Рубен Таросян - Презент для незнакомки

— Не помнишь даже это? — моя собеседница приблизила к моим глазам руку с красивым перстнем.

Если бы эта девушка была бы мне хоть немного симпатична, я бы изображая галантного кавалера, нежно дотронувшись до кончиков пальцев, поднес её руку к своим губам и после наигранного робкого поцелуя сказал о редком счастье и внеземной радости, но вместо этого, откинувшись на спинку пластмассового кресла, снисходительно промямлил;

— Я не люблю современную ювелирную продукцию.

— Ты же мне его подарил

Оказывается, память барахлила не только у меня.

— Мы встречались раньше?

— Однажды, когда ты подарил мне шкатулку.

— Ты, наверное, обозналась или тебе стоит обратиться к психоаналитику.

Мне очень нравится эта фраза, почерпнутая из американских фильмов, поскольку она позволяет очень тактично называть идиотов идиотами. На этом я встал и быстро зашагал прочь.

Когда я подошёл к прудам, там текла спокойная пляжная жизнь, характерная для полуденного зноя. Берега прудов, обычно покрытые зелёной травой, в такие дни приобретают цвет слоновой кости из-за человеческих тел, промежутки между которыми незаметны при незначительном удалении. Взбодрившись непродолжительным купанием, я собирался примкнуть к какой-нибудь картежной компании, когда встретил Лиду в роскошном купальнике. Она первой начала разговор, занудно перечисляя сложности, с которыми столкнулась, выписывая купальный костюм из Парижа. Мне показалось, что она не всегда воспринимала шутливый тон моих поддакиваний и клятвенных заверений не связываться с французскими посылторговскими фирмами. Потом мне пришлось с той же наигранной серьезностью участливо обсуждать заботы людей, отъезжавших на отдых в Турцию. В нашу беседу вмешался Группенфюрер, довольно аргументированно доказавший необходимость отметить с друзьями её отъезд. Организационные вопросы Группенфюрер, как обычно, взял на себя. Мне же пришлось тащить пятнадцатикилограммовую коробку замороженных куриных окорочков с оптового рынка, радуясь, что мне досталось не самое трудное задание Группенфюрера. Остальные поехали в Мытищи, где, по слухам, мелким оптом можно приобрести дешевый коньяк.

Коньяк оказался не только дешевый, но и неплохой и наши бесчисленные восторги по этому поводу спровоцировали отдегустировать его обычно непьющую Лиду. Изрядно подвыпившая наша гордая красавица стала довольно развязанной и доступной.

Потом связанный я долго лежал на жестких камнях. Подползшая толстая черная змея громко шипела и свистела, а затем стала бить хвостом меня по щекам. Не переставая шипеть, она противным голосом монотонно повторяла:

— Просыпайся, просыпайся…

Проснулся я у себя дома на жестком угловом диване. Свистел чайник, шипела яичница на сковородке. По щекам меня била противная девица, которая за день до этого подсела за мой столик, когда я ел гамбургеры.

— Просыпайся, просыпайся. Завтрак готов.

— Откуда ты взялась?

— Из леса, вестимо.

— Был сильный мороз, — сказал я, ничего не понимая, когда она, ехидно улыбаясь, поставила на стол тарелку с противной яичницей. Мне стало невыносимо от одной только мысли, что мне предстояло что-то съесть. Мой организм словно пытался отторгнуть всё инородное, а инородным в тот момент для меня было всё.

«До чего же ужасен весь этот мир, если даже у себя дома не дают выспаться». — Эта мысль указала мне на причину всего противного в мире — она стояла передо мной в длинном сером платье. Чтобы окончательно разобраться в происхождении и источнике всего противного, я спросил её:

— Как ты сюда попала?

— Ты сам меня привел.

— Это неправда.

— Конечно, неправда. Это я вчера дотащила тебя домой. — Она села рядом со мной и, прижавшись, стала нежно гладить меня по голове.

— Вчера я был с Лидой, — сказал я, разомлев.

— Вчера ты был у погасшего костра с пустой коньячной бутылкой.

— Что тебе от меня нужно?

— Я хочу, чтобы ты рассказал, откуда ты взял шкатулку с перстнями.

— Что?

Она рассказала мне прекрасную историю о сказочном принце, вышедшем из роскошного «Феррари» и подарившем ей шкатулку, полную драгоценностей.

— Ты меня с кем-то путаешь, я существенно не дотягиваю до сказочного принца.

— Не кокетничай, — прерывисто дыша, она обняла меня, пытаясь поцеловать.

