Дмитрий Щеглов - Абрек из Мюнхена
Все равно меня выперли бы из училища. Так я и поступил. Зашел в автомат, вытащил две копейки и набрал номер, этой Александры Яковлевны. Когда она взяла трубку я ей и говорю таким строгим, грубым голосом:
– Александра Яковлевна?
– Да!
– Это помощник генерального секретаря. С вами будет сейчас разговаривать лично, сам он!
Саша рассмеялся и вытер влажные губы. Затем продолжил:
– Если вы наше кино видели, то знаете, помощник Сталина всегда представляется: с вами говорит помощник Сталина, Поскребышем. А откуда я мог знать фамилию помощника генерального секретаря? Ниоткуда. Но здесь главное бить на психологию. Вы обратили внимание, в конце короткого монолога, я акцентирую ее внимание, что будет с ней лично генеральный разговаривать. Какая бы дошлая баба ни была, даже если она подумает, что ее разыгрывают, ей нужно время, чтобы это осмыслить. А тут в трубку уже кашляет и шамкает сам генеральный секретарь.
Саша показал, как он это сделал.
– «Узнали? Гмм! Александра Яковлевна. Я давно хотел поинтересоваться, как идут дела у вас в министерстве? А тут представился удобный случай. Гмм. Мой земляк по Днепропетровску, я хорошо знаю его мать, учится здесь в Москве. Саша, говорит, гмм, что хорошо учится, а в Японию посылают другого. Я, конечно, в скрипке ничего не понимаю, но вот его мать, гмм…красивая была работница, висела у нас в городе на доске почета. Он тут заходил ко мне, ее сын, привет мне из моего города привез. Гмм. Вы разберитесь, пожалуйста». И положил я трубку.
Саша, как хороший рассказчик замолчал на самом интересном месте. Лона не вытерпела и попросила его досказать эту историю.
– Я все ей сказал, и про Японию, и про скрипку, и про Днепропетровск. А из Днепропетровска был я один в училище. Эта Александра Яковлевна хитрой оказалась бабенкой. Найти ей Сашу, два пальца… Она не побежала сразу докладывать своему министру, что ей генеральный секретарь звонил, а сама решила пенки снять. Серьезных музыкальных училищ в Москве было всего три. Она звонит трем директорам и говорит, где сейчас этот Саша, что играет на скрипке, и что из Днепропетровска? Это потом мне все ребята рассказали.
Ну, наш директор трусоват немного был, он подумал, что эта дурацкая история с выбитыми зубами уже до министерства дошла, его на ковер вызывают, он и рапортует бодро наверх этой Александре Яковлевне… Я мол, так и так, уже приказ об его отчислении подписал. И из общежития выселил. Нет его.
– Как нет? Как отчислил? Ну-ка быстро приказ сюда вези. Сколько тебе ехать? Пятнадцать минут? Вот чтобы через пятнадцать минут был у меня в кабинете.
Испугалась министерская крыса, мало ли что там учудит директор, вдруг и ей отвечать придется, и побежала быстренько к заместителю министра, посовещаться, а на самом деле ответственность поделить пополам.
Ждут пождут они директора училища пятнадцать минут, полчаса, час, а его все нет и нет. А что тому делать? Приказа то на руках у него нет, с чем он поедет в министерство, не отпечатан он еще. И тогда, ничего лучше этот умник не придумал, как взял с собой второго драчуна, беззубого, Щербатого, и поехал в министерство вместе с ним. Тоже мне нашел себе палочку выручалочку.
Заводит через три часа в кабинет к Александре Яковлевне и говорит:
– Вот полюбуйтесь, что с парнем сделали. Саша открой рот.
А этого придурка Щербатого, которому я дал в пятак тоже Сашей звали. Он открывает рот, а там двух передних зубов не хватает.
Александра Яковлевна хватается за сердце и спрашивает?
– Кто тебя так?
– Козел!
Директор его поправляет:
– Козлов другого драчуна фамилия. За то что Саша его козлом обозвал, Козел ему зубы выбил и еще сказал, что вот теперь ты Щербатый.
В это время заходит заместитель министра. Эта Александра Яковлевна показывает на пострадавшего и говорит. Вот полюбуйтесь, что у нас твориться в первом училище, Саше, бедному мальчику, выбили два зуба, поэтому он и не едет. Саша, ну-ка рот открой. Саша снова открывает рот, и снова там двух зубов не хватает. Заместитель министра грозно спрашивает, кто это сделал? И снова за кадром появляюсь я.
– Козлов, его ударил! – отвечает директор.
– Ты его уволил, этого Козлова? – грозно спрашивает заместитель министра.
Директор мнется.
– Да, вот! Да, я! Да мне некогда было! Но если вы настаиваете, то я сегодня же… Вернусь, и сразу сам напечатаю приказ, хоть и не умею.
– А что ты умеешь? – орет заместитель министра. – тебе детей доверили. А ты… ты мальчик откуда? – вдруг спрашивает заместитель министра. Он начинает подозревать, что не зря директор не увольняет этого Козлова. Козлов не из простых козлов.
Тот блеет:
– Я с Уралмаша!
