Фактор кролика - Антти Туомайнен
Все было готово.
Я мог выдать первый кредит.
К половине седьмого уже рассвело. Не сказать, что мою комнату залил яркий свет, но его было достаточно, чтобы утверждать, что начался новый день. Я встал с дивана, принял душ, надел чистую одежду. Позавтракал, накормил Шопенгауэра, проверил узел галстука и отправился в Парк приключений. Так же, как и — я надеялся — многие другие.
11
Минтту К взяла с места в карьер.
На этот раз она не пыталась морочить мне голову. Возможно, видела, что я настроен серьезно. Я был серьезно настроен и до этого, но теперь я двигался и выражался иначе, более решительно, давая понять, что у нас нет других вариантов. Что, разумеется, было чистой правдой — других вариантов не просматривалось.
Не изменяя себе, Минтту К благоухала джином и табаком, хотя часы показывали девять утра. Или этот запах уже впитался в мебель, стены и ее одежду. Складывалось впечатление, что сидишь в баре середины 1990-х. Минтту К пришла в обтягивающей белой футболке и черном блейзере. Загар у нее на лице отличался такой интенсивностью, что она выглядела более бронзовой, чем среднестатистический шведский турист.
— Золотце, — сказала она голосом, наводящем на мысли о двух кусках наждака, трущихся один о другой. — Я привлеку своего любимого дизайнера, и эскизы будут готовы уже сегодня вечером.
Я вышел, оставив ее заказывать рекламные листовки, постеры и флаеры — этот жаргон я выучил в ходе нашего разговора — и вернулся к себе в кабинет, где за моим ноутбуком сидел тощий племянник Хейсканена. Его пальцы порхали по клавиатуре. Вскоре он сообщил мне, что закончил. Я поблагодарил его. Он встал с кресла, напомнив мне мультяшную спичку — угловатые движения, костлявые руки и ноги. Я достал из бумажника двести евро и вручил ему. Мальчик посмотрел на четыре бумажки по пятьдесят евро так, словно прикоснулся к чему-то неприятному. Я сказал, что эта сумма эквивалентна почасовой ставке почти триста евро.
— Если быть точным, — сказал он, — двести восемьдесят девять евро и семьдесят центов.
Мы секунду смотрели друг на друга, после чего я снова открыл бумажник и дал ему еще пятьдесят евро. Может, это странно, но мне показалось, что я смотрюсь в зеркало — зеркало, способное искажать время. Я был и этим парнем, и мужчиной средних лет. Я подумал об Эйнштейне и его теории относительности времени и пространства, согласно которой в некоторых местах время течет быстрее, чем в других.
Я посмотрел на свои земные часы: время и пространство не собирались останавливаться и ждать меня. И пошел сменить Кристиана за кассой. Я рассчитал, что к этому часу выстроится значительная очередь посетителей и Кристиану не удастся снова втянуть меня в разговор о его переводе на новую должность. Что странно, он выглядел так, словно ему и не хотелось об этом заговаривать. Мне хотелось надеяться, что наш последний разговор, когда я выступил в роли медиума, через которого вещал торговец чудодейственными снадобьями Перттиля, напугал Кристиана не меньше, чем напугал и меня. Кристиан молча собрал свои вещи — ключи, телефон, бумажник, протеиновый коктейль — явно напоказ поигрывая бицепсами. Я признавал: у него впечатляющие бицепсы. Напоследок он еще расправил спину и приподнял плечи. На миг мне показалось, что мы стоим посреди джунглей, спустившись на несколько ступеней по эволюционной лестнице.
Затем это произошло. Я выдал первый кредит. Это было не очень сложно. Трое детей в том возрасте, когда они обладают уникальным талантом канючить, пока не получат желаемое. И отец, у которого денег в обрез — только на то, чтобы заплатить за входные билеты. Я вслух предположил, что его финансовое положение достаточно шатко. Он согласился и, понизив голос, спросил, нахмурив свои густые брови, какое мое собачье дело. Совершенно не мое дело, кивнул я. Иначе и быть не может. Но я могу выдать ему небольшую сумму прямо сейчас. После этого короткого обмена репликами он ввел свои данные в лежащий на прилавке айпед; я открыл на его имя кредитный счет и перевел на него деньги. Подошла Минтту К и сказала, что заказанные материалы доставят завтра, а пока мне придется просто рассказывать посетителям о возможности получения займа. Я никогда не занимался продажами, но я быстро нашел и освоил самый эффективный способ предлагать клиентам новую услугу. Сначала я намекал, что вижу: с деньгами у них туго — и тут же предлагал помощь. Схема заработала. Как я и думал, многие люди нуждаются в небольших суммах, сотне или двух евро, чтобы облегчить себе жизнь. Для меня стало сюрпризом, что значительное число посетителей выразили желание воспользоваться максимальным займом в две тысячи евро. Это было тем более удивительно, что ценник Парка приключений находился у меня перед глазами, на прилавке. Достаточно было простых вычислений, чтобы выяснить, во что обойдутся билеты и посещение кафе. Помимо этого, у меня складывалось впечатление, что, стоит мне нажать Enter, показывая, что ссуда одобрена, как людей вообще переставали волновать цены. Они не обращали ни малейшего внимания на фактор, в который я вложил больше всего интеллектуальных усилий, — наш более чем справедливый процент. Ни про какой процент они и слышать не желали. Чем быстрее росло количество займов, тем меньше я все это понимал. Мне было достаточно только упомянуть о возможности получить деньги прямо сейчас, и люди соглашались на все.
Я не успел додумать эту мысль до конца, когда сообразил, что вижу у входа мужчину, который стоит здесь уже какое-то время. Сначала я не выделял его из толпы родителей, заметив периферийным зрением, — то ли он только что пришел, как многие другие отцы и матери, спешащие в Парк, заняв немного денег, то ли собирался уходить, потратив занятые деньги.
Но вскоре я понял, что этот мужчина не имеет никакого отношения к развлечениям Парка. Похоже, он ждал, когда холл опустеет и мы останемся одни. Но вот последние детские крики удалились в сторону Парка, и он подошел к прилавку.
Коренастый, крупный, он двигался решительной походкой. На нем был асфальтово-серый блейзер, рубашка в сине-белую клетку, синие фланелевые брюки и черные кожаные ботинки. Остатки светлых волос зачесаны назад. Черты лица крупные и угловатые; редкие брови.
