Оксана Обухова - Жена скупого рыцаря
Свои мемуары генерал печатал на древней, разболтанней печатной машинке — компьютеров Василий Иванович не признавал, а ручку подагрические пальцы держали с трудом. Одного взгляда на три листа подделки Ювелиру хватило, чтобы понять — они выполнены на том же разболтанном антиквариате. Попасть в генеральскую квартиру, взять из стопки его писчей бумаги три листка и забить их нужным текстом ничего не стоило: генерал на сто замков не запирался, любил длительные пешие прогулки и манией преследования не страдал.
И, видимо, три страницы из рукописи, посланной в издательство, удалось изъять. Или выкупить. Книгу генерал печатал за свои деньги, небольшим тиражом — как подарок друзьям, коллегам и ученикам. Издательство было нищим, не сильно охраняемым, периодически его работники сидели без зарплаты. По мнению Ювелира, достать оттуда и всю рукопись полностью труда бы не составило. Но заказчик требовал подмены лишь трех листов. И абсолютного, стопроцентного несчастного случая.
Войну генерал провел в СМЕРШе, и несложно догадаться, в какое ведомство уйдет основная часть тиража, по каким делам друзьям, коллегам и ученикам. Это ведомство не любит, когда убивают его ветеранов. И если хоть один из птенцов Василия Ивановича заподозрит, что смерть учителя быт насильственной, работа пойдет насмарку. Только полная уверенность в неприкосновенности рукописи и случайности гибели генерала давала результат. Это условие заказчик ставил жестко. У него были люди для выполнения подделок и сбора информации, но в их квалификации как убийц большой обеспокоенный человек уверен не был.
На подготовку ушло четыре дня. За это время Ювелир успел изучить распорядок дня двух отставников — генерала и Карпа, а сведения, полученные от заказчика, давали полную информацию об их личной жизни. Киллер сделал временную прикидку и начал действовать.
Недалеко от дома генерала, буквально в трех автобусных остановках, жила единственная дочь Карпа Федоровича с внучкой. Каждое утро дед навещал Машу и Карину. Василий Иванович на это время оставался один, дверь открывал, не спрашивая: «Кто там?», и выполнить заказ можно было бы в этот короткий временной промежуток. Но… Вокруг многоквартирного подъезда дома вечно толпился народ. Крохотный зеленый участок двора был заполнен детьми, мамашами, за ними присматривающими, а главное, на лавочках сидели бдительные после терактов старушки. Каждого входящего в подъезд они спрашивали: «Вы к кому?».
Утреннее и дневное время Ювелиру пришлось исключить. Оставались ночь и поздний вечер.
Покойная жена Карпа Федоровича была грузинкой, дочь Маша вышла замуж за армянина, и за два дня до убийства генерала Ювелир написал на стене подъезда дочери денщика «Неруси, вон из России!». Ювелир был мастером невероятных гадостей, и на этом он не остановился. Вечером в день убийства киллер плеснул на дверь Маши и Карины бензина, поджег обивку и впрыгнул за руль машины. Через две минуты он стоял в кустах у подъезда генерала.
Старый денщик выбежал из дверей, как одряхлевший волк, учуявший последнюю добычу. Седые волосы всклокочены, узловатые пальцы стиснуты в кулаки, вместо отутюженных армейских брюк — синие тренировочные штаны с вытянутыми коленками. И ботинки Карп Федорович надевать не стал — помчался на помощь дочери в домашних войлочных тапках.
Ювелир проводил старика до автобусной остановки, убедился, что тот сел в транспорт, и отправился с визитом к генералу.
На часах было 10.01. Магическое расположение цифр.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, киллер прислушивался к звукам дома. Двери не хлопали, никто не провожал гостей, не выносил мусора, только из квартиры напротив генеральской неслись латиноамериканские шедевры Рики Мартина и женские голоса.
Лепить жвачку на соседский дверной глазок Ювелир не стал. Одной гадости за вечер достаточно. Если к поджогу двери родственниц Карпа добавится залепленный дверной глазок соседей вдруг умершего генерала, денщик начнет гонять мысли в седой голове и требовать расследования.
Он и так будет требовать. Незачем добавлять в палитру красок.
Ювелир нажал на кнопку звонка.
Генерал заскрежетал замками. Поинтересоваться, кто за дверью, старик, как всегда, не удосужился.