– А ты на чем учишься играть в училище?
– На трубе!
– А этот бандит Козлов?
– Он на скрипке играет!
– А как звать Козлова?
– Саша!
– А откуда он родом?
– Из Днепропетровска.
– А ты, мальчик, значит его тезка?
– Ага!
Короче Сашу с Уралмаша, моего тезку выставляют за дверь, а директора начинают возить мордой по столу.
– Что ж ты прихлебатель чертов, зная, что у тебя учится хороший знакомый самого генерального…, и еще непонятно, кем он ему доводится, – они показывают пальцем наверх, – скрываешь это от своих начальников, и еще хочешь нас подставить? Значит, мы за тебя должны решить вопрос о его исключении, а ты будешь в стороне?
– Брови у него какие, у Козлова? А нет ли между ними портретного сходства? – вдруг спрашивает Александра Яковлевна у директора училища. Она хоть и с опозданием, но тоже прозрела, и пошла дальше, чем заместитель министра в своих подозрениях.
Затюканный директор спросил начальство с глупой улыбкой:
– Между кем и кем сходство?
Замминистра переглянулся со своей министерской подчиненной.
– Ты, глянь, он еще непонимающим прикидывается! – и затем видя, что директора бесполезно подпускать к высоким тайнам московского двора, сочувствуя, спросил:
– Так ты говоришь, два зуба Козлов выбил за то, что его этот трубач за дверью обозвал козлом?
– Да, именно так и было! – подтвердил директор.
– Я считаю, два мало! Надо было больше выбить. Короче, – говорит замминистра. – за границу мы должны отправлять тех, кто умеет постоять за свою честь. Он и за честь страны постоит. Готовьте документы, на его поездку. В эту, как его…?
– В Японию! – подсказала министерская дама.
– Именно, туда я и хотел его послать! Япона мать! – сказал замминистра и сказал директору училища: – Иди работай.
Лона, улыбаясь спросила.
– Значит удался вам трюк, оставили вас в училище?
– Гмм. Мало того, что оставили, свистопляска началась вокруг меня. Министерство, чуть ли не каждый день звонит, интересуется, как там Саша, что на завтрак кушал, через месяц у него поездка. В общем, когда я прилетел в Японию, меня опекал сам атташе по культуре, и в гостиницу поселял, и меню-рацион проверял, будто я должен не на скрипке играть, а в загородке с призовыми свиньями стоять.
Я, конечно, призовое место занял, но как оно мне досталось, если бы только кто знал? Японцы вынуждены были мне дать первое место, чтобы международного скандала избежать. Идет конкурс молодых исполнителей, по жребию мой выход, пятый. Волнуюсь, конечно, на меня такие надежды возлагают, за спиной мощная держава, а мой уровень подготовки не тот, поступил я в училище от балды. Места в общежитии были, вот и взяли меня с периферии. План по иногородним, выполнили.
Мне скоро выступать, а у меня живот скрутило. Ничего, что я такие подробности рассказываю? – спросил он Лону.
– А что здесь такого?
– В общем, спускаюсь я в туалет и в соответствии с условным, отечественным рефлексом, залезаю с ногами на толчок. Нет, я, конечно, вижу, что он чистый и так не надо делать, но привычка вторая натура, и к тому же я брезгливый. Мало ли что все сверкает чистотой, а вдруг буржуи, провокацию затеяли, невидимым клеем сидушку обмазали, я сяду и в момент прилипну, как муха на липучую ленту, а мне скоро выступать. Атташе по культуре все время предупреждал насчет бдительности. Накаркал – собака.
– Забыли воду слить и дверь не смогли открыть? – рассмеялась Лона.
– Намного хуже!
– Это сверхбдительнось меня и подвела. Только я, ремень расстегнул, взобрался на унитаз, и хотел принять гордую позу орла, как вдруг одна нога поехала, я потерял равновесие и свалился за унитаз. Как это получилось, я до сих пор не могу понять, только вижу я, что лежу между стенкой туалета и унитазом и шевельнуться не могу. Туда я проскользнул под давлением своей массы, а обратно, какое же давление? Никакого! Японцы, экономы чертовы, из всего выгоду хотят извлечь, и здесь на этом закутке сэкономили. Что делать? Время идет мне выступать, а я только дергаюсь. Короче стал я кричать, сначала робко, а потом все громче и громче.
Сначала один япошка заглянул, потом второй, потом третий. Заглянут, сделают испуганное лицо и смываются. А я как в капкане лежу, руками шевелю, ногами дрыгаю, а точки опоры не имею. Наконец, появились сразу двое, То-яма и То-канава, лопочут что-то по-своему, пальцем один другому на меня показывают. Эти двое, похрабрее оказались, попробовали они меня освободить из плена. Да куда там им, во-первых я тяжелый был, во-вторых у этого унитаза закругление, загогулина лотосом, выступает по краям наверху. Они меня тянут за руки и за ноги, а я им кричу, унитаз придурки отверните, он всего на двух шурупах у вас прикреплен. Полсекунды дела. Иначе, кричу им, мне кранты, не успею, ко времени на сцену, придется, повеситься или застрелиться. И показываю все это руками.
