Ольга Степнова - Леди не по зубам
– Кофейку выпей! – Я протянула ему в окно чашку.
– Я не пью кофе! У меня от него приступы лунатизма и слуховые галлюцинации!
– Время теряем, время! – простонал Бизя. – Нужно быстрее что-то делать! У нас осталось всего девять часов. Всего девять часов, чтобы найти товар и доехать до монгольской границы!
Я на секунду задумалась. Ганс оказался вредным мальчишкой. Вредным и несознательным. Чёрт с ним, с пургеном. Есть другой, верный способ удостовериться, на каком этапе «эвакуации» находятся бельгийские капсулы.
Я выпрыгнула в окно и побежала к автобусу, скомандовав на ходу: «За мной!»
– Куда?! – в один голос спросили Бизя и Гаспарян.
– В ближайшую больницу, делать рентген!
– Ты гений, Беда! – заорал Бизя и, схватив Гаспаряна за руку, помчался за мной.
В ночном шелесте листвы, по-прежнему надрывалась кукушка. Наверное, кто-то из наших спросил у неё, сколько ему жить-то осталось, и она старалась, накукукивая года, забыв, что уже глубокая ночь и её рабочее время давно закончилось.
Дежурный врач в сельской больнице встретила нас с раздражённым недоумением.
– Рентген? Какой к чёрту рентген в три часа ночи?! У вас что – перелом? Травма?! – Она подошла к Гансу, которого мы по недосмотру привезли в больницу в одних трусах, и начала ловко его ощупывать. – Что? Что с вашим мальчиком? – Врачиха бесцеремонно задрала Гаспаряну веки и уставилась на белки его глаз. – Хороший вроде бы мальчик, здоровенький. А ну язык покажи!
Гаспарян добросовестно, на всю длину, высунул язык.
– Хороший язычок, – одобрила доктор. – Давно таких не видала.
– У нас в некотором роде шпагоглотательство, – умудрился вставить слово Бизон в её нескончаемую тираду.
– У вас – что?! – удивилась врач и быстро прошлась пальцами по тем местам, где находятся лимфатические узлы. Гаспарян захихикал, наверное, ему было щекотно.
– Шпагоглотательство, – неуверенно повторил Бизя, но я ущипнула его за зад, чтобы он поумерил пыл в неуместных сравнениях.
– Это что за диагноз такой? – Врачиха подошла к Бизе, заставила его сесть на стул и тоже задрала ему веки. – А вот у вас печёночка-то пошаливает, молодой человек! Белки желтоватые, зрачки расширены, кожные покровы имеют неестественный желтоватый оттенок! От гепатита прививались? Мальчишка свободен, а вы в амбулаторию топайте, кровь сдавайте. А ну язык покажите!
Бизя вскочил, вытащил из кармана тысячную купюру и бухнул её на стол.
– Ничего у меня не пошаливает. Идите к чёрту со своим гепатитом! Сделайте рентген этому парню. У него внутри должны быть мелкие инородные предметы в количестве семнадцати штук! Нам нужно точно знать, где они и когда выйдут наружу.
Врач, нахмурившись, посмотрела на тысячу.
– Это что, взятка? – недобро спросила она.
– Нет, ну почему взятка? – растерялся Бизя и умоляюще посмотрел на меня.
– Это маленькое вознаграждение за услугу, которую вы делать совсем не обязаны! – пришла я ему на помощь.
– Вот именно – маленькое, – вздохнула врачиха и сунула тысячу в карман белого халата. – Так что, говорите, за эти деньги нужно найти внутри у этого мальчика?! Семнадцать маленьких шпаг?
– Нет, шпаги – это образно выражаясь! – Бизя чуть не плакал от буквальности сельской врачихи, и я опять поспешила ему на помощь:
– Это небольшие продолговатые предметы!
– Небольшие продолговатые предметы, – на опереточный манер пропела тётка в белом халате и побежала куда-то, жестом предлагая нам следовать за ней. – На гепатит точно не желаете провериться? – бросила она через плечо, обращаясь к Бизону. – А то все признаки на лице!
– Не хочу! – простонал Бизя. – Гепатит тут не при чём, от трудной жизни я пожелтел!
– Ну, как хотите…
Через минуту Ганс лежал на столе, застеленном жёлтой клеёнкой.
– Пойдёмте, – пригласила нас врач в соседнюю комнатушку, когда приладила над Гансом на нужную высоту рентгеновский аппарат.
Оставлять Гаспаряна одного не хотелось. Что-то подсказывало мне, что он может сорваться со стола и удрать в любую секунду.
– Я здесь останусь, – твёрдо сказала я.
– Зачем? – искренне удивилась врач.
– Я писатель. Изучаю внутренний мир человека.
– Что б хорошее изучали! Наденьте свинцовый фартук, писатель! А вы, жёлтенький, – обратилась она к Бизону, – за мной ступайте, вам вредно тут находиться.
Бизя не рискнул спорить и поплёлся за ней, словно детёныш за утицей. Я посмотрела на его несчастную спину и подумала, что с педагогикой ему и правда пора завязывать. Слишком уж вредное для психики это занятие.