Я знал, что из-за вчерашнего избытка коньяка любой сексуальный импульс отзовется, в лучшем случае, головной болью, а то и инсультом, отчего, боясь летального исхода, отодвинулся от нее и, задумываясь о причине её подозрительной бесцеремонности спросил:

— Ночью между нами что-нибудь было?

— И не один раз.

— Не может быть, — я встал из-за стола.

— Сам посмотри в комнатах.

Я поплёлся по длинному коридору, проклиная бездарную планировку. Квартира произвела на меня удручающее впечатление. Диван в гостиной, вместо того, чтобы чинно стоять вдоль стены, непреодолимой баррикадой распростерся по диагонали комнаты. В спальне было не лучше, словно весь списочный состав ОГПУ искал в моей постели план троцкистского заговора. Моё кресло, сидя в котором я любил курить, уставившись в фотографию покойного деда, было перевернуто и, словно ужасный монстр, нацелило на меня четыре рога, которые раньше были безобидными ножками. Я смотрел на портрет деда и думал о том времени, когда мужчины носили прекрасные щегольские усики, и когда девицы не были столь навязчивы, как стоявшая рядом со мной.

— Это ты сама всё перевернула, я здесь не при чём, — заявил я в тот момент, когда тошнота и головная боль образовали внутри меня жуткий альянс.

— Почему ты так решил?

— Потому что не верю в полтергейсты.

— Причем тут полтергейсты?

— Потому что на перевернутом кресле нельзя…

— Нет, можно, — она прервала меня и, расположившись на перевёрнутом кресле, задрала подол платья.

В этой позе её ноги казались ужасно костлявыми и кривыми.

— Прекрати, видеть тебя не могу. — Взяв её за руки, я поднял её с кресла и спросил: — А между прочим, как тебя зовут?

— Нина.

— Слушай, Ниночка. Оставь меня в покое. — Нежно, но настойчиво я оттеснил её к входной двери.

— Прекрати толкаться и, вообще, обижать меня. Я ничего плохого тебе не сделала.

— Что тебе от меня нужно?

— Только скажи, откуда взялись эти фальшивые перстни?

— Я устал от твоих навязчивых идей.

— Это не навязчивая идея. Я попробовала продать эти перстни и в итоге меня ждала масса неприятностей. Я даже провела неделю в следственном изоляторе.

— Ладно. Твоими перстнями займемся в другой раз, а сейчас оставь меня в покое. Ты ведь видишь, я себя плохо чувствую.

— Ну и чёрт с тобой. От тебя сегодня действительно ничего не добьешься. — Она открыла дверь и направилась к лифту.

— Нина, скажи, а тебе со мной понравилось, — спросил я, надеясь в потоке комплиментов и восторгов быстро обнаружить элемент вранья. Враньё — это было единственное, доказывающее, что я ей ничем не обязан и, что у меня с ней ничего не было.

— Почти.

— Что значит «почти»?

— Значит, не считая твоей грубости и склонности к некоторым извращениям.

Я со злостью захлопнул дверь и тотчас почувствовал, что с её уходом на душе, а точнее в теле, стало легче.

Я вернулся на кухню и выпил две чашки растворимого кофе. Мой организм возвращался в нормальное русло. Блаженно расслабившись, я задумался, — с кем же я был на самом деле вчера: с Лидой или с Ниной? Далеко не сразу я понял, что для меня это не имеет никакого значения. И, вообще, нельзя зацикливаться на проблемах, порожденных собственной глупостью. Сбросив с себя бремя этой, а также всех остальных ненужных проблем реальной жизни, я самозабвенно закурил, предавшись абстрактным размышлениям. Абстрактное — это реальное, из которого мы выбросили всё ненужное и противное и потому абстрактные проблемы никогда не вызывают отвращения. На этот раз я сформулировал следующую абстрактную проблему: «Реальны ли реальности прошлого, если в настоящем мы даже сомневаемся в их реальности?»

Когда что-нибудь удачно сформулируешь словами, непременно хочется поговорить с умным человеком. Ленка — вот кто мне был нужен в тот момент. Я взял в руку телефонную трубку:

— Елена Николаевна! — Не официально, а торжественно и уважительно я обратился к ней.

— Извини, дорогой. Прорвало батарею и сейчас я не могу разговаривать.

После этой фразы весь космос с его мировой гармонией зазвучал мощными аккордами телефонных гудков.

«Какими же кретинами считают мужчин умные женщины?» — подумал я и вновь закурил. На этот раз я задумался о конкретных вещах, в том числе и о том, как Ленка в следующий раз объяснит, почему у нее прорвало батарею в жаркий июльский день. Но ведь объяснит. Она же умная женщина.