Татьяна Луганцева - Семь пятниц на неделе
Люди с задних рядов приподнимались с кресел, пытаясь разглядеть ту, к которой обращались реплики героя. И в конце концов зрители начали смеяться – сперва послышались отдельные сдержанные смешки, затем более откровенные, а потом просто настоящий хохот. Раздались аплодисменты и даже крики «Браво!», которые предназначались исполнителю главной роли, Николаю Еремеевичу, продемонстрировавшему театр одного актера. Зрители не понимали языка, задумку, но оценили талант артиста, который, насколько смог, «перетянул одеяло» на себя. Артист абсолютно игнорировал партнершу Настю и совершенно не реагировал на смех в зале при молчаливом попустительстве Татьяны Ветровой. Да, спектакль дошел только до конца первого действия, но был сорван, зато Николай Еремеевич вызвал всеобщий восторг.
Карлос даже вытирал слезы, выступившие от смеха, и ажиотированно воскликнул:
– Вот дает!
Затем начальник полицейского участка, немного успокоившись, повернулся к комиссару.
– Слушай, Дебрен, а что ты имел в виду, когда говорил об автомобиле, следовавшем за Вилли? Кто-то организовал за ним слежку и мне ничего не сообщили? Что за самодеятельность?
– Так это не вы послали тот старенький «БМВ»? – ахнул Листовец, мгновенно бледнея.
– Какой еще «БМВ»? У нас отродясь такого не было… Что ты видел-то? Кто-то за Вилли следил?
Мгновенно лоб комиссара покрылся капельками пота, а в глазах у него потемнело, словно в зале снова погасили свет.
– Мальчики, можно хоть здесь не говорить о работе?! – с раздражением в голосе сказала Лора. – Тут и так настоящее шоу, хоть вы цирк не устраивайте!
На сцену вылетел красный как вареный рак Эдуард Эрикович и на английском языке, постоянно сбиваясь, попытался успокоить зал, чтобы продолжить спектакль. Но его суетливые движения, вспотевшее лицо и путаная речь вызвали у зрителей новый приступ гомерического хохота. Люди по-своему расценивали происходящее на сцене – как своеобразный балаган.
Но Дебрена все это уже не интересовало, он реально запаниковал. Его шеф сразу это заметил.
– Что-то случилось?
– Я же говорил: на мою просьбу Вилли отреагировал так же, как на твою, – от охраны отказался. Но когда он меня вез, я заметил, что за нами следует автомобиль, и решил, что вы приказали негласно за ним присматривать… Однако раз вы никого не посылали, то, значит, за ним снова следили преступники! А я так спокойно ушел! И вот Вилли нигде нет, его телефон не отвечает!
– Серьезное дело… – забеспокоился и Карлос. – Давай-ка всех наших соберем… Хорошо, что все здесь! Только где теперь искать Вилли?
– Ничего, найдем. Я подозревал, что он от охраны откажется, и решил подстраховаться – засунул ему в карман «жучок». Так что легко обнаружим его.
– Или его тело… – нахмурился Карлос.
– Да что ж такое происходит? Вилли все время похищают, то утопить пытаются, то в лесу зарыть…
– Все, пошли! – скомандовал шеф.
– Но ведь нужен прибор, чтобы отследить сигнал «жучка», – развел руками Дебрен.
– У меня в машине есть. – Карлос поспешил по проходу, а Дебрен за ним, бросив на ходу:
– Прости, дорогая… Не знаю, чем тут все закончится, но встретимся дома.
– Опять?! Ты даже в театре меня бросаешь?! – перехватило у той дыхание.
– Извини, дела…
– Я не полечу с тобой в Париж! Мне надоели твои дела! – начала истерично выкрикивать Лора, но ее крики потонули в общем шуме, царившем в зале.
Дебрен был рад, что больше не слышит ее нескончаемые жалобы, мол, у него все вопросы касаются жизни и смерти, что ему всегда есть дело до чужих людей, только не до нее, что она устала и больше так не может. Комиссар полиции знал претензии и упреки жены наизусть.
Глава 21
Мужчины сели в машину. Карлос включил дисплей, Дебрен ввел параметры «жучка» Вилли, и полицейские уставились на экран. Пока компьютер думал, Карлос заговорил, скорее успокаивая самого себя:
– Я еще заметил, что в зале нет той блондинки, на которую Вилли «положил глаз». Может, мы зря маемся дурью, и они просто проводят время вместе? Так вот захлестнуло их, что про всех и все забыли… Дамочка-то с темпераментом, вон как с преступниками разделалась! Кстати, меня уже наказали. Знаешь, не очень-то приятно слышать, что хрупкая женщина из России заменила все наше подразделение! Вдруг они правда сейчас где-то вдвоем развлекаются?
