Лиза Лутц - Семья Спеллман расследует…
У меня было всего несколько секунд, пока его оборона пала, чтобы задать следующий вопрос:
– Какая фамилия у Хэнка?
– У кого? – переспросил Ларсон, снова приняв невозмутимое выражение лица.
– У дяди Хэнка. Вы ведь к нему ездили в ту ночь. Какая у него фамилия? Я бы хотела с ним поговорить.
Не могу сказать наверняка, но, кажется, в спокойном взгляде шерифа промелькнула тревога. Словно небольшой скачок в музыкальной записи отличного качества – если не обращать внимания, можно и не услышать.
– Зачем он вам?
– Это ведь ваше алиби, верно? Назовите его фамилию, не то я сама узнаю.
– Фарбер, – сказал Ларсон, доставая ручку. – Вот адрес. И не ходите к нему одна: у дяди та еще репутация. Это все, Изабелл?
– Последний вопрос: вы с Мартином еще друзья?
– Не враги.
– Когда вы последний раз виделись?
– Примерно полгода назад.
– Спасибо, шериф. – Я быстро допила пиво и ушла.
На следующий вечер Дэниел грозился приготовить ужин. Так как наши отношения были теперь кристально прозрачны, я осмелела и сообщила ему дурную весть:
– Ты кошмарно готовишь, Дэниел.
– Знаю. Но главное – старание.
– Надеюсь, ты не под этим лозунгом лечишь зубы.
– Очень смешно.
– Давай придумаем что-нибудь новенькое, – предложила я.
– Кажется, ты страшно хотела посмотреть серию, где Макс пытается стать двойным агентом.
– Позже, – сказала я. – А сейчас приглашаю тебя со мной на слежку.
– Ого! Будем шпионить? – с энтузиазмом, свойственным всем новичкам, воскликнул Дэниел. Он еще не знал, какая скука нас ожидает.
Час спустя мы сидели в машине возле дома Мартина Сноу в Саусалито.
– Есть хочу, – сказал Дэниел.
Я этого ожидала и протянула ему ореховую смесь. Он пошарил в пакетике и расстроенно отметил:
– Здесь только фундук.
– Надо серьезно поговорить с дядей Рэем.
Наступила тишина. Я тренировала свое зрение на входной двери Мартина.
– Мне скучно, – сказал Дэниел.
– Мы здесь всего час.
– Но ничего не происходит.
– Люди не всегда что-нибудь делают.
Он вздохнул. Снова молчание.
– Мне надо в туалет.
– Ты по крайней мере мужчина.
– И что?
– Весь мир к твоим услугам.
– Предлагаешь мне писать на улице?
– Большинство сыщиков писает в банки. Но вряд ли в твоем безукоризненно чистом «БМВ» есть специальная банка для этого дела.
– Какая гадость, – сказал Дэниел, выбираясь из машины.
Пока он искал подходящее место, чтобы облегчиться, возле дома Мартина остановился черный джип Ларсона. Шериф постучал в дверь, и его впустили.
Вернулся Дэниел.
– Что-нибудь произошло, пока меня не было?
– Один парень приехал к другому.
– Как подозрительно, – съязвил он.
Только это и в самом деле было подозрительно. Не могу объяснить почему.
Закончился год, и я решила немного отдохнуть от дела Сноу, в основном потому, что не хотела никого беспокоить в праздники. Однако, когда на тротуарах начали появляться чахлые елочки, я возобновила расследование и снова позвонила Мартину Сноу. Но перезвонил мне не он.
На пятый день после Нового года на связь вышла Абигейл. Я хорошо запомнила число, потому что за день до этого мне звонил бармен из «Замка Эдинбурга», паба в Тендерлойне. Дядя Рэй уснул за их столиком и, когда его разбудили, протянул им карточку с моим номером: «Для вывоза звонить Изабелл Спеллман».
После того как я доставила дядю домой, а папа помог мне затащить его внутрь, запищал мой мобильный. На экране высветилась надпись «Номер засекречен». Я дала трубке немного позвонить, пока отпирала дверь на чердак, и взяла ее только в комнате.
– Алло.
– Мисс Спеллман, это Абигейл Сноу. – Ее голос здорово погрубел за последние недели. Я с трудом его узнала.
– Чем могу помочь?
– Закройте дело моего сына.
– Я стараюсь уважать вашу личную жизнь, – сказала я.
– Послушайте, Изабелл, мой сын адвокат. Если вы не прекратите расследование, мы подадим на вас в суд за причинение беспокойства. Вы меня хорошо поняли?
– Да, – ответила я, и Абигейл повесила трубку.
