежо» пешим ходом, следуя гуськом под прикрытием тенистых кустов.
– Там кто-то есть! – Трошкина с умным видом сказала то, что и так было всем понятно, и демонстративно прислушалась.
На соседней улице почти вымершего дачного поселка скорбно завыла собака.
– Мне страшно! – призналась Алка.
Глаза у нее заблестели, как у благонравной девочки, предвкушающей просмотр эротического фильма.
– А мне – нет! – Зяма расправил плечи и осторожно потряс деревянную калитку, испытывая ее на прочность. – Оставайтесь здесь, я пойду посмотрю…
Братец ловко перемахнул через ограду и, прошуршав по траве, бесследно скрылся в тени раскидистых яблонь.
Трошкина снова изобразила напряженное внимание, но на этот раз даже голосистая чужая собака никак себя не проявила. В напряженной тишине мы простояли, как две статуи Воплощенного Внимания, несколько минут, а потом Алка боязливо и одновременно восторженно уведомила меня:
– Мне стало еще страшнее!
Ну что мне оставалось делать? Только последовать примеру старшего брата и, дабы не посрамить честь отважного клана Кузнецовых, соврать:
– А мне – нисколько!
Чтобы красиво, как Зяма, перепрыгнуть через ограду, мне нужен был батут или подкидная доска, но чтобы перелезть через нее, аки гусеница, хватило собственных сил. И еще Трошкина немного помогла, подпихивая меня снизу.
В старом саду было совсем темно. Кроны деревьев хотя и поредели, но еще были достаточно густыми, чтобы закрыть собой небо. А других источников света, кроме звезд, на участке не наблюдалось.
Мелкими скользящими шажками – не ради соблюдения тишины, а чтобы не споткнуться в потемках о какие-нибудь проржавленные антикварные грабли, – я просеменила по траве, держа курс на темную массу, которая, надо полагать, была жилым домиком. Вблизи он не оказался таким уж маленьким – в блоке поместилась бы стандартная хрущевская «двушка».
В стене, к которой я подобралась, была дверь, но не было окна, так что заглянуть внутрь я не могла.
– Раз уж зрение спасовало, понадеемся на слух! – ободряюще шепнула я сама себе и приникла ухом к обитой облезлым дерматином двери.
А она вдруг подалась и уронила меня в освещенную комнату!
Глазам, уже привыкшим к темноте, свет одинокой голой лампочки на шнуре показался ослепительным. Я зажмурилась и тут же (в самом деле, глазки подвели, а ушки не оплошали!) услышала злобный голос старшего брата:
– Какого черта, Дюха! Я же сказал – оставайтесь на месте!
– Там еще кто-то есть?! – еще более злобно вопросил знакомый тенорок.
Подслеповато моргая, я развернулась на голос и увидела кошмарную сцену.
В простенке между обшарпанным шкафчиком из некогда полированной фанеры и облупленным эмалированным умывальником стоял с поднятыми руками красавец Зяма, всем своим роскошным видом разительно контрастирующий с нищенской обстановкой. С ней также явно диссонировал чуть менее роскошный красавец Димчик Скоробогацкий, сжимающий в руке уж вовсе не уместный пистолет. Дуло его было направлено в широкую грудь моего брата, что, по моему мнению, вполне позволяло мне поинтересоваться:
– Эй, что здесь происходит?!
– Молчи! – на редкость согласно рявкнули конфликтующие красавцы, и пистолет в руке Димчика нервно подпрыгнул.
И тут же мой братец, точно его за веревочки дернули, вскинул руки повыше. Я невольно восхитилась гармоничным дуэтом «Зяма и Дима». Я бы им даже поаплодировала, но меня по-прежнему сильно тревожил пистолет, дуло которого почти уперлось в диафрагму моего единокровного родственника.
– Послушайте, это какое-то недоразумение! – убедительно сказала я. – Дима, успокойтесь, мы не сделаем вам ничего плохого!
– Разумеется, ведь пистолет не у нас, – с сожалением пробормотал Зяма.
– Быстро села на стул! – по-прежнему держа на мушке среднюю пуговицу на Зямином пиджаке, мотнул головой нисколько не успокоенный Скоробогацкий.
Я посмотрела: в углу действительно стоял древний венский стул с матерчатым сиденьем, из которого торчали серые ватные клочья. А за стулом, положив подрагивающие руки на его выгнутую спинку, стояла женщина с белым как мел лицом, покрытым красными пятнами.
– Шурочка! – не сдержавшись, воскликнула я.
Женщина вздрогнула, Димчик дернулся, пистолет подпрыгнул, Зяма вздернул руки – слаженный дуэт превратился в гармоничное трио.
– Сидеть! – бешено рявкнул Димчик.
