Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ) - Милошевич Сергей
«Вcе ясно…» — пробормотал Шура. Спрятав листок обратно в карман халата, он тихонько вернулся к своей кровати, лег и постарался быстрее заснуть. Завтра Холмову предстоял очень трудный день…
Около 11 часов следующего дня Шуру уже можно было наблюдать на улице Ласточкина, неподалеку от института «Черноморпроект». Увидев, что предназначенная на «заклание» «Волга» находится на стоянке, Шура остановился, закурил папиросу и стал изучать окружающую обстановку. Слегка дрожавшие при этом кончики его пальцев свидетельствовали о том, что он волнуется. Докурив «Сальве» до бумажного мундштука, Холмов отшвырнул далеко в сторону окурок, глубоко вздохнул и вытащил из кармана куртки какую-то круглую штуковину с торчащим из нее коротким бикфордовым шнуром. Подойдя к стоявшему в ближайшей подворотне мусорному контейнеру, Шура воровато оглянулся по сторонам, и убедившись, что никого из прохожих поблизости не наблюдается, поджег с помощью зажигалки шнур и швырнул штуковину в контейнер. Через минуту из мусорного контейнера повалил серо-фиолетовый дым, который укрыл значительную часть улицы Ласточкина, в том числе и стоянку автомобилей. Раздались тревожные голоса скрывшихся в дыму прохожих, кто-то закашлялся, кто-то испугано завизжал. Пользуясь всеобщей суматохой и паникой, а главное — укрывшей его от посторонних взглядов дымовой завесой, Холмов, не терян ни секунды, быстро открыл отмычкой багажник черной «Волги» и, никем не замеченный, юркнул в него, мягко захлопнув за собой крышку…
Уверен, что самые догадливые и сообразительные читатели уже наверняка поняли — что именно задумал Шура Холмов. А задумал он чрезвычайно дерзкое и рискованное мероприятие — пользуясь тем, что ему стал известен объект, а, главное, время угона Ефимом Бурлаки очередной машины по заказу мафии, проникнуть вместе с угнанной машиной туда, где ее будут готовить к продаже или переделке. И там, действуя по обстановке, попытаться «расколоть» рядовых членов «автомобильного участка» одесской «коза ностры», чтобы «выйти» с их помощью на какого-нибудь местного мафиозного босса или приближенного к мафиозной «верхушке» уркогана. А уж из босса Холмов постарался бы любыми, в том числе и самыми жесткими и неординарными мерами «выбить» всю известную ему информацию о преступных деяниях этой криминально-коррумпированной группировки, а главное — о ее структуре и остальных членах. Полученные же таким образом сведения Шура предполагал передать в местное или даже киевское либо московское управление КТБ. (Милиции в этом деле доверять было нельзя). Комитетчики этой информации были бы только рады — как известно, в стране, после прихода к власти Юрия Андропова развернулась упорная борьба с коррупцией и оргпреступностью и КГБ в ней играло первую скрипку. Этим поступком Шура Холмов планировал убить сразу двух зайцев — избавиться от своих врагов-мафиози (главная цель) и, возможно, в качестве поощрения выпросить разрешение вернуться на службу в органы внутренних дел.
Естественно, Шура Холмов прекрасно отдавал себе отчет в том, что задуманный им план будет невероятно сложно воплотить в жизнь. Десятки причин могли помешать его исполнению, и каждая из них могла закончиться для Шуры Таировским кладбищем. Но у Холмова не было иного выхода. Он понимал, что совместное существование в одном городе его и мафии уже невозможно. Кто-то из них рано или поздно должен был исчезнуть. И Шура решил идти ва-банк, рассчитывая на внезапность и дерзость этого отчаянного шага, а также на то, что никто из мафиози, за исключением Люстрина и еще двух-трех мелких уркоганов его не знает в лицо. (Для пущей маскировки Шура собирался использовать еще и специальную маску, сделанную из вязаной шапочки). Поэтому, в случае каких-то непредвиденных обстоятельств, которые могли возникнуть в ходе операции, Холмов собирался быстро «сделать ноги», не опасаясь особенно, что его потом «найдут» обиженные им мафиози….
