Элизабет Питерс - Напиши мне про любовь
— Смотря по обстановке. Мне следует объяснить, почему необходимо как можно скорее отыскать Лори?
— Нет. По крайней мере, у меня есть свои причины поторопиться с ее поисками. Не знаю, совпадают ли они с вашими. У вас очень богатое воображение, миссис Кирби.
— Что за причины?
— Но это же очевидно. За последние двадцать четыре часа девочка напала на двоих человек. Или на троих?
Он вскинул брови. Жаклин уже научилась читать по бровям О'Брайена. Сейчас они выражали минимум сомнений.
— Нет, не думаю, что мою сумку выхватила Лори, — ответила она.
— Ведь в противном случае вы бы об этом уже сказали? Как по-вашему, она еще на кого-нибудь нападет?
— Возможно.
— Это радует. Если вы назовете имя, я смогу организовать охрану.
— При вашей-то нехватке людей? — усмехнулась Жаклин. — Я уже предупредила — или попыталась предупредить — потенциальные жертвы.
— Тогда зачем вам понадобился я?
Жаклин начинала терять терпение.
— По нескольким причинам. Во-первых, по поводу аутопсии Дюбретты.
О'Брайен изящно пригубил виски.
— Аутопсии не будет.
— Но...
— Симптомы соответствуют смерти от сердечного приступа. Много лет она лечилась у кардиолога. По словам врачей, состояние ее было стабильным, но серьезным и... Всякое случается. Порой она забывала принять лекарство, да и вообще совсем о себе не заботилась. — Жаклин поморщилась, и лейтенант добавил, словно защищаясь: — Миссис Кирби, это еще мягко сказано, что у нас не хватает людей. Офис коронера до потолка забит трупами. И мы не собираемся копать и выполнять лишнюю работу там, где нет на то оснований.
Джеймс демонстративно посмотрел на часы:
— Ну что ж, понятно. Да, Жаклин? Спасибо, что зашли, лейтенант.
— Нет проблем, — ответил О'Брайен. — Я сегодня вечером свободен. Отличный скотч, миссис Кирби.
— Наливайте еще.
— С удовольствием.
Едва сдерживая досаду, Джеймс прорычал:
— Не лучше ли нам сделать заказ, Жаклин? В такое время обслугу не дождешься.
— Ей-богу, Джеймс, неужели ты не можешь думать о чем-то еще, кроме своей утробы? — возмутилась Жаклин. От столь несправедливого обвинения Джеймс лишился дара речи. Жаклин продолжала: — Через дорогу есть гастроном. Мне большой гамбургер. И кофе. А вам, лейтенант?
— Сэмми делает отличные сандвичи с креветками, — сообщил О'Брайен. — От кофе тоже не откажусь.
— Но ведь ты... — пролепетал Джеймс. — Ты говорила, что пригласишь меня на ужин.
— Ну да. — Жаклин достала кошелек. — Ни в чем себе не отказывай, Джеймс.
После ухода Джеймса О'Брайен уселся на его стул.
— Ужасная вы женщина, миссис Кирби.
— Я подумала, что при нем вы не сможете свободно говорить.
— Правильно подумали. Только вот я не уверен, что горю желанием свободно говорить в его отсутствие.
— Не будем терять время. Он скоро вернется. Вы ведь тоже считаете, что Дюбретту убили.
О'Брайен невозмутимо выдержал ее пристальный взгляд.
— Ага, — довольно кивнула Жаклин, — считаете. У вас есть что-то конкретное или одна только интуиция?
На лице О'Брайена четче обрисовались складки, что означало улыбку.
— Нет такого зверя, миссис Кирби, разве что в той макулатуре, чтением которой вы явно злоупотребляете. Мои подозрения — если их вообще можно так назвать — произрастают из того, что Дюбретта сказала мне четыре или пять дней назад, когда я в последний раз видел ее живой.
— Ну? — Жаклин подалась вперед.
— Я заскочил навестить Пруденс, а когда уже собирался уходить, вернулась Дюбретта. Мы перекинулись парой слов, и я спросил, над чем она работает. Обычный разговор — порой она отпускала какие-нибудь намеки, порой отшучивалась и советовала мне следить за ее колонкой. На сей раз она рассмеялась. Но потом сказала... «Знаешь, — говорит, — это, конечно, не скандал века. Никакой тебе коррупции в правительстве. Так, один старый должок. Но если мне удастся это провернуть, то получу самое большое удовлетворение с тех пор, как занялась этим бизнесом. — И со смехом добавила: — Учти, О'Брайен, если я на днях коньки отброшу, то не от сердечного приступа».
— Ну вот!
— Черта с два. Это не улика, миссис Кирби.
— Может, и нет. Но отлично вписывается в мои теории.
