Татьяна Луганцева - Фуэте на пороховой бочке
«Может быть, Зоя Федоровна была приглашена к кому-то в гости на праздник, а меня просто не захотела будить? – думала Настя. – Нет, бабулька не могла так поступить. Она или взяла бы меня с собой, или хотя бы предупредила», – твердо решила Настя, и страх захлестнул ее с головой.
Когда на улице совсем стемнело, она позвонила следователю, не придумав ничего лучше.
– С наступающим Новым годом, Борис Всеволодович, – проклацала Настя зубами, слыша в трубке фоном людские голоса и смех. – Вы с семьей?
– Что за глупый вопрос, Лазарева? Нет, я с преступниками в изоляторе на маленьком сабантуйчике! Конечно, в такой семейный праздник я с семьей. Правда, не у себя дома, а в гостях, но сути это не меняет.
– Поздравляю вас…
– Да уж спасибо! Что у тебя случилось, Лазарева? – Следователь тяжело вздохнул: – Никогда мне от тебя не избавиться.
– У меня ничего не случилось, – тоже вздохнула Анастасия, еле сдерживая слезы.
– Говори, не тяни время. Сейчас, я уже иду! – крикнул он кому-то.
– Борис Всеволодович, я не знаю, что мне делать. Я совершенно одна…
– Ну, извини, к себе я тебя пригласить не могу, – хохотнул следователь. – По-моему, у тебя недостатка в поклонниках не наблюдалось.
– Вы не понимаете! Зоя Федоровна куда-то пропала! – выпалила Настя с отчаянием.
– Как пропала? – не понял следователь.
– Ее нет в квартире. И, похоже, со вчерашнего вечера, – призналась Настя, и ей стало еще больше страшно.
– И до сих пор не пришла? – спросил следователь.
– И даже не позвонила, – всхлипнула Настя.
– Как же ты ее прошляпила-то? – недоумевал Борис.
– Я вчера разнервничалась после нашего с вами разговора, и… кажется, Зоя Федоровна дала мне снотворное, вот я и отключилась. Что делать-то? Вроде три дня ждать надо, чтобы человека в розыск объявить, но я за три дня поседею.
– Три дня мы ждать не будем. Лазарева, я тебе перезвоню. Не бойся, еще в этом году, – весьма серьезно добавил Борис Всеволодович и отключил связь.
Настя была не в состоянии что-либо делать. Она просто сидела и смотрела на телефон, мысленно торопя его со звонком. Следователь проявился через час, и голос его был еще более суровым, чем обычно.
– Зоя Федоровна в больнице.
– Как?! Где?!
– В реанимации, неважно где, тебя все равно туда не пустят. Все очень плохо, она фактически при смерти. Хорошо, что с ней были документы, по которым ее зарегистрировали.
– Господи… – прошептала Настя, боясь, что от бешеного стука собственного сердца не услышит, что собеседник скажет еще.
– Поступила она в клинику еще вчера вечером, в сознание не приходила ни на минуту, – добавил Борис Всеволодович очень серьезным тоном.
– Бедная Зоя Федоровна… – выдохнула Настя.
– Лазарева, а не ты ли ее… того? Ну, чтобы снять подозрение со своего любимого?
– Да вы что, в самом деле! У вас всегда задают такие жуткие вопросы? – оторопела Настя.
– Вопросы у нас задают любые… Ты не спросила, что с ней, словно знаешь…
– А что с ней? Опять автомобиль? – предположила она.
– Нет, кто-то огрел по голове куском льда… Имитация, будто глыба упала с крыши, но по некоторым признакам понятно, что это сделал человек – удар был нанесен не сверху, а сзади.
– Какой ужас! Бедная, несчастная женщина… И так с палочкой передвигается, а теперь еще… Борис Всеволодович, теперь-то вы понимаете, что на нее действительно покушались? – спросила Анастасия.
– Да, теперь можно смело утверждать, что все именно так, – согласился следователь.
– И Петр тут ни при чем!
– Между прочим, совсем не факт, у него могут быть сообщники.
– Ага, поняла. Например, я, – недовольно произнесла Настя.
– Лазарева, я что-то не пойму… Ты мне сама звонишь под Новый год, отвлекаешь от стола, так сказать, я тебе даю информацию, беру дело под контроль, чтобы, как только что-то прояснится, мне сообщили, а ты недовольна?
– Простите… я не хотела обидеть вас, я перенервничала… Что теперь мне делать? – спросила она.
– Я думаю сейчас над этим… – туманно ответил следователь.
– Где Зоя Федоровна? Я хочу знать!
– Нечего тебе таскаться по городу вечером, где на улицах будет толпа пьяного народа. Да и в больнице тебя никто не ждет. Говорил уже: все равно не пустят.
– А если с Зоей Федоровной что-то случится?
– Я тебе сообщу.
– А если ее там добьют? Ведь, по всей видимости, за Зоей Федоровной следят!