Итак, скрюченный, словно младенец в утробе матери, Шура Холмов лежал в темном, душном и пыльном багажнике «Волги». Впрочем, у него в голове вертелось другое, прямо противоположное сравнение. — «Как в гробу», — думал задыхающийся, измученный долгим бездвижением Шура. Наконец он услышал приглушенный металлический звук, словно кто-то скреб какой-то железякой по кузову «Волги». Затем автомобиль покачнулся — кто-то сел в салон, причем, как отметил наблюдательный Шура по характеру покачивания, сел именно со стороны водителя. Прошло добрых пять-десять минут, прежде чем мотор «Волги» глухо взревел и машина мелко задрожала. Этот факт обрадовал Шуру, так как ему стало ясно, что это был не владелец, а угонщик, которому понадобилось время, чтобы подобраться к системе зажигания автомобиля. Сразу после этого «Волга» резко стронулась с места и резво понеслась по дороге, Шура тут же включил фонарик и осветил наручные часы, отмечая время — 12. 08. Поначалу поездка была относительно спокойной. Но через некоторое время машину (а вместе с конечно, и Холмова) стало немилосердно швырять со стороны в сторону. По этой причине Шура сделал вывод, что «Волга» с городских центральных дорог съехала на окраинные, или даже сельские проселочные. Такая сумасшедшая езда продолжалась минут десять-пятнадцать. Затем автомобиль остановился, постоял минут пять с работающим мотором, вновь рванулся вперед, остановился и… мотор стих. «Приехали», — понял Холмов и посмотрел на часы. 12.44. 3начит, от Ласточкина они ехали почти сорок минут…
Приоткрыв слегка, буквально на сантиметр крышку багажника, Шура осторожно осмотрелся и понял, что «Волга» стоит в гараже. В этот момент хлопнула дверца машины и Шура услышал голос Бурлаки, разговаривающего с каким-то мужчиной. Голоса приближались (видимо, Бурлаки и неизвестный ходили вокруг автомобиля, осматривая его). и Холмов поспешил закрыть крышку. С замирающим сердцем он лежал в пыльной темноте, моля Господа, чтобы этот неизвестный мужчина не вздумал сейчас заглянуть в багажник — тогда все значительно осложнилось бы с самого начала…
Видимо, Господь услышал Шурины мольбы, так как голоса стали удаляться, где-то с лязгом хлопнула металлическая дверь и стало тихо. Не теряя ни секунды, Холмов выбрался наружу, надел маску и юркнул в смотровую яму, над которой стояла машина. Он хотел выждать определенное время для того, чтобы дать Ефиму Алексеевичу уйти. (В том, что тот здесь долго не задержится, Шура не сомневался — через час у Бурлаки начиналась смена в таксопарке). Кроме того, временная задержка между прибытием на место и началом активной деятельности была необходима, чтобы отвести от Ефима Алексеевича возможные подозрения в приводе «хвоста».
Примерно через полчаса неизвестный вернулся в гараж один и принялся ходить вокруг машины, хлопая дверцами, крышками багажника и капота и что-то бодро напевая себе под нос на непонятном языке. В просвет, между днищем машины и полом гаража Шуре были видны лишь его ноги, обутые в огромные, никак не меньше 52-го размера кроссовки марки «Пума». Наконец мужчина открыл капот и стал ковыряться в моторе, громко стуча какими-то приспособлениями. Прошло еще около получаса и Холмов понял, что настало время действовать….
Тихонько выбравшись со стороны багажника из ямы, Шура, ступая очень осторожно, как кошка, подошел к ничего не подозревающему мужчине, продолжавшего с задорной песней на устах ковыряться в моторе. Мельком Холмов успел заметить, что это был полный, коренастый мужчина с черными, словно смола, усами и пышной шапкой курчавых и тоже черных волос на голове. Впрочем, долго рассматривать незнакомца у Шуры времени не было: подкравшись к нему сзади, Холмов достал из кармана капроновую удавку, набросил ее через голову на шею мужчины и быстрым рывком затянул. Ошалевший от неожиданности незнакомец заорал, затем стал хрипеть, хватаясь руками за шею.
— Стой тихо! — негромко, но внятно приказал Шура. — Быстро руки за спину, иначе задушу… Черноволосый, тем не менее, еще немного побарахтался, пытаясь освободиться от удавки, но скоро стал задыхаться и наконец покорно сложил руки за спиной. Несколькими ловкими движениями Холмов связал их, и лишь потом немного ослабил удавку на шее гачигавщего уже синеть незнакомца.
