Дарья Донцова - Балерина в бахилах
— Давайте помогу, — предложила я.
— Спасибо, я сам, — отрезал толстяк.
— Вам будет трудно, — настаивала я, — коляску надо толкать двумя руками, как сумку нести?
— Поставлю маме вещи на колени, — заявил Боря.
— Ну уж нет! — воскликнула я и схватила торбу.
Борис дернул щекой, но ничего не сказал.
У входа в корпус стояло такси.
— Куда вы направляетесь? — спросила я, глядя, как толстяк запихивает мать в салон.
— В Подмосковье, — понизив голос, ответил Борис, — спасибо за помощь.
— Дайте мне адрес дома престарелых, — потребовала я.
— Зачем? — прищурился добродушный толстяк.
— Мы с вашей мамой подружились, хочу ее навестить.
— Истринский район, деревня Опушково, — отчеканил Борис, — телефон не помню.
— Сильно сомневаюсь, что, приехав в это самое Опушково, я найду там комфортабельное здание со счастливыми стариками, — вздохнула я, — вам придется задержаться!
— Что за чушь, — возмутился Борис, — отойдите от машины, мама пожилой человек, ей нужен покой.
Я махнула рукой, два парня в джинсах, мирно курившие на ступеньках у входа, разом бросили цигарки и приблизились к такси.
— Пройдемте, гражданин, — сказал один.
— Давайте без шума, — приказал второй.
— Боречка, — крикнула из салона Татьяна Петровна, — что случилось? Куда ты уходишь? Не понимаю! Вернись! Я хочу увидеть балерину!
Я заглянула в машину.
— Баба Таня, вы меня узнаете?
— Конечно, Виолочка, — улыбнулась она, — ты хорошая девочка, дочь Лёни от первого брака.
— Вы обязательно встретитесь с балериной, — пообещала я, — но чуть позднее, сейчас нужно вернуться в палату, врач забыл вам укол сделать.
— Охохоюшки, — запричитала Татьяна Петровна, — ну и дела! С врачом не спорят! Надо так надо!
В субботу мы с Ленкой сидели в просторной комнате с эркером, во главе стола улыбалась очень довольная баба Таня.
— Как только ты догадалась, что Борис мошенник, который решил оттяпать у Татьяны Петровны ее замечательную квартиру? — спросила Лена.
Я пожала плечами:
— Меня насторожило несколько моментов. Первый. Тебе сказали, что Татьяну Петровну переселяют по просьбе соседки, но Нина Тимофеевна страшно расстроилась, когда узнала, что Редникова будет лежать во второй травме, где есть особый лазер. Про прибор ей сообщила медсестра Галина Андреева. Понимаешь, врачи очень заняты, им недосуг разбираться в дрязгах между больными дамами. С другой стороны, докторам не нужны скандалы, они доверяют среднему медицинскому персоналу, никаких сложностей у Галочки не было. Она сказала лечащему хирургу о трениях между Редниковой и Варькиной, и Татьяну Петровну мигом перевели.
— Но зачем понадобилось убирать ее из первого отделения? — задала справедливый вопрос Фомина.
— Варькина знала, что у бабы Тани нет сына Бориса, — мрачно ответила я, — у нее была только дочь Катя, умершая от инфаркта. Но Татьяна Петровна предпочитает считать ее живой и много рассказывала соседке о своей девочке, а вот о мальчике Боре не обмолвилась и словом. И он ни разу не навещал мать. А ты же ничего не знала! Вспомни, как обстояло дело! Появляется в палате медсестра Галя и говорит:
— А вот, баба Таня, ваш сын!
Старуха начинает возражать, но девушка ее перебивает:
— Он же к вам каждый день ходит!
И кому мы поверили? Полубезумной бабке или молодой сотруднице больницы, которая утверждала, что отлично знает Бориса? Тем более что Татьяна Петровна внушаема, меня она мигом стала считать «дочерью Лёни от первого брака». И Галя, и Борис были очень убедительны, но они сделали ряд ошибок, а я обратила на них внимание.
— Каких? — с любопытством спросила Ленка.