– Вот уж не знаю… Для подтверждения твоей гипотезы надо было и Груне «жучок» подсунуть, – усмехнулся Дебрен. – Но ей вроде никто не угрожал, она сама по себе несет опасность для окружающих… Смотри, есть! Вилли находится на одном месте уже два часа.
– Ну, точно, в кровати. Не двигается в ритме? Я имею в виду «жучок», – засмеялся шеф.
– Карлос, не ожидал от тебя! В твои-то годы!
– Да расслабься, простит тебя твоя Лора. Вот ведь характер у бабы! Проверь, где именно Вилли находится все эти два часа.
– Смотрю уже, приближаю. Дева Мария! – воскликнул Дебрен, моментально забывая и про свой отпуск, и про разъяренную Лору. На первое место мгновенно выскочили переживания за судьбу друга.
– Что? Где он? – отбросил игривость и Карлос.
– На кладбище… – выдохнул комиссар.
– Шутишь?
– Мне не до шуток, уж поверь. На нашем старом городском кладбище…
– Ничего не путаешь?
– Нет, если исправен прибор, – побледнел Дебрен.
– В моем автомобиле все исправно.
– Он неподвижен на кладбище уже два часа, – совершенно потусторонним голосом сказал Дебрен. – Датчик фиксирует все движения в радиусе десяти метров, так вот, Вилли не движется на этих десяти метрах!
– Может, он родственников решил там навестить? – предположил Карлос.
– В тот день, когда должен был быть в театре? И сидит на могиле два часа? Не обманывай себя, Карлос, – мы лопухнулись. Знали, что ему грозит опасность, но упустили его из виду. Вилли уже убили и зарыли! Самое лучшее укрытие для трупа – кладбище!
– Не истери. Всех туда! Не будем паниковать заранее, возможно, что он еще жив, просто ранен или заснул, – прервал его шеф участка, стараясь не смотреть в удивленные и расстроенные глаза своего подчиненного.
До кладбища полицейские на трех машинах домчались очень быстро. Дебрен находился в отчаянии, у него не теплилась даже слабая надежда на что-то позитивное, светлое. Скорее всего, мрачно думал он, Вилли все-таки убили и зарыли там, где и место покойнику, где и искать не будут.
Видимо, Карлоса посетили те же мысли, поэтому шеф спросил:
– А точнее мы можем обнаружить местонахождение «жучка»? Не разрывать же там все могилы подряд?
– Карлос! Не говори так, вдруг Вилли все-таки жив. Надо надеяться… сам же сказал. Когда подъедем ближе, я смогу определить точнее.
На кладбище полицейские рассредоточились по периметру и с включенными рациями пошли искать Вилли. Дебрен припал к экрану прибора.
– Вон огонек, он в здании. Здесь есть здание? Ну, конечно, есть – костел. Вилли в храме! Ох, чего ж мы сразу о плохом-то?! Вовсе он не захоронен!
Комиссар сорвался с места и побежал по кладбищу к виднеющемуся костелу. Карлос поспешил за ним. Сотрудники тоже получили задание ориентироваться на костел, но осматриваться и по сторонам. А всех подозрительных задерживать!
Дверь в костел оказалась запертой. Полицейские остановились. К церкви всегда отношение особое, и тут сразу ломать и крушить не хотелось.
– Вилли! – закричал Дебрен, поднимая лицо кверху, словно пытаясь докричаться до окон.
И именно в этот момент раздался оглушающий звук, словно небеса разверзлись. Затем донесся нечеловеческий вопль, сливающийся со звоном разбивающегося стекла. До конца своих дней Дебрен не забудет этого зрелища – огромное красивое витражное окно костела как будто взорвалось и разлетелось на множество мелких осколков, а в облаке разноцветных осколков с неба летело человеческое тело и визжало оглушающе. Полицейские замерли. Никто не кричал: «Ложись! Пригнись! Атас! Шухер!» Или просто – «Караул!» Все остолбенели от неожиданности. Со стороны в этом зрелище наблюдалась даже какая-то красота, словно раскололась радуга. А расколола ее какая-то безумная женщина, летевшая сверху. Дебрен тоже был ошарашен. Настолько, что даже не поднял руки, чтобы защитить себя или хотя бы свое лицо от разноцветного стеклянного дождя. А ведь он находился в эпицентре происходящего, ближе всех к костелу и к разбившемуся окну-витражу. И вот летящее тело накрыло его просто плашмя. Комиссар не почувствовал сразу боли, а лежащая на нем женщина захрипела, словно потеряла свой голос в полете. Но потом из ее глотки снова вырвались устрашающие звуки, словно заревела иерихонская труба.
Дебрену, фактически бездыханному – свалившаяся с небес женщина вытеснила из него весь воздух, – показалось, что стены костела содрогнулись.
Женщина, лежащая на комиссаре, пискнула:
– Больно, однако.
Листовец дрогнул ресницами.
– Аграфена, ты? Не может быть…