— Василий Иванович? — с улыбкой, обезоруживающей, но слегка беспокойной, спросил Ювелир.
— Да.
— Карпу Федоровичу стало плохо на автобусной остановке. Надо «Скорую» вызвать, и… дайте нитроглицерин.
Генерал метнулся из прихожей сначала к телефону, потом к аптечке… Киллер вошел в квартиру, обнял старика за талию, легко, двумя пальцами, поймал его шею и пережал сонную артерию.
Не ожидавший нападения, взволнованный известием о несчастье с верным товарищем, старик не оказал сопротивления. Обмяк в руках убийцы и начал оседать на пол. Ювелир подхватил сухонькое тело на руки, примерился и что было силы, с размахом, опустил седую голову на угол письменного стола. Виском.
Старик умер сразу.
Ювелир положил тело на ковер, придал ему достоверную позу и, пощупав пульс, убедился — дело сделано.
До возвращения Карпа Федоровича минимум сорок минут. Испуганные дочь и внучка бьются в истерике (небось и пожарную машину вызвали), старик их утешает и скоро не вернется.
Убийца разыскал в выдвижном ящике стола картонную папку, запомнил веревочный узел завязок и, развязав шнурки, извлек рукопись. Но прежде чем менять страницы, Ювелир решил переснять оригинал на микропленку полностью.
Сто сорок страниц, десять минут времени… Теперь можно уходить.
На пороге комнаты ему на глаза попались уродливые стоптанные башмаки, явно принадлежавшие Карпу Федоровичу. По всей видимости, он после звонка дочери, сообщавшей о пожаре, вынул их из-под вешалки, хотел надеть, но, жалея время, бросил у порога и помчался в домашних тапках.
Один ботинок Ювелир оставил на месте, а второй подсунул под ногу генерала и придавил лодыжкой. Теперь ни у кого не останется сомнений: старик запнулся об обувку неряхи Карпа, и в падении ударился головой о стол.
Карп Федорович сойдет с ума от ужаса — его небрежность стала причиной гибели генерала…
Ювелир был мастером на такие проделки.
— Очень хорошая работа, — пробормотал он и направился к двери.
Посмотрев в глазок, убийца убедился, что перед дверью пусто, вышел, начал запирать замок, и тут… сзади, левее распахнулась дверь соседней квартиры и на площадку вышла женщина.
Рассмотреть ее лицо Ювелир не успел. Женщина уронила какую-то клетчатую тряпку, наклонилась и втянула полотнище в щелку двери. Мелькнула светлая головка и исчезла.
«Подслушиваешь?!» — раздалось из-за двери.
Внутри у Ювелира все похолодело.
Такого прокола у него не было. Профессионал, оставивший след, становится следующей жертвой. Женщина, вышедшая из квартиры напротив, подписала ему смертный приговор.
Ювелир вынул ключ из генеральской двери, шатаясь, вышел из дома и остановился в кустах, над которыми со второго этажа гремел Рики Мартин.
«Это конец, — крутилось в голове убийцы. — Провал».
Вернуться в дом и уложить всех, кто слушает сейчас певца?
А если… Нет, нельзя. Ничего нельзя!
«Очень строго. Несчастный случай» — так требовал заказчик.
Через несколько часов, возможно, утром, старик Карп вернется в генеральский дом, найдет своего начальника и друга мертвым и даст толчок машине дознания. Опрос соседей, поиски свидетелей… Птенцы генерала будут рыть землю…
Женщина из квартиры напротив скажет, что вечером — киллер машинально взглянул на часы — в 10.28 из дверей генерала вышел мужчина. Время будет совпадать с моментом смерти старика.
Это провал.
Это гибель.
«Сколько у меня денег? — мелькнула в голове мысль и тут же погасла. — Мало». Деньги за исполнение заказов поступали на счета двух банков в офшорах. Ювелир успел накопить достаточно для безбедной жизни в какой-нибудь из стран, на языке которых сейчас поет Рики Мартин, но дорогостоящий киллер не хотел безбедной жизни. Он хотел жизни беспечной и беззаботной, в апельсиновой роще, среди плодов и смуглых женщин.
«Тебя погубит блондинка», — сказала когда-то Алеше Константинову грязная вокзальная цыганка. И женщины, так или иначе влиявшие на его судьбу, были блондинками. Та, что вышла из квартиры напротив, третья.