— Борис изображал любящего сына, напоил мать клубничным соком. Но любящий сын должен знать, что у матери аллергия на эту ягоду. Хотя отчасти произошедшее можно объяснить консервантами в пакете. Еще толстячок упомянул, что у мамы плохонькая квартирка, там тесно, душно, старушке намного лучше будет на свежем воздухе. Потом появилась «директриса» дома престарелых, и я сделала стойку. Не знаю, требуется ли от пенсионера, уезжающего в интернат, подписывать какие-либо документы, но навряд ли это будет целая пачка бумаг! А Татьяна Петровна на наших глазах ставила подпись многократно, и у меня зашевелились сомнения. Вечером я у окна смотрела на снег и вдруг вспомнила балерину, о которой упоминала Татьяна Петровна. И мне пришло в голову: вдруг старушка и впрямь каждый день видела танцовщицу на шаре. Вдруг она не бредит, а говорит о реально существующем факте? А Борис явно ничего не слышал ранее о балерине, он растерялся, когда «мама» завела о ней разговор. Я пораскинула мозгами и позвонила своему приятелю-архитектору, задала ему один вопрос:
— Есть ли в столице здание, украшенное фигурой балерины?
Лёня тут же ответил:
— Да, в самом центре, на Бульварном кольце, его построили в тридцатых годах прошлого века. Девушка в пачке и пуантах стоит на шаре, скульптура установлена на крыше.
Дальше было совсем просто. Я поехала по указанному адресу, прикинула, из окон какой квартиры лучше всего видно украшение на соседнем особняке, отправилась в домоуправление и за небольшую мзду выяснила — четырехкомнатные апартаменты общей площадью двести квадратных метров принадлежат жене покойного академика Олега Редникова, Татьяне Петровне. Сейчас старуха в больнице, она сломала лодыжку. Никаких родственников у нее нет, дочь умерла. Представляешь, сколько стоят апартаменты на Бульварном кольце? Несколько миллионов долларов.
Фомина вытаращила глаза.
— Вилка! Ты гений!
Мне понравилось последнее высказывание, и я продолжила:
— Борис и Галя не первый раз проделывали подобный фокус. Медсестра за последний год сменила пять больниц, она выискивала одиноких стариков с хорошей жилплощадью, а потом на сцене появлялся ласковый толстячок с пакетами сока и нотариус. Все. Жилплощадь переходила в собственность «сыночка», просто и элегантно. А потом Галя увольнялась и начинала действовать в другой клинике.
— Но ведь стариков рано или поздно выписывали, — ахнула Ленка, — куда же они девались?
— Даже боюсь думать на эту тему, — вздрогнула я, — этим делом теперь занимается милиция, она выяснит, куда Борис увозил несчастных на такси.
— И все равно, что впервые натолкнуло тебя на мысль, что он мошенник? — не успокаивалась Фомина.
Я улыбнулась.
— Бахилы. Борис утверждал, что он часто ходил к матери, но на его ногах оказались оранжевые мешки, которыми торгует по сто рублей газетчица. Все, кто является в корпус впервые, попадаются на ее удочку, людям лень идти назад к центральным воротам! Но те, кто приходит второй раз, сразу берут бахилы у входа. Вот когда Борис прибыл забирать Татьяну Петровну, его ботинки были спрятаны в голубые чехлы. Все верно, он узнал о местных примочках и не захотел тратить зря сто рублей.
— Ты гений, — прошептала Фомина.
— Спасибо, но ты повторяешься, — засмеялась я, — теперь можешь называть меня просто: талантливая дочь Шерлока Холмса и доктора Ватсона.
Всякая новогодняя история должна иметь счастливый конец.
Татьяна Петровна теперь совершенно счастлива, Лена переехала к ней жить и трогательно заботится о старушке. Болтливость бабы Тани ее не раздражает, даже наоборот, та оказалась занятной собеседницей.
У Фоминой нет близких людей, она воспитывалась в приюте, Татьяна Петровна тоже одинока, и теперь они большие друзья. А хороший друг легко заменит вам сто племянников.