— Я так понял, рано или поздно вы поделитесь своими теориями со мной, независимо от моего желания их выслушать. — Голос О'Брайена стал жестче. — Уясните одно, миссис Кирби. Я не играю с вами в Шерлока Холмса. Официально дело не просто закрыто, по сути дела-то и не было. Сам я заглянул к вам в свободное время потому... а, к черту. В общем, я разговариваю с вами потому, что вы якшаетесь с этой шайкой психов, что живут через дорогу. И не намерен ни советоваться с вами, ни обмениваться информацией, ни прислушиваться к вашему мнению. Если хотите со мной чем-то поделиться, я над этим подумаю. И — точка.
— Само собой, лейтенант, у меня есть дела поинтереснее, чем играть с вами в Шерлока Холмса. Кроме того, если в я и решила поиграть, то уж не с вами.
— Тогда не тяните кота за хвост. Скоро ваш бойфренд вернется.
Глаза Жаклин вмиг превратились в малахитовые щелочки, но она сдержалась.
— Хэтти Фостер — агент трех ведущих авторов в любовно-историческом жанре, плюс под ее крылышком еще несколько светил поменьше. Как поведала мне ее завистливая соперница, Хэтти монополизировала любовно-исторический рынок. А на рынке этом ворочают огромными деньгами. Издатели любовных романов заявляют, что в их руках сорок процентов...
— Я знаком с цифрами.
— Рада за вас. Так вот, старушка Хэтти живет припеваючи за счет авторов, которых держит в упряжке, и не только потому, что за них хорошо платят, но и потому, что она стрижет с их гонораров куда больше, нежели ей причитается. Комиссионные Хэтти и без того вдвое выше обычных, но она еще и подворовывает у своих подопечных, хотя я и не могу этого доказать. Писателей легко обмануть — они такие наивные.
На каких условиях Хэтти работает с Валентайн, я не знаю. Эта девушка была ее первой значимой клиенткой, по сути с нее и начался успех Хэтти. Валентайн нужна ей не меньше, чем тетушка Хэтти самой Валери. Да и Макс Холленстайн, импресарио Валентайн, весьма неглупый человек, так что вряд ли Хэтти там много мухлюет. С остальными — дело другое. Виктор фон Дамм — нечто вроде чудовища Франкенштейна: Хэтти собственноручно создала его из двух пишущих домохозяек и безработного актера. Здесь она вполне могла бы заявить, что вправе рассчитывать на большее, чем обычные агентские проценты, поскольку сам по себе Виктор фон Дамм столько не заработал бы. И правда, весьма оригинальная затея. Ведь в любовно-романтическом бизнесе преобладают женщины-авторы, а немногие затесавшиеся мужчины пишут под женскими именами. Но Виктор фон Дамм — уникальное явление, шикарный парень от литературы.
Роль Виктора играет — в буквальном смысле слова — Джо Кирби. Но ему это до смерти надоело. Он хочет выйти из игры, да Хэтти не выпускает. Чем она его держит — тайна за семью печатями. Если бы у меня был доступ к полицейским досье, — со значением заметила Жаклин, — я бы проверила Джо.
— В принципе неплохо бы проверить подноготную всех авторов, — согласился О'Брайен. — Включая эту самую Валери Вандербилт.
— Валери Вандербилт — на самом деле Джин фраскатти, профессор английской литературы. Хэтти ее тоже шантажировала, но иначе. — И Жаклин рассказала о дилемме Джин.
Брови О'Брайена взлетели вверх.
— Но это же бред! Ваша подружка просто чокнутая.
— Для нее это была серьезная угроза.
— Достаточно серьезная, чтобы убить? Нет, так не пойдет, миссис Кирби. При расследовании убийства меньше всего надо думать о мотиве — по той простой причине, что некоторые люди убивают по причинам, которые мы с вами сочли бы абсурдными. Но в данном случае у нас нет мотива. Ну, допустим, раскопала Дюбретта, что Виктор фон Дамм — актер, а Валери Вандербилт — стыдливая профессорша. И что с того? Да она могла растрезвонить это по всему свету, никто и ухом бы не повел. Даже читателям этой романтической белиберды наплевать. Это, с позволения сказать, разоблачение сократило бы доходы вашей тетушки Хэтти долларов на пять, а сама она столь толстокожа, что стыд ей неведом. Да, ей не по вкусу были колкости Дюбретты, но она попросту отмахивалась от них, как вы отмахнетесь от назойливого комара.
— А как насчет обиды Дюбретты на Хэтти? Она сказала вам, что это старая обида...
— Это ведь Хэтти отклонила первую книжку Пруденс, много лет назад, — пояснил О'Брайен, сразу помрачнев. — Тогда она была главным редактором в одном из издательств и славилась своими ядовитыми отказами. С тех пор Хэтти Фостер так и не сумела завоевать расположение Дюбретты. Но опять же — что с того? Говорю вам, миссис Кирби, здесь нет мотива.
Жаклин открыла было рот, но О'Брайен жестом остановил ее.
— Мне необходимо выяснить две вещи. Во-первых, было ли что-нибудь — какие-то слова, движения, внешние признаки, — хоть что-нибудь, что не вписывалось бы в смерть от сердечного сбоя?