Я послушно метнулась к стулу и упала на него.
– Привяжи ее! – это было сказано Шурочке.
– Простите, пожалуйста, – сказала мне сама Шурочка.
Обматывая мои плечи широким скотчем, она дрожала всем телом и выглядела так жалко, что я даже не смогла обидеться на нее за производимое надо мной насилие. Я бы наверняка сказала трясущейся бедняжке что-нибудь ободряющее, если бы тем же скотчем она не заклеила мне рот.
Затем аналогичной процедуре компактной упаковки подвергли моего брата, который проявил не характерное для него благоразумие и не стал демонстрировать опасное свободолюбие. Пока Шурочка неумело, но старательно пеленала Зяму липкой лентой, Скоробогацкий держал его под прицелом.
Братцу повезло меньше, чем мне, его устроили вовсе без удобств, усадив на голый пол и прикрутив спиной к ножкам того самого стула, с которым уже образовала единую конструкцию моя собственная фигура. И если до этого момента я еще рассматривала возможность побега – например, эффектный вариант «короткими прыжками на коленках с венским стулом на спине», то в жесткой сцепке с Зямой вынуждена была смириться с необходимостью оставаться на месте. Из нас двоих в комплекте с чужеродным стулом получилась практически нежизнеспособная пара сиамских близнецов.
«Зато вы с братом встретите смерть плечом к колену!» – оценив получившуюся комбинацию, безуспешно попытался утешить внутренний голос.
Принимать смерть решительно не хотелось ни в какой позе и ни в какой компании, но было ощущение, что гад с пистолетом мое частное мнение в расчет не примет.
– Давай шприц, – велел бестрепетный во-оруженный гад своей дрожащей помощнице.
– Ао-ыо-ы?! – скривив шею и запрокинув голову, чтобы видеть мое лицо, негодующе взвыл Зяма.
Я расшифровала его мычание без труда. «Какой еще шприц?!» – вот что интересовало братишку. Но ответить я ему ничего не смогла. Во-первых, у меня тоже был заклеен рот, во-вторых, перехватило горло. Шприц, какой бы он ни был, четко ассоциировался у меня с сильнодействующими лекарственными препаратами, а они, в свою очередь, однозначно напомнили о бесславной гибели Эдика Розова, которому кто-то подсунул пилюльку с отравой. Вероятно, эту гадость можно не только дать проглотить, но и вколоть?
– Дима, зачем? Дима, не надо! – плаксиво скривила губы робкая разбойница Шурочка.
Мне уже не было ее жаль – хныча и кривясь, она все-таки подчинялась распоряжениям гадского Скоробогацкого! Ушла в комнату и там зашуршала, зазвякала. Я опустила глаза и посмотрела на Зяму. Он нервно ерзал по полу, и выглядело это очень жалко и недостойно. Я гордо вздернула подбородок. Что ж, выходит, в нашей паре сиамских близнецов героем уродился только один. Вернее, одна!
«А умрут оба», – мрачно напомнил внутренний голос.
Он явно намекал, что спасение утопающих должно быть делом рук самих утопающих. Руки у меня были связаны, но движение мысли скотч удержать не мог, и я напрягла мозг, силясь найти выход из тупика. Деморализованный происходящим, мозг мобилизации противился, и лишь одна препротивная мыслишка с готовностью явилась по призыву: похоже, со старого стула я вот-вот переберусь прямо в новенький гроб!
– Дим, может, все-таки не надо? – ноющим голосом, еще более противным, чем тенорок Скоробогацкого, повторила Шурочка, вернувшись со шприцем.
Мы с Зямой замычали, как голодные коровы, поддерживая поступившее разумное предложение, но наш «пастушок» отмахнулся пистолетом:
– А ну, заткнулись!
Мы заткнулись.
Наступившую напряженную тишину прорезал тонкий скрип двери – долгий и таинственный, как излюбленный эффект режиссеров голливудских триллеров. После такого интригующего вступительного аккорда на пороге, по идее, должен был возникнуть Фредди Крюгер, а возникла Алка Трошкина – правда, тоже с поднятой рукой. Вероятно, она собиралась деликатно постучать.
– Добрый вечер! – часто моргая, вежливо сказала Аллочка. – Извините, пожалуйста…
– Му-у-у! – взревели мы с Зямой, пытаясь остановить нашу дорогую подружку в поступательном движении на тот свет, но Трошкина только широко распахнула глаза и пискнула:
– Ой!
В следующее мгновение сильный и ловкий тренер по фитнесу выдернул хрупкую фигурку Алки Крюгер из дверного проема, прямо в воздухе сложил ее пополам и четко припечатал попой к полу по левую сторону моего стула.