В ту минуту я в самом деле поверила, что дело закрыто и скоро я перестану работать на Спеллманов. Однако у меня было очень мало времени на размышления: скоро в моей жизни произошли крупные перемены. Они не отвлекли меня от дела, а, наоборот, вернули к нему.
Несколько месяцев спустя, когда я уже могла спокойно подумать о случившемся, я попыталась вспомнить точную дату перелома, будто это помогло бы мне не повторять ошибку. С тех пор много воды утекло, но и сейчас это событие кажется мне самой жирной точкой из всех, что я ставила.
Точка
Через пару дней мама поймала меня на выходе из дома и спросила, не к стоматологу ли я направляюсь. Она не могла знать, что мы с Дэниелом помирились, поэтому я сразу заподозрила неладное.
Я проникла в комнату Рэй и стала ждать ее возвращения из школы. Решила обойтись без обыска, просто разлеглась на кровати и взяла с полки зачитанную до дыр «Над пропастью во ржи». Сколько же лет этот роман будет неизменным атрибутом всех подростковых комнат? Странно, что у Рэй до сих пор не начался переходный возраст.
Тут я случайно увидела рядом с ее столом цифровую камеру, расстегнула черный чехол и полюбовалась новеньким аппаратом.
В комнату зашла Рэй.
– Как ты сюда попала?
– Ты не одна умеешь вскрывать замки, – сказала я, застегивая молнию.
– Зачем пришла?
– У меня есть к тебе несколько вопросов.
– Валяй.
– Ты следила за мной, Рэй?
– Уже давно перестала.
– Мама знает, что ты ходила к Дэниелу?
– Нет, только не говори ей, а то мне влетит.
– Она знает, что я с ним помирилась?
– Неделю назад я слышала, как она сказала отцу, что между тобой и стоматологом все кончено.
– Кто новая подружка Дэвида? – быстро спросила я, надеясь, что от неожиданности Рэй проговорится.
– Меня не проведешь, – ответила та, разуваясь.
– Во сколько тебе обошлась эта камера и остальное оборудование?
– Надо посмотреть чеки и подсчитать.
– А приблизительно?
– Баксов пятьсот – плюс-минус.
– Плюс-минус сколько?
– Сотню.
– Тебя воспитала коза ностра?
– Не знаю. А тебя?
– Это шантаж, Рэй. Шантажировать людей плохо. Разве ты не понимаешь?
– Я рада, что твое дело закрыто.
– Кто сказал?
– Мама. Тебе позвонила миссис Сноу и велела прекратить расследование.
– Неужели?
– Ты же сама знаешь.
– А ты откуда узнала?
– У меня есть уши.
Я схватила Рэй за воротник, дважды его перекрутила и прижала сестру к стене.
– Попробуй только соврать, и я превращу твою жизнь в ад!
– Да ты уже превратила! – закричала Рэй.
– Откуда ты знаешь, что мне звонила Абигейл?! Ты шпионишь за мной?! Ты подслушивала?!
– Я только слышала, как папа сказал маме, что тебе позвонила мать того мальчика и теперь ты закроешь дело!
– Папа сказал?
– Да.
– Когда?
– Вчера.
– Во сколько?
– Не помню.
– Вспоминай.
– Ночью.
– Уверена?
– Ну, присягать я бы не стала…
Я усилила хватку.
– Но ты уверена?
– Да. Теперь уходи.
Могла бы и не просить – я уже вылетела за дверь.
Вернувшись к себе, я стала искать жучок. Ни за что бы не подумала, что мои родители способны на такое. Даже когда я была Прежней Изабелл, они не опускались до прослушки. В Калифорнии записывать чьи-либо разговоры запрещено законом. Жаль, я не встречалась с адвокатами, которых мне подкидывала мама! Могла бы теперь обратиться к ним за помощью. Получилось бы весьма поэтичное название дела: «Спеллман против Спеллманов».
Хотя жучки сами по себе противозаконны, это все-таки не легкие наркотики, поэтому я в них не разбираюсь. Однако чтобы перерыть комнату дюйм за дюймом, достаточно набраться терпения – его-то мне не занимать, если я знаю, что найду что-нибудь против родителей. Я прощупала весь телефонный провод до розетки и вдоль стены, потом выбралась на пожарную лестницу и внимательно просмотрела его до самого подвала. Обычное прослушивающее устройство можно поместить на любом участке провода, а в сочетании с диктофоном, который включается на звук голоса, получится великолепный аппарат для прослушивания одной линии. Должно быть, именно так папа подслушал наш с Абигейл разговор. Либо он слышал только одного собеседника – меня.
Не обнаружив жучка на проводе, я стала искать его где-нибудь в комнате. Даже не представляете, как трудно найти устройство размером с горошину среди хлама, который семь лет копился на семистах пятидесяти квадратных футах.