Дарья Донцова - Бенефис мартовской кошки
– Что у вас тут произошло?
Лиза с надеждой глянула на меня.
– Вы с Ириной Магомедовной дружите?
На всякий случай я кивнула.
– Может, расскажете ей, что с Ритой произошло, – умоляюще прошептала Лиза, – у меня все внутри прямо обрывается, когда про Ирину Магомедовну думаю.
– Но я же не знаю, в чем дело!
– Рита умерла, – прошептала Лиза. – Господи, я ведь тут с ее телом полдня просидела. Чуть с ума не сошла от страха. Сначала «Скорую» вызвала, а уж врачи велели ментов ждать. Ненавижу!!!
Боясь, что у нее опять начнется истерика, я быстро спросила:
– У тебя есть чай?
– На кухне.
– Пошли.
Лиза согласно кивнула, я протянула ей руку, помогла подняться и почти внесла в кокетливо обставленную комнатку с веселыми бело-красными занавесками.
Проглотив две кружки обжигающего чая, Лиза перестала трястись, вытащила пачку «Парламента» и, нервно теребя зажигалку, спросила:
– Вы знаете, что мы всю жизнь дружили?
– Да.
– А теперь она умерла!
– Ты лучше расскажи, как это случилось, легче станет.
Лиза отшвырнула так и не зажженную сигарету. Слова полились из нее рекой. Люди по-разному переносят стресс: кто-то замыкается в себе, а кому-то требуется выплеснуть информацию. Лизочка явно принадлежала ко второй категории.
Вчера Рита позвонила ей вечером и радостно сообщила:
– Прикинь, место нашлось!
– Поздравляю, – обрадовалась Лиза, – и где? Кто хозяйка?
– Ничего не знаю, – щебетала Рита, – велено явиться в кафе к восьми, потом сразу к тебе приеду и расскажу.
В ожидании подруги Лиза легла на диван и уставилась в видик. Ее родители в очередной раз укатили в Турцию за товаром, и девушка была рада, что Рита хочет прийти. Квартира большая, целых четыре комнаты, честно говоря, Лиза побаивается оставаться одна, плохо спит и не решается ночью пройти в туалет, с подругой лучше, да и веселей. Сначала они разогреют себе пиццу, потом посмотрят киношку.
Рита позвонила в пол-одиннадцатого, Лиза, успевшая уже на всякий случай задернуть все занавески на окнах, очень обрадовалась:
– Ты где? Беги скорей ко мне! Устроилась на работу?
– Не-а.
– Вот жалость!
– Не-а, здорово вышло. Слышь, мне денег дали! Купила себе в «МЕХХ» такие кофточки! Закачаешься!
– Дал-то кто?
– Приду, расскажу.
– Ну давай быстрей!
– Не-а, раньше часа не получится.
– Почему? – удивилась Лиза.
– Мне надо еще в одно место зарулить, а уж потом к тебе.
– Куда?
– Надо, потом все расскажу.
– Да как же ты поедешь, – попробовала остановить бесшабашную Риту практичная Лиза, – автобусы от метро ходить перестанут!
– Подумаешь, такси возьму, – засмеялась подруга, – я теперь богатая, мне денег дали, а там, куда сейчас поеду, еще отвалят! Ладно, жди, чао!
И она швырнула трубку. Сгорая от любопытства, Лиза стала поджидать Риту. Та заявилась около двух.
– Ну, – накинулась на нее Лиза, – говори скорей.
Рита сунула ей фирменный пакет «МЕХХ» и пробормотала:
– Устала как, прямо ноги подкашиваются, голова кружится, словно у пьяной. Погляди, какие кофточки, а я пока умоюсь.
С этими словами подруга скрылась в ванной. Лиза сунула нос в пакет. Обновки выглядели замечательно, Лизонька даже прикинула один нежно-голубой пуловер и позавидовала Ритке. Вещь сидела великолепно, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки фигуры.
Минут через пятнадцать Лиза подошла к двери ванной и крикнула:
– Ты чего, утонула? Пиццу греть?
Но в ответ не раздалось ни звука, только плеск душа. Решив, что подруга моет голову, Лиза пошла на кухню и все же засунула замороженное тесто в духовку. Спустя некоторое время она снова постучала в дверь ванной:
– Эй, заканчивай мыться!
Однако Рита молчала. Лиза насторожилась и попробовала открыть дверь, но латунная ручка не желала поворачиваться: подруга заперлась изнутри. Лиза стала колотить ногой в филенку. Вода журчала по-прежнему. В полной растерянности девушка заметалась по коридору, не зная, как поступить. И тут раздался звонок в дверь. Это пришел снизу страшно злой сосед Венедикт Павлович.
– Ну сколько можно, – с порога налетел он на Лизу, – небось твои родители за товаром умотали?
– Что случилось? – попятилась Лиза.
– Что, что, – передразнил Венедикт Павлович, – то! Опять кран не закрыла, коза! С потолка так и хлещет. Ну какого черта посреди ночи мыться полезла? Дня тебе мало?
