Дарья Донцова - Фигура легкого эпатажа
— Вы, цыгане, слишком шумные…
— Вы, цыгане, чересчур активные…
Куда ни кинь, всюду клин. Пока Лаура делала ошибки на занятиях по танцам и давала «петуха» в хоре, ее упрекали в несоответствии цыганским талантам, а едва она стала походить на бабушку и маму — начали обвинять в «цыганщине».
Потом случилась неприятность: у одной из преподавательниц исчез кошелек, в училище приехали люди в форме и начали с пристрастием допрашивать… Лауру. Девушка очень удивилась.
— Отчего ко мне столь пристальное внимание? — спросила она у дознавателя. — В день, когда украли деньги, я на занятия не приходила, болела, вот справка.
— Вы, цыгане, известные хитрецы, — ляпнул мент, — алиби заранее заготовила.
Лаура встала и вышла. В училище она вернулась лишь после того, как выяснилось: кошелек найден — преподавательница просто забыла его дома, оставила в другой сумке. Лауре очень не хотелось видеть однокурсников, на занятия девушка пришла лишь по одной причине: до получения диплома оставался месяц.
Обретя нужную бумагу, Лаура устроилась в… риелторское агентство и стала продавать квартиры.
— Отстань, мама, — отмахивалась она от Маши, — сцена не для меня. Есть бумажка об образовании, и ладно.
Теперь Лаура не рассказывала никому о своих корнях. А как бы вы поступили, узнав, что женщина, которой следует для совершения сделки вручить деньги и документы, цыганка? Только не говорите, что с радостью доверитесь подобной особе. Поэтому Лаура сделала гладкую прическу, прекратила носить любимые ею яркие вещи, облачалась в строгие офисные костюмы. И если в ее присутствии заходила речь о родителях, не моргнув глазом она сообщала:
— Когда-то давно, в тридцатые годы двадцатого века, в СССР из Испании привезли много детей коммунистов, чтобы спасти их от режима Франко. Я потомок одного из них, в моих жилах течет кровь идальго.
Лишь один раз Лаура нарушила данный себе запрет и рассказала правду о маме-цыганке. Сделала она это во время обеда, на который была приглашена своим женихом Яковом. Поскольку дело явно катило к свадьбе, то Лаура решила сообщить будущей свекрови правду о своем происхождении.
Уже за чаем Сара Абрамовна неожиданно спросила:
— У вас редкое имя. Отчего родители так назвали дочь?
— Мама захотела, — улыбнулась девушка. — Она в момент беременности читала книгу, и там была главная героиня Лаура, которой очень везло. Мама надеялась, что имя принесет мне удачу.
— Ну, в одном она права, — кивнула Сара Абрамовна, — вы встретили Яшеньку, следовательно, можете считаться редкостной счастливицей. Скажите, дорогая, хм, вы ведь не еврейка… Внешность на первый взгляд семитская, но только на первый взгляд… Не сочтите мой вопрос за бестактность, мы скоро станем родственниками.
— Я цыганка, — коротко ответила Лаура.
Сара Абрамовна уронила вилку, а Яков от неожиданности ляпнул:
— Ты мне этого раньше не говорила.
— Ты меня раньше об этом не спрашивал, — пожала плечами невеста.
— Попробуйте пирожки, — слишком приветливо заулыбалась Сара Абрамовна. — Изумительно получились!
Званый ужин был в субботу. В воскресенье и в понедельник Яков не звонил, а во вторник объявился и сказал:
— Мама приболела, на этой неделе нам не встретиться.
Через четырнадцать дней Лаура решила сама побеспокоить Яшу. К телефону подошла Сара Абрамовна и сухо сказала:
— Яков уехал в длительную командировку. Вы, деточка, должны понять, мой сын еще слишком молод для стабильных отношений, ему следует думать о карьере.
Это было последним ударом. С тех пор Лаура крепко зарубила себе на носу: никаких откровений о цыганских корнях. Маша оказалась права, от правды — одни неприятности.
В прошлом году Маша умерла, и Лаура с тех пор живет одна. Замуж не торопится: она очень хорошо зарабатывает, и материальной необходимости в браке нет, великая же любовь в ее жизни пока не случилась. Но от отсутствия кавалеров риелторша не страдает. В общем, Лаура вела замечательную, вполне ее устраивающую благополучную жизнь.
Но неделю назад плавное течение дней было нарушено визитом некоего господина Панкина. Лаура слегка удивилась, увидев на пороге собственной квартиры незнакомого, хорошо одетого мужчину, и воскликнула:
— Вы к кому?
— Иванова Лаура Михайловна тут проживает? — ласково осведомился дядька.
— Это я, — кивнула девушка.
— Очень рад, — еще шире заулыбался незваный гость и протянул Лауре визитку.
