Дарья Калинина - Жадина платит дважды
– Потрясающе, – выдохнула я.
– Сама знаю, – вздохнула подруга. – Нужен другой купальник. В этом стыда не оберешься. Но кто же знал, что у них тут такой скудный гардероб? Я была уверена, что для меня найдется что-нибудь подходящее. Но они тут все такие тщедушные. Придется ехать в город, но боюсь, что не успею к вечеру. У меня есть еще несколько дел.
И она многозначительно замолчала, а я похолодела.
– Ты заменишь меня, если я задержусь? – нерешительно осведомилась Мариша.
– Ни за что, – решительно сказала я.
Я всегда так говорю, а потом, не успею оглянуться, как уже делаю то, чего от меня ждет Мариша. Черт знает что!
Мариша опоздала, и этим вечером я как миленькая стояла в трико и белой шелковой шали, одолженной мне Алиной, валявшейся с повязкой на ноге у себя в фургончике возле кулис, и тряслась от страха.
– Наш выход! – сказал Никита и буквально выволок меня к публике.
О том, чтобы самой подойти к щиту, не могло быть и речи. От страха я ничего не видела. Кто-то приковал меня к щиту, и тут зарокотали барабаны. Первый же нож стукнулся о дерево прямо у меня над левым ухом, срезав прядь волос. Такого я раньше что-то не припоминала. Выражение лица Никиты меня тоже не порадовало, казалось, он тоже удивлен результатом своего броска. В ужасе дернув головой в сторону, я сохранила себе правый глаз. Нож воткнулся как раз в то место, где он только что находился.
Окончательно перестав соображать что-либо, я в ужасе заверещала на весь шатер. Публика, решившая, что так и нужно по сценарию, довольно загоготала. Мои руки и ноги были прикованы, так что особенно не подергаешься, но я старалась. Покрывшийся потом Никита продолжал трудолюбиво швырять ножи, а я дергаться в разные стороны.
Благодаря своей ловкости, я избежала еще трех ударов, но вот четвертый все же задел мою левую руку чуть повыше локтя. Белый шелк немедленно окрасился кровью, а публика, состоящая нынче сплошь из молодых и не очень молодых мужчин, довольно взревела. Боль помогла мне собраться с мыслями.
– Хватит! – завопила я. – Я на тебя в суд подам!
Публика покатывалась от хохота, а подручные бледного словно смерть Никиты поспешно освобождали меня от оков. Проковыляв к выходу, я дождалась Никиту и влепила ему здоровой рукой смачную затрещину.
– Халтурщик, – сообщила я ему. – Тебе на бойне работать. Убийца.
Тем временем весть о случившемся уже облетела весь городок. К шатру спешили артисты и бледная Мариша с каким-то свертком в руках, а шоу тем временем продолжалось. Первым подоспел к нам с Никитой коренастый дядька с густой черной бородой и пронзительными глазками под нависшими бровями.
«Карабас!» – догадалась я и оказалась права.
– Что случилось? – набросился Карабас на Никиту. – Ты снова пьян?
– Не понимаю, – растерянно замотал головой парень. – Ножи летели как на душу придется. Ни один не вошел в цель. Ничего не понимаю.
– А тут и понимать нечего, – сказал один из мужчин в серой спецодежде, осматривавших щит. – Проводка повреждена, магнит не работал. Конечно, ножи летели туда, куда ты их бросал. Просто чудо, что ты не убил девчонку.
После этого окружающий мир для меня как-то поблек, лица закачались и уплыли в туман. Очнулась я на койке рядом с Алиной. Вернее, она сидела у моей постели на стуле.
– Слава богу, все обошлось, – сказала она мне. – Рана на плече пустяковая. Даже не рана, а порез. Я его уже залепила пластырем. А волосы отрастут. Никиту убить мало, сколько раз я ему говорила проверять оборудование перед выступлением. Всегда самой следить приходилось. А сегодня он мне клятвенно пообещал, что проверит, и вот. Так ему и надо. Даже жаль, что он только плечо оцарапал. Убил бы, так впредь была бы наука.
«Интересная логика», – только и успела я подумать про себя, как ворвалась Мариша и еще одна девушка.
– Господи, ты жива! – завопила Мариша прямо с порога. – Я этого Никиту чуть своими руками не задушила.
Остолоп, не мог свою проводку проверить. А врет как нагло! Смотрит мне в лицо и говорит, что все самолично проверил.
– Проверил? – удивилась Алина. – Конечно, врет. Ему просто стыдно признаться, что он такой остолоп. И надо же такому случиться именно сейчас! Теперь никого не допросишься завтра выступить. Карабас будет в ярости и запросто может Никиту выгнать, а куда тогда я денусь. Кому нужна танцовщица с вывихнутой ногой? И больничный лист он мне вряд ли оплатит.
– Об этом не думай, – сказала девушка из цирка, – я выступлю за тебя.