Я надела фартук и встала у изголовья Ганса, готовая в любой момент поймать его и уложить на клеёнку. Но Гаспарян и не думал бежать. В то короткое время, которое заняла подготовка к рентгену и несколько секунд, за которые врач просветила его внутренности, он умудрился заснуть.
Потом мы двадцать минут ждали в коридоре, пока проявится снимок. Бизя маялся, нервничал и ежеминутно посматривал на часы. Время, отведённое нам на спасение неизвестной бельгийской семьи, таяло с каждой секундой. Мне хотелось курить, но в стенах больницы достать сигареты я не решалась. Гаспарян дрых теперь уже в расшатанном клеёнчатом кресле, и ничего в его в беззаботном сне не указывало на пережитые недавно волнения.
Наконец врачиха вышла из кабинета, держа двумя пальцами за уголок мокрый, полупрозрачный снимок.
– Я, конечно, не рентгенолог, – сказала она, показывая нам его на просвет, – но с большой вероятностью могу утверждать, что никаких инородных предметов в организме вашего мальчика нет. Всё чистенько, ровненько и очень хрестоматийно. Прямо пособие по анатомии, а не мальчик! Спите спокойно, родители, не наглотался ваш сыночка шпаг!!
– Как же не наглотался? – обречённо прошептал Бизя. – Ещё как наглотался! А… выйти они могли?
– Могли, – легко согласилась врач. – Я только понять не могу, вы здоровьем ребёнка интересуетесь, или шпагами?!
– Пошли! – дёрнула я Гаспаряна за руку. Не открывая глаз, он встал и послушно пошёл за мной.
Понурой троицей мы поплелись на выход.
– Приодели бы, что ли, мальчонку-то! – крикнула нам вслед дежурный врач. – А то таскаете за собой в одном нижнем белье!
– У нас осталось, – Бизя посмотрел на часы, – восемь часов, сорок девять минут. А капсул нет! Нет капсул!! – Он ударил кулаком в стену и какой-то глупый натюрморт с грохотом упал на пол.
Мы зашли в свой домик, чтобы собрать вещи. Ганса тоже отправили собираться и будить всех остальных.
– Как бы то ни было, нужно выезжать быстрее. Мало ли какие могут быть задержки в дороге, – сказала я, скидывая с тумбочки в сумку умывальные принадлежности и косметику. – Кстати, рентген – не очень точное исследование. Было бы хорошо ещё и УЗИ сделать, но в такой дыре вряд ли оно есть. Будем считать, что капсулы в Гансе, и будем надеяться, что к монгольской границе он разродится нужным товаром.
– Я вспомнил! – вдруг ударил себя по лбу Бизон.
– Что? – Я дернула на сумке молнию, которая не желала застёгиваться из-за сумбурно набитых в сумке предметов.
– Ганс вчера заходил в сортир и пробыл там довольно долго.
– Не заморачивайся.
– Контейнер в биотуалете ещё не чистили, его можно проверить!
– О господи! – Молния разошлась, и из сумки, ощерившись, вылезла всякая дребедень – массажная щётка, кошелёк, тетрадь, коробочка леденцов, зеркало и упаковка бумажных салфеток.
– Если желудочная кислота не растворила капсулы, значит, и химический наполнитель контейнера их растворить не должен, – с некоторыми признаками лёгкого помешательства пробормотал Бизя себе под нос.
– Пожалуйста, без фанатизма, – погладила я его по голове. – Успокойся. И потом, сам подумай, по сюжету мы знать не знаем ни про какие капсулы. Нам приказали доставить автобус к границе к определённому времени, мы и доставим. Заложников отпустят, а с исчезнувшей контрабандой пусть монголы парятся!
– Нужно проверить контейнер.
– Чур, этим буду заниматься не я.
Он посмотрел на меня, словно я была прозрачной стенкой, и бросился вон из домика. Я вздохнула, не торопясь, разобралась с сумкой и тоже вышла на улицу.
Нежное утро окутало меня свежестью и прохладой. Я прислушалась – сумасшедшая кукушка наконец-то перестала отсчитывать чьи-то года и улетела, оставив после своих надоедливых предсказаний только мистический шелест листвы и лёгкое дуновение ветра.
Последние звёзды гасли в светлеющем небе.
Я огляделась. Во всех домиках горел свет, и ощущалась какая-то суета.
Наша команда собиралась в путь.
Через десять минут все были в сборе, включая помятого Ильича, бодрого Сазона, заспанного Германа, дрыхнущего на ходу Ганса, совершенно невозмутимую Викторину с криво уложенным пучком волос, и Дэна, за которым как привязанный прибежал Рокки. Не было только Мальцева.
– Что-то цуцик в лесу потерял, – озабоченно сказал дед и, сделав рупор из рук, заорал: – Адъютант!! Собрание ждёт вас с дарами леса!! Ужо выдвигаемся, а вы всё по кустам шастаете! Что вы там делаете? Клюковку ищете? Так её аборигены давно пощипали и по цене ананасов продали! – И обратился к Бизе, не отнимая «рупор» от губ: – Отчего спешка, сынку?! Почему когти рвём ни свет, ни заря?! Контуженный-то, смотри, щас в обморок грохнется!!
