Елена Логунова - Брак со стихийным бедствием
– Ой, Лена! – увидев меня, Наташа поперхнулась водой, закашлялась, и на глазах у нее выступили слезы.
Почему-то это меня нисколько не удивило, я уже чувствовала – случилось что-то скверное.
– А Ирина-то Иннокентьевна, бедная! – прохрипела Наташа, уже откровенно плача.
– Что с Иркой? Где она? – быстро спросила я, тоже начиная жутко нервничать и подумывая о валерианке.
Девчонки завели было тоскливый хоровой плач, но я в сердцах бешено гаркнула:
– Не реветь! – и снова настойчиво повторила свой вопрос: – Что случилось с Иркой?
– Она в больнице! Отравилась!
– Отравилась? – Не скажу, что меня это очень удивило.
Испугало – да, но не удивило! Моя дорогая подруженька прожорлива, как страус, и к тому же обожает гастрономические эксперименты. Чего далеко ходить, помнится, в минувшее воскресенье в лесу ей показались аппетитными ядовитые волчьи ягоды!
– И что эта идиотка слопала на этот раз? – В отчаянии я сделалась необычно груба.
– Ирина Иннокентьевна кушала батончик!
– Хлебный батончик? Бутерброд со стрихнином? – уточнила я.
– Шоколадный!
А вот тут я удивилась, не буду скрывать! Шоколад и иные продукты с высоким содержанием какао-бобов Ирка трескает в таких количествах, что о пищевой аллергии и речи быть не может. Чтобы ей стало плохо от шоколада? Да ни за что!
Изумление и недоверие, отразившиеся на моем лице, побудили девушек поведать мне историю Иркиного отравления с подробностями. Оказывается, примерно час назад она надумала перекусить шоколадным батончиком с орехами и карамелью. Это было в ее стиле, да и время для второго завтрака вполне приспело. Однако насладиться промежуточной трапезой подружке не удалось. Едва она отгрызла кусок твердого, как грильяж, батончика, как взвыла дурным голосом.
– Аж перекосилась! – поежившись, вспомнила Наташа. – Выбежала из кабинета к нам в зал, зажимая рот, и глаза сначала вытаращила, а потом подкатила – и грохнулась замертво!
– Совсем замертво?! – ужаснулась я, тоже ощущая предательскую слабость в коленках.
– Не совсем, но около того, – не вполне понятно ответила Наташа. – Мы «неотложку» вызвали, она не задержалась, приехала почти сразу – тут ведь станция «Скорой помощи» недалеко – и тотчас же увезла Ирину Иннокентьевну в больницу. И надкусанный батончик тоже увезла, вот мы и решили: отравилась наша Ирина Иннокентьевна, точно!
– В этих импортных продуктах уйма вредных добавок – консерванты, красители, эмульгаторы, стабизизаторы, всякие «Е» и другие буквы! – проявила поразительную осведомленность одна из тех двух девиц, которые, по Иркиной шкале ценностей, шли парой за одного ежика.
– В какую больницу ее увезли?
– В Первую городскую!
Я развернулась и побежала к выходу, спотыкаясь на гладком полу и стуча зубами в нервном ознобе. В данный момент меня умеренно радовало только одно: Иркина машина под боком, и ключи от нее лежат у меня в сумке. Подружка в незапамятные, еще безмужние наши времена выдала мне комплект ключей и сделала доверенность на право вождения «шестерки», хотя она не очень-то любит пускать меня за руль. Я не обижаюсь, я ее понимаю. Моя ранняя манера вождения впечатляла даже бывалых дальнобойщиков, длинномерным фурам которых я крайне затрудняла движение, с тщательностью энцефалографа вырисовывая кривую по всей ширине дороги. Со временем я научилась ездить по прямой, но дурную привычку подрезать грузовики под самым носом так и не изжила. Честно говоря, водитель я аховый.
Тем не менее в Первой горбольнице я была уже через пять минут. Летела так, что Шумахер мог застрелиться от зависти!
В справочной сказали, что поступившая сегодня Ирина Иннокентьевна Максимова находится в реанимационном отделении. Я и этому обрадовалась: не в морге, уже хорошо!
К сожалению, в отделение меня не пустили, и не только меня: на лестничной площадке, на облезлом подоконнике с видом на дверь реанимации, сидел Моржик. Вид у него был пришибленный – это мягко говоря. Так пришибить человека могла, например, бетонная плита, сорвавшаяся со стрелы подъемного крана. На Моржике лица не было!
Еще на нем не было нормальной одежды и обуви. Звонок перепуганных девчонок, видимо, поднял Иркиного супруга с постели, и он примчался, в чем был – в пижаме и тапках. Этот прикид должен был необычно сочетаться с дорогим автомобилем «Пежо».
