Наталья Александрова - Вставная челюсть графа Дракулы
Леня воровато оглянулся по сторонам и вырвал из телефонной книги страницу с мышью. Затем он пулей бросился к ларьку, где его послушно ожидал Пу И.
— Такая картинка? — запыхавшимся голосом спросил Леня.
— Ну, точно! — расцвела продавщица. — У меня глаз — алмаз! Если раз чего увижу, никогда не забуду!
Леня внимательно прочитал адрес фирмы «Мультимаус» — Саламатинская улица, дом четыре. Он подхватил Пу И под мышку и сердечно распрощался со словоохотливой продавщицей сырков и мороженого. В машине они долго рассматривали карту. Саламатинская улица находилась в промышленном районе на окраине города. В такое место можно незаметно не то что человека провезти, а даже средних размеров бегемота или танк, никто и не заметит.
— Пу И, мы немедленно едем в эту мышиную фирму! — сказал Леня, поворачивая ключ зажигания.
Пу И выразил свое согласие тем, что лизнул его в щеку.
— Не надо сантиментов, — заметил на это Леня, — мы едем спасать Лолу!
Перед Лолиными глазами по-прежнему клубился желтоватый туман, и все звуки, слова и движения похитителей доходили до нее медленно, как будто сквозь толстое стекло или сквозь слой воды. И еще ей смутно слышался какой—то тихий, но непрерывный писк, доносившийся, казалось, со всех сторон.
Николай Ардальонович — если, конечно, его звали действительно так — отвернулся от Лолы, звякнуло стекло, плеснула какая-то жидкость, и он протянул ей стакан с чем-то зеленоватым, терпко пахнущим.
— Выпейте! — приказал он девушке.
Лола послушно поднесла стакан к губам. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что это может быть яд или наркотик, но она была совершенно не властна над своим телом, над своими поступками, слепо, как автомат, выполняя все, что от нее требуют, и выпила в несколько глотков терпкую жидкость.
— Жаль, конечно, что приходится возвращать вам волю, — с сожалением проговорил старик, — «послушной девочкой» вы мне больше нравитесь, но пока вы в таком заторможенном состоянии, ваш разум работает в четверть силы, а мне он еще понадобится, так что придется вас разбудить.
Зеленоватая жидкость достигла Лолиного желудка, и его обожгло огнем. Это пламя как будто растопило лед у нее в голове, и Лола ожила. Словно кто-то разбил отгораживающее ее от внешнего мира стекло, и на нее сразу обрушились звуки, свет, запахи. Лола глубоко вздохнула, огляделась и попыталась встать. Это у нее не получилось, потому что ее руки были широкими кожаными ремнями накрепко прихвачены к подлокотникам кресла. Зато она сумела оглядеть комнату, в которой находилась.
Увиденное привело ее в ужас.
По стенам просторного помещения ровными рядами стояли металлические стеллажи, на которых располагались многие сотни клеток. Эти клетки служили жильем для огромного количества мышей. Именно эти мыши издавали тот непрерывный писк, который Лола слышала сквозь окутывавший ее прежде желтый туман. Мышей Лола, как всякая нормальная женщина, совершенно не переносила. Мыши были белые, но от этого животный ужас, который они внушали Лоле, не становился нисколько меньше.
Перехватив ее взгляд, Николай Ардальонович язвительно усмехнулся:
— Все-таки, до чего все женщины похожи! Зачем выдумывать какие-то сложности, грубые и грязные методы допроса, когда все так просто!
Лола с трудом оторвала взгляд от клеток с бесчисленными мышами и проговорила умоляющим голосом:
— Пить! Дайте мне воды!
— Воды? — переспросил старик и шагнул к столу. — Воды можно. Вам придется много говорить…
Он налил в тот же стакан холодной, искрящейся пузырьками воды, поднес к Лолиным губам и продолжил:
— Кстати, вас не интересует, как я догадался, что вы вовсе не та, за кого себя выдаете?
Лола ничего не ответила, но старик расценил ее молчание как подтверждение интереса, и сообщил:
— Вы слишком хороши для секретарши.
— Ну уж, — недоверчиво проговорила Лола, жадно выпив воду. — В секретарши всегда берут смазливых молоденьких девчонок…
—Я имел в виду вовсе не внешние данные, — уточнил Николай Ардальонович, — хотя и внешне вы гораздо лучше, чем старались казаться… но вы свободно цитируете Шекспира, знаете прозу Юрия Олеши, в вас чувствуется настоящий стиль, а самое главное — артистизм… нет, вы явно могли найти себе работу получше офисной барышни! А тогда, спрашивается, что вам было нужно в «Интер-трейде»?
— Интересная работа, перспективы карьерного роста, — отбарабанила Лола, не задумываясь.
