Карта Магеллана - Наталья Николаевна Александрова
— Она у этих, на «Полярной звезде», — вздохнула я, — я разговор слышала. Сказали, пока молчит, про карту ни слова. А с чего ты взял, что она тебе скажет?
— Не знаю…
— Ну ладно, мне вообще-то домой надо. Завтра на работу, и хомяк у меня дома голодный, — вспомнила я. — Так что такси сейчас вызову и поеду…
— Сюда нельзя такси вызвать, я сам тебя отвезу!
— По воде ни за что не поплыву, хватило уже!
— Обижаешь. — Он вышел, чтобы дать мне переодеться. Все и правда высохло.
Когда я вышла на палубу, Павел выкатывал мотороллер. И мы долетели по ночным улицам до моего дома за полчаса.
Хомяк Фернандо съел все, что было, и теперь был очень мною недоволен. Он не хотел общаться, не хотел ласки; он хотел есть и пить, и даже когда я высыпала двойное количество корма, он не сменил гнев на милость, но из клетки все же вышел. Я же нашла в буфете полпачки все тех же окаменелых доисторических пряников и долго сидела с чашкой чая, вспоминая свою жизнь.
Когда прошло два года после того, как дядя Женя пропал, его официально объявили погибшим, и к нам домой заявилась Валентина. Она привела с собой Лешку, чего раньше никогда не делала.
Лешка вообще никак не отреагировал на гибель отца — я говорила уже, что не было между ними никакой душевной близости.
Лешка был старше меня всего на два года, но в детстве мы не дружили, общались очень мало.
Валентина формировала среди соседок общественное мнение и говорила гадости мне в пятилетнем возрасте. Мать мою, кстати, это не слишком беспокоило, она вообще с соседками не общалась, однако Валентине все же высказала тогда кое-что прямо, или дядя Женя не стерпел.
В общем, Валентина перестала бывать в нашем доме, на праздники или на мой день рождения дядя Женя приходил один. Надо сказать, мы по ней не скучали.
Потом мы с Валентиной не то чтобы сблизились, но стали время от времени общаться. С Лешкой же так и не срослась у нас дружба.
Был он рыхлый, неопрятный, ленивый до смешного — кроссовки ленился зашнуровать, так и ходил, наступая на шнурки. Впрочем, ходил он мало, больше валялся на диване, поставив на живот ноутбук, и играл в какие-то игры.
Со мной, по его же собственным словам, ему было не о чем разговаривать. Да не больно-то и хотелось!
Тогда Валентина позвонила матери и сказала, что зайдет вечером — нужно, мол, поговорить.
Не знаю, догадалась ли мать о предмете разговора, но я решила, что мы будем вспоминать дядю Женю, еще стол приготовила, полдня у плиты стояла, как будто мне делать нечего.
Мать моя готовить не умела. Казалось бы, что тут уметь, рецептов в интернете полно, прочитай да делай по инструкции. А женщина она была толковая, это на работе признавало даже начальство. Работала она много, деньги получала неплохие, так что мы не бедствовали, это при том, что на меня не приходило никаких алиментов.
Что касается домашних дел, то мать умела все организовать и меня заставить соблюдать чистоту. А готовить она просто не любила, говорила, что у нее нет времени заниматься ерундой. Какая разница, что есть. Главное, чтобы не вредное было.
В основном мы покупали разные замороженные блюда и грели их в микроволновке.
Но в тот раз я сама запекла курицу и сделала салат, а к чаю купила торт.
Валентина пришла вовремя, она знала, что моя мать терпеть не может, когда опаздывают, поэтому вздрючила Лешку и одела его в чистую рубашку. Кроссовки он завязал самостоятельно.
В общем, за стол мы так и не сели, потому что Валентина с порога завела свой серьезный разговор.
Дело в том, сказала она, едва скинув пальто, что эта квартира, в которой мы жили с матерью, изначально принадлежала их с дядей Женей отцу.
Странные были люди, их родители, скажу я вам. Я не застала ни бабушку, ни дедушку и не очень об этом жалею. Дядя Женя был старше мамы лет на семь, и, как я теперь понимаю, его мать вышла замуж за деда, когда у нее уже был сын.
Ну, дело житейское. Но отцом считался этот новый муж — очевидно, она поставила такое условие. Как они жили в браке, я не знаю, дядя Женя про это мало рассказывал, а мама — никогда. Я уже говорила, что мы с ней вообще мало разговаривали.
Короче, когда маме исполнилось шестнадцать лет, их с дядей Женей родители развелись. И поделили детей, то есть сын остался с матерью, дочь — с отцом. Вот такой вот расклад.
Тоже бывает, что люди разводятся и детей делят, тем более в их случае сын, понятное дело, с матерью остался, не с отчимом же ему жить. Тем более что к тому времени дядя Женя уже взрослым был, мореходку окончил. И кстати, фамилию он поменял, стал Баклановым, материну прежнюю взял. А я Королькова, как моя мать, она замужем не была, я уже говорила.
Но чего я до сих пор не могу понять, это то, что мама моя со своей матерью с тех пор не то что не виделись, а даже не перезванивались, да и с праздниками друг друга не поздравляли.
В общем, матери у нее в шестнадцать лет как бы не стало. И вот я думаю, что и раньше-то не особо мать была, раз девочка в шестнадцать лет по ней не скучала.
Впрочем, подробностей я не знаю, ведь мать о своей жизни мне не рассказывала и о моей слушать не хотела. В этой квартире мать жила со своим отцом, и, хоть я родилась при его жизни, я его не помню. Квартиру приватизировали задолго до меня.
Так получилось, что дядя Женя все еще был в ней прописан, так что приватизация была на троих. Потом дед умер и оставил свою долю площади мне. Дядя Женя, оказывается, еще и за квартиру платил, когда мать со мной в декрете сидела.
Впрочем, это было недолго, она запихнула меня в ясли в девять месяцев.
Короче, Валентина заявила, что ей, как наследнице, по закону полагается третья часть квартиры, которой владел ее погибший муж. Так что мы должны ей выплатить ее законную долю. И уж нам решать, либо мы продаем эту квартиру и делим всю сумму на три равные части, или же нам следует набрать любым способом требуемую сумму, причем в течение