– Там ее охраняют. Да и в больницу без пропуска не войдешь, – успокоил Настю следователь. – И вообще, вот что я хочу сказать, Лазарева… Мой тебе совет – сиди дома и носу на улицу не кажи. И, самое главное, никому не открывай. Есть у меня нехорошие предчувствия.
– Спасибо вам, Борис Всеволодович.
– Ой, разворошила ты осиное гнездо, Лазарева, ой, разворошила…
Глава 20
– Как людей ни хорони, все равно грустно, – отметила Настя, зябко кутаясь в короткую дубленку насыщенно-вишневого цвета, отороченную пушистым мехом.
– Ты что имеешь в виду? – спросил Борис Всеволодович.
– Ну, хоронят ведь в землю или кремируют, а потом замуровывают урны, – пояснила Анастасия, держа его под руку.
– А ты что думала? – удивленно посмотрел на нее следователь. – В землю закапывать грустно, а сжигать в огне – просто веселье без границ? Типа, ой, какая милая урна… Можно я возьму ее себе под цветы? Все равно тела уже нет, а серенький пепел я высыплю в лоток для кота. Так, что ли? – спросил он.
– Ну, вы все-таки и циник! – ужаснулась Анастасия.
– А я этого и не отрицаю и не скрываю.
Они стояли узким, семейным кругом у стены с урнами, где только что замуровали прах Зои Федоровны. Проводить ее в последний путь пришли Настя, следователь Борис Всеволодович и Дмитрий Дегтярев, тот самый врач из больницы, где работал раньше ее муж, который иногда навещал Зою Федоровну дома. Также пришли Галина Петровна, бывшая медсестра, а ныне буфетчица из той же больницы, и еще пара соседей Зои Федоровны. Конечно, был бы здесь и Петр, но он по известным причинам не мог.
После Нового года наконец ударил настоящий мороз и выпало много снега.
– Жаль Зою Федоровну, – вздохнул Дмитрий. – Она мне всегда нравилась. Честный и порядочный человек была.
– Все там будем… – глубокомысленно заявил Борис Всеволодович.
– Петр тоже бы обязательно пришел, – отметил Дегтярев и тут же стрельнул глазами в сторону Насти: – Извини…
– Ничего. Так уж получилось, что я познакомилась с Борисом Всеволодовичем и поняла: это чувство настоящее. – Настя взяла следователя под руку и с любовью посмотрела на него.
– Да уж… – смутился тот. – Ты вроде и не обещала ждать его из тюрьмы, так что не кори себя.
– А я и не корю, – улыбнулась ему в ответ Анастасия.
– Нам вообще нет дела до вашей личной жизни, – успокоил их Дмитрий.
С мороза они прошли в кафе прямо при крематории, где сняли небольшой зал для поминок. Там они и посидели, погрелись и вспомнили Зою Федоровну теплым словом.
– Я, когда работала с гениальным хирургом Наумом Борисовичем Алферовым, все думала: какая же у него должна быть жена, чтобы соответствовать его уровню? – говорила Галина Петровна. – А потом познакомилась с Зоей. Она уже тогда мне понравилась. Женщина стильная, очень умная, знающая себе цену и тактичная. Хороший она была человек.
– Я ее узнала незадолго до смерти, но тоже успела почувствовать, что она очень сильная личность и интересный человек, – поддержала ее Настя и сокрушенно покачала головой: – Такая нелепая смерть – льдина упала прямо на голову…
– Все под Богом ходим, – вторил Дмитрий. – Несчастная женщина… Сначала неудачно упала с лестницы, еле выходили ее с Петром, а потом столь же нелепый случай и – смерть. Она могла бы еще жить и жить…
– Да, да, – закивали соседи, – жили бы мы там, где нет снега, она бы осталась жива…
– А там кокосовые орехи раскалывают головы людям, – сказал циничный следователь. – У нас – сосульки, у них – орехи.
– Друзья мои, по-моему, мы сейчас говорим глупости. От человека уже осталась урна с прахом, а мы рассуждаем, как он мог бы еще жить, – произнесла Настя. – У всех своя судьба… Что произошло, то произошло. За Зою Федоровну! Пусть земля ей будет пухом!
– За Зою Федоровну! – поддержали ее окружающие люди.
– Нехорошо начинать говорить о таких вещах на поминках, но… Не знаете, кому достанется квартира Алферовых? – спросил Дима.
Борис Всеволодович пожал плечами:
– Поскольку я работаю в органах, мне известно, что Наум Борисович составил завещание в пользу Петра, но оно вступает в силу только после смерти Зои Федоровны.
– Вот везунчик! – воскликнула Анастасия. – Шикарное наследство!
– Петр в тюрьме, поэтому я бы не сказал, что ему так уж везет, – улыбнулся Дима.
– Раз уж здесь нет прямых родственников Алферовых, я скажу вам одну вещь, – поправила свой роскошный бюст Галина Петровна.
