Фактор кролика - Антти Туомайнен
Она запрыгнула на меня, дернула меня за волосы еще сильней, чем раньше, и с поразительной ловкостью продвинулась вперед и уселась мне на лицо, как будто это кресло. Я почувствовал во рту смешанный вкус морской соли и ванильного крема. Она дергала меня за волосы вправо-влево, назад и вперед, как будто с усердием оттирала старый замызганный коврик. Свободной рукой — той, что не пострадала от хищных пальцев женщины, — я попытался оторвать ее ягодицы от своих щек. Как только я ухватился за нее, она слезла с меня так же быстро, как перед этим на меня забралась. Подошла к портьерам, отдернула правую и исчезла. По пути обратно на сцену она прошла в нескольких сантиметрах от А. К., но они даже не посмотрели друг на друга.
Наконец я ухитрился встать с дивана. Я чувствовал себя так, словно потерял половину волос и с меня чуть не содрали скальп. Едва я поднялся, как брюки свалились с меня и упали к щиколоткам. Женщина успела расстегнуть мне ширинку. В руках А. К. я увидел телефон: он меня снимал.
Позднее я понял, что А. К. фотографировал меня исключительно для собственного развлечения. Они не нуждались в этой фотографии, потому что располагали десятком других. Это я узнал на обратном пути в город. За тридцать секунд я успел пролистать серию снимков на айпеде, который подсунул мне А. К. Судя по фото, я занимался какой-то особенно напряженной деятельностью с обнаженной женщиной. Складывалось впечатление, что проделывал я все это по собственной воле, движимый ненасытной похотью и хрипя от наслаждения.
— Теперь слушай внимательно, козел сраный, — сказал с переднего сиденья Игуана. — Тот здоровяк, с которым мы тебя познакомили и чьи деньги ты тратишь, не любит, когда его сотрудники занимаются такими вещами. Это показывает, что им нельзя доверять. А ты помнишь, что он делает с людьми, которым нельзя доверять. Он их подвешивает. Это если он в хорошем настроении. А ты, хренов дерьмоголовый робот, выбесил меня с первого раза, когда заставил слушать свои заумные комментарии. Надо было позволить А. К. сломать тебе шею. Теперь ты ухитрился запудрить мозги боссу всей этой фигней про один плюс один, но все это ненадолго, ты уж мне поверь. Очень скоро я покажу ему эти фотографии, и ты повиснешь на балке в том самом сарае. Въезжаешь, козел?
Я молчал. Глаза Игуаны сверкали в зеркале.
— Ну хорошо, — сказал он. — Позволь мне объяснить это тебе попроще, чтобы ты понял. У нас теперь есть эти фотографии. Если ты не будешь делать, что я тебе скажу, я пошлю их боссу и твоей жене, или подружке, или еще кому — мне все равно, кого ты трахаешь. А к этим картинкам будет еще и объяснение. Summa summarum[1], как ты наверняка бы сказал: теперь ты работаешь на меня. Ты принадлежишь мне.
Я никогда в жизни не сказал бы «summa summarum», но Игуане это знать необязательно.
— Я прикидываю, тебе это понравилось, — сказал он. — Ира — горячая штучка.
— Ира?
— Я знал, что тебе это по кайфу.
— Почему она… так на меня набросилась?
— Потому что я ей приказал.
— Вы приказываете голым женщинам забираться на колени к незнакомым мужчинам?
Игуана засмеялся. Тем же смехом, что и в сарае — издевательским и злобным.
— Она и не на такое способна, — сказал он.
— По вашему приказу?
— Да, по моему приказу. Я думаю, до тебя наконец доходит. Все очень просто. Она принадлежит мне. Так же, как и ты.
В машине несколько секунд висела тишина. Затем я заметил в зеркале заднего вида холодные глаза рептилии и услышал его голос, звучащий ниже, чем раньше:
— Это один плюс один, Эйнштейн.
10
Я не спал ни минуты. До утра просидел на диване. В галстуке; с книгой в руках. Шопенгауэр дважды подходил ко мне и интересовался, почему я не в постели. Оба раза я гладил и чесал его, пока он не решал, что с него достаточно, и не отправлялся спать. Я даже не мог заставить себя рассказать ему о том, какие мысли бродят у меня в голове и как я встревожен.
Ранние часы утра я потратил, стараясь себя успокоить. Я понимал, что это жизненно важно — в буквальном смысле. Я не мог вычислить вероятность того, что ситуация осложнится настолько быстро, но это не отменяло необходимости найти рациональный подход к ее изучению. Это требовало холодного расчета, а для того чтобы охладить свой мозг, нужно было время.
Игуана. Лаура. А. К. Подпольный ночной клуб. Труп в морозилке. Ира — обнаженная танцовщица. Здоровяк. Банк. Отмывание денег. Удавленник. Перттиля и его эмоциональное лидерство.
Я пытался разложить все эти элементы по полочкам и выстроить из них более или менее разумную схему. Через некоторое время у меня появилось подобие плана, включавшего в себя все: каждое имя, место и предмет. За исключением Лауры Хеланто. Она не вписывалась ни в один план. Стоило мне подумать о ней, меня охватывала надежда, что остальные пункты моего плана не помешают нам с ней посетить музей «Киасма» и ознакомиться с современным искусством. Разумеется, если быть честным, это напоминало какое-то сумасшествие. После всего, что произошло за последние недели, меня больше всего заботило, смогу ли я провести вечер с Лаурой Хеланто в окружении произведений искусства. Трудно объяснить, почему современная скульптура и комментарии к ней Лауры казались мне такими важными — после того, как меня дергали за волосы, засовывали сосок мне в рот и угрожали моей жизни, не говоря уже о том, что я начал — временно — отмывать деньги и оторвал гигантское кроличье ухо, которым насмерть забил человека, пришедшего меня убить.
Я держал в руках письмо из Агентства регионального управления. Оно прибыло со вчерашней почтой. В письме говорилось, что созданная мной компания имеет законное право действовать как кредитная организация. В то же самое время адвокат Хейсканен заполнил мой почтовый ящик всевозможными документами и уведомлениями. Он работал быстро и следовал моим инструкциям. Одним из первых в числе приложений к письму фигурировал счет за