– Так тебе Ростислав и позволит, – хмыкнула Алина. – Он жуткий собственник, и с Никитой у них вражда. Только рад будет, если Никиту выгонят из шоу. Нет, Оля, не получится.
– И не надо! О чем тут спорить, даром, что ли, я раздобыла себе умопомрачительный костюм? Куда я его еще надену, кроме как на арену? – подала голос Мариша. – Никаких конкуренток не пущу, завтра выступаю я, и точка.
– И тебя не пугает то, что случилось сегодня? – удивились обе циркачки.
– Мой дедушка говорил, что два раза в одну воронку бомба не падает, – сказала Мариша. – Так что завтра на арене под ножами Никиты мне будет безопасней, чем в собственной кровати у себя дома.
Алина с Олей начали так бурно выражать восторг Маришиной отвагой и так громко благодарить ее, что мне с моим тихим здравомыслием к подруге оказалось не пробиться.
На следующий день Мариша снова была на арене, а я вместе с веселым, но малость хлипким и каким-то влажно-помятым парнишкой, выполнявшим тут, как он сказал, функции электрика, следила за тем, чтобы все было в порядке с электромагнитом.
– Сволочь этот Никита, – сказала я. – Что ему стоило вчера бросить один взгляд и удостовериться, что все в порядке?
– А может, он и бросил, – загадочно ответил электрик, пристально глядя в небо.
– Как это? – оторопела я. – Магнит был неисправен.
Ты же сам сказал, что провода повреждены.
– Вот именно, – кивнул электрик. – А каким образом это могло произойти?
– Ты хочешь сказать, что кто-то нарочно их повредил? – ужаснулась я.
– Это ты сказала, – ответил электрик. – Но одно я могу утверждать точно – провода были перерезаны. А значит, кто-то сознательно хотел, чтобы номер Никиты сорвался.
– Номер! – задохнулась я. – Он между прочим не тарелки крутит, а в живого человека ножи мечет. А ты – номер!
– Ну, сегодня-то все в порядке, – заверил меня электрик. – А вот вчера номер чудом не сорвался.
– И кому это было нужно?
– Спроси чего полегче, – посоветовал мне электрик. – По-хорошему, так милицию нужно было бы. Но наш Карабас легавых тут не потерпит. Пока кого-нибудь не пришьют, он не почешется.
– А что, уже было нечто в этом роде? – затаив дыхание, спросила я.
– Да точно такого, конечно, не было, но вот канаты рвались, звери дохли и анонимки приходили.
– Какие звери? Какие анонимки? При чем тут они? – допытывалась я у впавшего в ступор электрика.
– Это как поглядеть, – наконец произнес он. – Может быть, оно и из другой оперы, а может быть, и в точку. Вот к чему я это говорю – сдохли, к примеру, дрессированные медведи Машка и Глашка, и номер пришлось закрыть. Не ждать же пока там дрессировщик новых зверей найдет. А в программу взяли дрессированных собачек. Надо же чем-то объем заполнить. А оборвался трос и акробат сломал ногу, кого взяли в программу? Никиту с его ножами, а раньше он Ростиславу с его имуществом помогал управиться. Одно дело быть подручным у фокусника, ах, простите, иллюзиониста, хоть и знаменитого, а другое – иметь свой собственный номер.
– Ясно, а анонимки?
– И анонимки! – обрадовался электрик. – Я к чему, раз все тут друг другу вредят, так, может быть, и анонимки написал кто-то из желающих занять место в программе.
А уж после вчерашней аварии я в этом точно уверен.
– Да что за анонимки-то? – допытывалась я.
– Присылают такую бумагу без подписи, а в ней всякие гадости: кто чего сказал да кто чего сделал. Чаще всего директору, но и остальным попадались. Из-за этих писулек тут все друг на друга волком смотрят. Автора ведь не нашли. Да вы у Алины узнайте, она ведь больше всех от этих анонимок страдает.
К этому времени номер Никиты закончился, и мы с Маришей вернулись в фургончик Алины. Пока Мариша переодевалась, я деланно небрежным тоном поинтересовалась:
– Алина, а что это за слухи бродят насчет анонимных писем, которые ты получала?
Алина покрылась густой краской и пробормотала:
– Вот люди, ничего не утаишь.
– Письма? – оживилась Мариша. – От поклонников?
Может быть, и мне пришлют? Как думаешь?
– Не дай бог тебе таких поклонников. Письма очень мерзкие. Дескать, если я не перестану играть с жизнью и смертью на потеху толпе, то смерть меня настигнет. В общем, бред сумасшедшего, но я расстраивалась. Оно и понятно, бред не бред, а приятного в таких письмах мало, – пробормотала Алина. Затем достала из-под матраса толстую пачку писем и небрежно швырнула ее на стол. – Можете ознакомиться, только не вслух. Я уже видеть их не могу, а зачем храню, сама не понимаю. Должно быть, надеюсь, что автора этой мерзости рано или поздно поймают и письма пригодятся в качестве вещественного доказательства.