Впрочем, пижама сослужила Иркиному супругу определенную службу: в ней он был не отличим от пациентов больницы и благодаря этому сумел заскочить в реанимационное отделение. Правда, всего на несколько минут. Потом-то медперсонал реанимации встрепенулся и сообразил, что их пациенты не ходят в пижамах, да и вообще не ходят, а тихо лежат под капельницами и хитрыми медицинскими приборами. Ирка тоже лежала в одной связке с каким-то аппаратом интенсивной терапии, и Моржик успел оросить слезами слабо вздымающуюся грудь жены, прежде чем его мягко, но решительно выдворили из отделения. Уже на лестнице он отловил доктора, выпытал у него информацию о состоянии пациентки Максимовой, после чего погрузился в глубокую апатию. Тут-то и приехала я.
– Как она? – спросила я, потеснив Моржика на подоконнике.
– Обещают, что жить будет, – ответил он так мрачно, что можно было подумать – хороший прогноз врачей его отнюдь не радует! – Какое счастье, что у Иришки зуб больной! – сказал меж тем Иркин благоверный.
Тут уж я откровенно нахмурилась: мало ему, что жена еле живая в реанимации лежит, он еще ее зубную боль благословляет!
– Ты представляешь, что было бы, съешь она этот проклятый батончик целиком?
Я не представляла. Я вообще плохо понимала, что случилось, и Моржик меня просветил.
Ирку уже некоторое время беспокоил ноющий зуб, а она все откладывала и откладывала визит к дантисту. Так-то зуб не болел, но время от времени реагировал на горячее и сладкое, и на первый же кусок рокового шоколадного батончика тоже отреагировал. Именно поэтому наша сладкоежка взвыла и вылетела в торговый зал, лелея в ладонях челюсть. Позднее выяснилось, что коварный зуб в данной ситуации можно было считать божьей благодатью. Если бы Ирка, по своему обыкновению, слопала шоколадку в один присест и еще обертку облизала, из офиса ее увезли бы не на носилках в реанимацию, а в пластиковом мешке в морг. В начинке батончика, помимо заявленных производителем орехов и карамели, имелся также яд.
– Где же она взяла шоколадку с ядом?!
На этот закономерный вопрос Моржик пожал плечами и сказал, что милиция разберется. Мол, следствия по такому делу не миновать, потому как даже на его непросвещенный взгляд случившееся здорово смахивает на попытку убийства. Отравленный батончик запросто могли забросить Ирке в кабинет, прямо на стол, через форточку, которая была открыта настежь.
Я вздрогнула и явственно ощутила, как по моей спине побежали мурашки. Насекомые были здоровенные, они бежали колонной по три, безжалостно топчась по моему позвоночнику, а потом устроили муравейник на голове. Я чувствовала, что волосы встали дыбом!
После вчерашнего нападения злодея с колющим оружием я решила, что поломка тормозов Иркиной «шестерки» была подстроена кем-то все с той же целью – убить меня. Сегодняшняя драма с ядовитым батончиком не оставляла от этой версии камня на камне! Очевидно, что под удар попали мы обе – и я, и моя подруга!
– Что же мы сделали? – прошептала я, не понимая, за что нас с Иркой пытаются убить.
– Что мы сделаем? – не расслышав, повторил Моржик. – Иришкой сейчас медики занимаются, им наша помощь не нужна. Пожалуй, сейчас нам здесь вообще нечего делать, но я еще посижу, Лазарчука подожду, он обещал приехать.
– Это очень хорошо, – пробормотала я. – Лазарчук в такой ситуации – то, что нужно… Морж, тебе Иркина машина сейчас не нужна?
– И в ближайшее время не понадобится, – подтвердил он.
– Тогда я возьму ее на день-другой, мне нужно срочно кое-куда смотаться. Ага?
– Угу, – безразлично кивнул Моржик, вновь впадая в апатию.
Я оставила его согревать своим задом ко всему безразличный больничный подоконник, вышла на улицу, села в машину и подчеркнуто аккуратно – так, что Шумахеры оборжались бы, – поехала по улицам. Я не собиралась нарушать правила дорожного движения и желала быть образцовым водителем, потому что дорога предстояла неблизкая. Сначала из пункта А в пункт Б, а потом и обратно, желательно сегодня же. В оба конца – примерно триста километров.
Пунктом Б был приморский пансионат, где я надеялась найти ключ к разгадке всей детективной истории.
9
Будним днем в октябре трасса, ведущая к морю, отнюдь не была перегружена автомобилями. По правде говоря, дорога была почти пустой, и я добралась до места назначения всего за два часа. Шумахеров мой успех вряд ли впечатлил бы, но Ирка, я уверена, была бы потрясена.