— Я вас умоляю! — старик расхохотался. — Интересная работа! Перебирать бумажки, подавать кофе и выслушивать хамство Ларисы Борисовны! Как, кстати, вы называли ее между собой?
— Крыса Борисовна, — машинально отозвалась Лола.
Старик расхохотался. Его смех, и сам по себе неприятный, под конец перешел в какие-то отвратительные булькающие звуки.
— Я подозревал что-нибудь в таком духе, — проговорил он, отсмеявшись. — Вот видите, вы еще и обладаете незаурядным чувством юмора…
— Эту кличку ей дали задолго до моего появления, — хмуро ответила Лола, — мне чужая слава не нужна.
— Пусть даже так, — старик посерьезнел, — все равно, эта работа явно не для вас! Так что объяснить ваше появление в фирме можно только одним: интересом к происходящим в «Интертрейде» событиям. А точнее — к тому письму, которое туда должно было прийти. Разве я не прав?
— Ничего ни про какое письмо не знаю! — немедленно отозвалась Лола.
Она знала, что на допросе, как и в семейной ссоре, главное — это все отрицать.
— Ну, зачем же вы так! — Николай Ардальонович поморщился. — Честное слово, вы меня разочаровываете! Я был о вас куда лучшего мнения!
— Что делать, — Лола пожала плечами, насколько это позволяли связанные руки. — Жизнь полна разочарований. Вы, в вашем возрасте, казалось бы, должны уже к этому привыкнуть…
— Зачем же так грубо? — огорчился старик. — Намек на возраст — это удар ниже пояса!
— Правда часто бывает неприятной!
— В этом вы правы, — Николай Ардальонович подошел к своей пленнице еще ближе и склонился над ней, криво усмехаясь, — и в данном случае неприятная правда заключается в том, что вам придется все мне рассказать, хотите вы этого или не хотите!
— Вы меня будете пытать? — с деланным равнодушием спросила Лола. — Что ж, от вас всего можно ожидать! Я давно уже поняла, что ваша благообразная внешность обманчива!
— Вот уж неправда! — старик снова усмехнулся. —Если бы вы это поняли, вы не сели бы в мою машину! Признайтесь, дорогая моя, что я вас переиграл!
— Ни за что не признаюсь! — проворчала Лола. —Тоже мне, трагик на роли благородных отцов! Да вам с вашей внешностью только графа Дракулу играть!
— Не знаю, какие роли подходят для меня, — старик явно разозлился, — знаю только, что вы играете с огнем! И у меня нет лишнего времени, чтобы продолжать эти пустые разговоры! Последний раз спрашиваю — что вы делали в фирме, для чего вы туда устроились?
— Я работала в фирме офис-менеджером, — отбарабанила Лола заученную фразу, — по-простому, секретаршей. Документы отпечатать, по телефону ответить, кофе принести, почту разобрать…
— Вот-вот! — прервал ее Николай Ардальонович. — Кстати о почте! Что было в том письме?
— В каком? — устало переспросила Лола. — Туда приходило так много писем…
— Хватит испытывать мое терпение! — рявкнул старик. — Вы прекрасно знаете, о каком письме я говорю! Судя по тому, что произошло на вокзале, вы его подменили! Меня интересует только одно — что там было написано на самом деле?
— Не знаю, о чем вы говорите… — неуверенно отозвалась Лола.
Она чувствовала, что похититель разъярен, и вот-вот допрос перейдет в следующую стадию. Она как в воду глядела.
Николай Ардальонович повернулся к своему шоферу, или телохранителю, или просто к подручному — в общем, к мужчине с уныло обвисшими усами, который молча стоял в стороне, ожидая распоряжений.
— Леша, готовь инвентарь!
Тот усмехнулся и направился к одному из стеллажей, протянувшихся вдоль стены.
— Что это вы собираетесь делать? — спросила Лола, испуганно сглотнув и вжавшись спиной в кресло.
Старик не удостоил ее ответом.
Его подручный осторожно открыл одну из клеток, запустил в нее руку и молниеносно вытащил оттуда крупную, испуганно пищащую мышь.
— Мама! — вскрикнула Лола.
Николай Ардальонович надел тонкие резиновые перчатки, перехватил ошалело трепыхающуюся мышь у своего подручного и повернулся к Лоле, держа зверюшку за длинный хвост.
Мышь, судя по ее виду, была перепугана не меньше Лолы. Она тоненько пищала, выдиралась и махала в воздухе крошечными лапками. Старик наклонился над Лолой и стал приближать руку с мышью к ее лицу.
Лола не сводила взгляда с крошечных розовых глазок грызуна. Ее желудок скрутило от необъяснимого, подсознательного страха и отвращения.
