Скелет в расцвете лет - Янина Олеговна Корбут
– Как же вы его проглядели?
– Так говорю же, артист. Обличье меняет. Не удивлюсь, если он в бабу вырядился, чтобы из города свалить. С такого станется. Ладно, тебя мои ребята сейчас в комнату проводят, погостишь на полном довольствии. Это для твоего же блага. Я стервеца отловлю, бабки пусть вернет и валит. Не я один на него зуб имею. Поверь, если его у тебя найдут, могут и тебя вразнос пустить. Не глянут, чья ты дочь. Надо отбить у Дубровского охоту сюда таскаться.
– Вы считаете, он сюда явится? – удивилась я. – Мне кажется, не такой уж он благородный рыцарь. Да и я – не его прекрасная дама.
– Ну, ради такой красавицы я бы тоже рискнул, – ухмыльнулся дядя Витя, поглядывая на меня уже совсем не по-отечески. А я решила не подливать масла в огонь и благоразумно потупилась.
– Эй, – рявкнул хозяин дома, и в проеме мигом показался Леденцовый. Ему было велено сопроводить меня в комнату для гостей и глаз с меня не спускать. Телефон вместе с сумкой у меня предусмотрительно забрали. Сам дядя Витя явно намеревался куда-то отъехать. У него зазвонил телефон, он бросил хмурый взгляд на часы и окликнул какого-то Димаса в окно. Тут я поняла, что так звали нашего юного водителя.
По крутой лестнице мы поднялись наверх, уперлись в деревянную дверь, и я оказалась в комнате для гостей. Довольно уютной, но явно нежилой.
– Ты это, ничего такая. Зови, если что, – ухмыльнулся Леденцовый. – Мы тут остаемся одни, а я не прочь за тобой приударить.
– Не приубейся, – огрызнулась я, демонстративно отворачиваясь к окну.
Мой провожатый досадливо крякнул, ругнулся, но спорить не стал. Видимо, получил на мой счет указания. Снаружи щелкнул замок, а я в тоске плюхнулась на угловой диванчик. Порадовало наличие чайника и запас печенья и конфет в вазочке на прикроватной тумбочке. В остальном обстановка была аскетичной и навевала мысли о тяжелых думах, что предстояло здесь передумать бедному узнику.
Щелкнув чайник, я подошла к окну и открыла его: странно, на втором этаже – решетки. Наверное, хозяева не жили тут постоянно и опасались местных аборигенов. Увидела, как со двора выезжает машина, на которой мы сюда прибыли. Наступила тишина.
Я задумалась: уверенности дяди Вити в том, что Дубровский кинется меня спасать, аки рыцарь в доспехах, не было. И с чего он вообще взял, что этот придурок где-то поблизости? Нет, я же с самого начала подозревала, что кто-то затеял со мной нехорошую игру.
Усевшись в позу лотоса, я глубоко подышала, как учил папа № 3. Сейчас бы попасть в кабинет к папе, в котором он раньше принимал всех «психических». Удобная такая кушеточка, можно вытянуться и подремать, пока папа бормочет что-то из Ницше. А не вот это вот все.
После медитации я выпила кофе, попрыгала на одной ноге, и вдруг поняла, что совсем не хочу покорно ждать, пока меня спасут. Хотя мудрость папы № 3 как раз гласила: в любой непонятной ситуации расслабься и не паникуй.
Я же принялась накручивать себя еще больше. Алена в больнице, Славик в больнице, Ну и Ну голодный, а я обещала сегодня за ним присмотреть.
Самое интересное, меня никто не хватится: мамуля в курсе, что я собиралась переночевать у Славика. Забрать Ну и Ну себе я не могла: у мамули была аллергия на котов. На всех, кроме тех, которых она шила из брендовых шмоток. На этих котов аллергия была как раз у меня.
На что последние годы безбедно жила она в Ницце, оставалось для меня загадкой. Мне кажется, отцы продолжали платить ей алименты на мое содержание до сих пор. Но спрашивать про это я не решалась. Официально мамуля была дизайнером, но чересчур оригинальным: она скупала новые дизайнерские шмотки в европейских бутиках и шила из них набивных котов. Короче, Дольче и Габбане не снилось…
Мамуля утверждала, что коты разлетаются как горячие пирожки, но я подозревала, что дебет с кредитом у нее сходится редко. Парочка котов с прошлого года жила у меня на диване, пугая выпученными глазами из пуговиц и брендовыми ярлычками, вводящими в ужас любого, кто знал цены на люкс.
Но оставим котов и вернемся в мое плачевное положение. В тот вечер во мне явно взыграл дух папы № 2: не дам кому-то распоряжаться моей жизнью. Накипело! Я почувствовала, как внутри меня начинает разгораться огонь возмездия. Вспомнила, как Дубровский (не к ночи будет упомянут данный фрукт) учил меня громко кричать, чтобы дать волю эмоциям. И пока боевой дух меня не покинул, я вскочила, схватила табуретку, подскочила к двери и заорала что есть мочи.
– А-а-а! Помогите!
Почему-то я представила, что нахожусь в лесу: этому способствовали открытое окно и морозный лесной воздух. Послышались быстрые шаги по коридору, в замке завозился ключ, Леденцовый матерился и сопел.
Как только его голова просунулась в открывавшуюся внутрь дверь, я со всей силы стукнула его туда, куда смогла попасть. К сожалению, попала не в голову, а в плечо. От неожиданности он растерялся, схватился за руку, а я поняла: у меня есть секунда. Пнув его со всей силы ногой в пах, я выскочила в коридор и на адреналине успела захлопнуть дверь. Ключ все еще торчал в замке, его я и повернула.
– Вот сука! Больно же! Ты совсем сдурела! – взвыл Леденцовый, пытаясь выломать дверь.
– Сам виноват, – смущенно огрызнулась я. Все-таки мне было жаль человека, хоть и непутевого. Ногой в причинное место…
– Давай поговорим, ну? Дура несчастная, я же тебя порешу! Не вздумай трогать мои вещи на кухне, особенно оружие. Не то останешься без рук.
– Если ты меня порешишь, зачем мне руки?! – крикнула я в ответ, сбегая вниз по лестнице. Сердце билось где-то в горле. Все, что сейчас со мной происходило, здорово напоминало сцену из какого-то боевика. А я всегда считала себя вполне законопослушной гражданкой. И боевики не любила.
Болтать с Леденцовым дольше я не стала, ибо понимала: пакостник тянет время, чтобы выбить дверь. А у меня его не было.
Пистолет – попсовый Glok 17 – нашелся там, где и предсказал Леденцовый: среди его вещей. Конечно, использовать оружие я не собиралась, но подстраховаться надо. А вот свои телефон и сумку я не нашла. И задерживаться на поиски не могла по понятным причинам. Понимала, что мне