— «Панкин Николай Олегович, адвокат», — прочитала вслух девушка. — Простите, пока ничего не понимаю.
— Разрешите войти и объяснить суть? — спросил Панкин.
Лаура посторонилась, пропуская его.
— Пожалуйста, только в квартире не прибрано, я не ждала гостей.
— Право, ерунда, — быстро ответил юрист, вешая на крючок вызывающе дорогое пальто, подбитое натуральным мехом. — Буду краток: ваш отец, Антонов Михаил Петрович, в курсе, что Мария умерла.
— Кто? — попятилась Лаура.
— Ваш папенька.
— Как его зовут?
— Антонов Михаил Петрович, — слегка удивленно отозвался законник. — Вы не знали имени отца?
— Н-нет, — ответила девушка.
— Как же так? — изумился Панкин. — А отчество? Оно ведь у вас по отцу — Михайловна!
— Думала, мама его просто так записала, — пробормотала Лаура, — случайное.
— Нет, конечно, — потер руки Николай Олегович. — Неужели Мария не открыла вам правду?
Лаура помотала головой.
Панкин крякнул.
— Тогда придется мне. Честно говоря, я-то полагал, что вы в курсе и выполняете отцовскую просьбу. Кстати, Михаил Петрович долгие годы мучается чувством вины перед вами и решил… Ладно, давайте по порядку.
На голову оторопевшей Лауры свалилась совершенно невероятная информация. Оказывается, у Маши был роман с неким Антоновым, и в результате родилась девочка, названная Лаурой. Имя мама взяла вовсе не из книжки — Лаурой звали сестру Михаила, горячо им любимую, умершую молодой.
Антонов нежно любил Машу, но соединить с ней судьбу не мог, так как был женат и имел двоих детей: мальчика Костю и девочку Лану. К супруге Анне мужчина давно не испытывал нежных чувств, но разводиться не собирался, и на то имелись веские причины.
В свое время Миша, провинциальный мальчик, поступил учиться в московский вуз, где был немедленно взят под опеку ректором, Валерием Сергеевичем. Вечно голодного студента профессор часто зазывал к себе, кормил, поил, а когда его единственная дочь влюбилась в Антонова, со слезами на глазах благословил детей.
И что оставалось делать Мише? При виде Анны головы он не терял, но и отвращения она не вызывала. К тому же девушка являлась завидной невестой с солидным приданым: квартира, машина, дача и папа-ректор, способный пристроить зятя на хорошее место. Не следует осуждать Михаила, многим молодым и амбициозным юношам и девушкам приходится решать подобным образом проблему своего будущего. К тому же у Антонова не имелось никакой другой возлюбленной, он никого не предавал, не разбивал выгодным браком влюбленного сердца.
Сыграли свадьбу, и молодые зажили, на зависть окружающим, счастливо. Анна оказалась идеальной женой — умной, понимающей, неистеричной и нескандальной, отличной хозяйкой. Она родила Михаилу двоих детей, крепкой рукой управляла домом и никогда не ругалась с мужем. Валерий Сергеевич помог зятю защитить кандидатскую. В общем, идеальная семья. Вот только иногда по вечерам, куря на балконе дачи, Михаил думал:
«Это и есть счастье? Я не способен на сильное чувство? Или оно — выдумка поэтов и экзальтированных личностей?»
Глава 3
С красавицей Машей Михаил столкнулся в магазине. Банальная, бытовая ситуация — она уронила перчатку, он наклонился, поднял ее и подал девушке — переросла в страстный роман. Вот когда Антонов нахлебался эмоций! В отличие от ровно-спокойной, даже холодной Анны в Маше кипел вулкан страстей. За одни сутки она успевала, сначала горя от любви, обнимать любовника, потом, поругавшись с кавалером, закатить вселенский скандал и выгнать Мишу, но через мгновение спохватиться, высунуться из окна и заорать: «Немедленно вернись, иначе сейчас выпрыгну!» — и снова обнимать, целовать любимого. И опять поцапаться с ним…
Михаил жил словно на вулкане, и что удивительно: ему страшно нравился Машин характер. Может, Антонов просто устал от интеллигентности Анны, способной стать незаметной даже на собственной свадьбе? А Маша всегда оказывалась в центре внимания. Она носила модную яркую одежду и была хороша собой не по-советски: в те годы, когда женщины старательно застегивали блузки до горла и облачались в мешковатые кофты из мохера, Маша, часто катавшаяся на гастроли за границу, щеголяла в коротких юбках и обтягивающих маечках. Еще у нее всегда имелась хорошая косметика, и за девушкой постоянно тянулся шлейф аромата французских духов. В стае серых голубей, на которых походили москвички, Машенька казалась яркой колибри: веселое, беззаботное существо, занимающееся абсолютно несерьезным делом — пением и танцами.