Лиза в тревоге схватила его за рукав:
– В ванной моя подруга закрылась. Зову, зову, не открывает! А вода льется!
Венедикт Павлович решительным шагом подошел к санузлу, пару секунд колотил по крашеной фанере, потом подналег…
Раздалось сухое «крак», и Лизочка вбежала внутрь заполненной паром комнатки.
Рита лежала в наполненной ванне. Голова ее с открытым ртом и дико выпученными глазами покоилась на длинной пластмассовой мыльнице, висевшей на бортике. Прямо около носа девушки оказался кусок черного хозяйственного мыла, но Риточка, всегда корчившая при виде этого моющего средства брезгливую гримасу, сейчас спокойно, не мигая, смотрела на скользкий брусок. Душ отчего-то лежал на полу, и вода весело бежала под ванну.
Венедикт Павлович первый сообразил, в чем дело. Быстро закрутив краны, он вытолкал Лизу в коридор и сказал:
– Подруге твоей плохо, звони в «Скорую».
Лиза покорно пошла к телефону, а Венедикт Павлович на рысях кинулся к себе домой, он вовсе не собирался ждать вместе с соседкой бригаду в белых халатах.
Дальше начался кошмар. Сначала явились врачи и, вместо того чтобы посочувствовать девушке, наорали на нее. Особо неистовствовала фельдшерица, по виду чуть старше Лизы.
– Это ж надо догадаться к жмурику «Скорую» вызвать!
– Но, – стала заикаться Лизочка, – я думала, ей плохо…
– А то не видно, что умерла!
Лиза разрыдалась. Доктор равнодушно накапал ей какую-то жидкость, и медики уехали, велев ждать милицию.
До обеда Лиза просидела, трясясь, на лестнице, ведущей к чердачной двери. Она не могла себя заставить остаться в квартире. От ужаса сводило ноги, а руки отказывались слушаться. Наконец явились парни в штатском, походили по комнатам, позадавали повторяющиеся, однообразные вопросы, и только потом приехала труповозка. Лишь сейчас, когда за угрюмыми санитарами захлопнулась дверь, Лизоньке пришло в голову, что ей придется рассказать о смерти Риты ее матери, Ирине Магомедовне.
– Ты бы легла поспать, – сочувственно посоветовала я.
– Не могу, – прошептала Лиза, – страшно. Да и в ванной убрать надо, но не войду туда, нет!
Я налила ей чай и пошла в санузел. Ведро, швабра и тряпка нашлись в коридоре, в угловом шкафчике. «Тетя Ася» стояла за унитазом, там же обнаружилась и пара резиновых перчаток. Натянув их, я заглянула на кухню:
– У тебя, кроме Риты, еще подруги есть?
– Да, – прошептала Лиза, – Оля.
– Позвони ей, пусть придет.
Девочка послушно потянулась к телефону. Я выдраила ванную комнату, заодно протерла пол в коридоре и прихожей, потом спросила:
– Тебе не сказали, отчего умерла Рита?
– Нет, – покачала головой Лиза. – Доктор со «Скорой» буркнул, что у нее, скорей всего, сердечный приступ случился. Села в слишком горячую воду – и привет!
Я засунула швабру и ведро в шкафчик.
– Рита не сообщила, к кому ездила?
– Нет, не успела.
Тут раздался звонок, и в квартиру влетела полноватая блондиночка в зеленом мини-платьице. Я пошла в чистую ванную, причесалась и крикнула:
– Все, ухожу!
Лиза вышла в прихожую.
– Вы ведь расскажете Ирине Магомедовне?
– Лучше тебе самой, – попробовала посопротивляться я.
Глаза девушки начали медленно наливаться слезами.
– Ладно, только не плачь, – сдалась я.
Лиза довела меня до двери и закрыла за мной. Я осталась ждать лифта. Внезапно она высунула голову из квартиры:
– Как вам кажется, если я оставлю себе Ритины новые кофточки, это будет плохой поступок?
Я вошла в приехавшую кабину.
– Нет, скорей всего, Рита была бы рада, что обновки достанутся тебе.
С неприятным скрежетом лифт понесся вниз. Я прислонилась к стене. Человек странное, жестокое существо. Десять минут назад Лиза убивалась по подруге, а теперь забеспокоилась о вещах.
У дома Риты мои ноги начали заплетаться, стало понятно, что я совершенно не способна стать вестницей несчастья, но я должна подняться наверх и сообщить матери о смерти дочери.
Нет, к подобному я просто не готова. Потоптавшись возле подъезда, я заметила таксофон и решила, что лучше быстренько сообщить печальную весть по телефону и шлепнуть трубку.
– Алло, – раздался хриплый мужской голос.
Я собралась с духом и проблеяла:
– Позовите Ирину Магомедовну.
– Кто ее спрашивает?
– Э-э… коллега по работе.
– Она не может подойти, – сухо сообщил дядька, – плохо ей совсем, горе у нас, дочь умерла!
