Татьяна Луганцева - Жена №5
— Я полагаюсь на своего рыцаря. Судя по всему, ты можешь выходить из разных передряг, ты даже на войне был.
— Ага! А еще я легко теряю сознание и все забываю, — хмуро ответил Рустем.
— Но мастерство-то не пропьешь! Я надеюсь, ты в минуту опасности вспомнишь все навыки кунг-фу, карате и черт знает еще чего?
— Скорее черт знает еще чего, — ответил Рустем, с грустью добавил: — Я бы на это сильно не рассчитывал.
— Пока ты меня не подводил, кроме пары позорных обмороков, — похлопала она его по мускулистому плечу.
Он поднял на нее темные проникновенные глаза, в которых опять зажглись веселые огоньки.
— Не боишься?
— Чего? Что отрежут ушко? Нет, а вот что останусь с тобой в номере наедине… Ты помнишь о Нелли?
— Какой? — улыбнулся Рустем.
— Рустем!
— Сливочной? Пудинговой? Творожной?
— Она — Молочная!
— А! Такая кукольная блондинка? Вроде актриса? Нет, не помню, — сделал скорбное выражение лица Рустем.
— Рустем! — повторила Яна.
— А что? Я могу принести справку, что страдаю амнезией. Это удобно в отношениях с женщинами. — Рустем снова принялся гипнотизировать ее своими красивыми глазами.
— Нахал! Твоя амнезия распространяется на прошлое, а Нелли была и тогда, и сейчас, — ответила Яна, приближая к нему лицо, словно ее тянуло магнитом.
Рустем резко притянул ее к себе, скинув с кровати, и принялся целовать прямо на полу. Яна с трудом остановила его, села, тяжело дыша.
— Это неправильно! Я в отличие от тебя не потеряла память и помню, что люблю другого человека. А ты искушаешь меня, ты очень красив и умен, ты знаешь?
— Я смотрюсь в зеркало… Прости, я стараюсь держать себя в руках, — глухо ответил он.
— Постарайся, пожалуйста… ради меня. Я не хочу потом мучиться угрызениями совести.
— Удивительная ты, Яна Цветкова, — снова улыбнулся он, лукаво спрашивая: — Ну, на этот раз мои поцелуи тебе тоже показались странными?
— А… ты все еще помнишь… Нет, знаешь, на этот раз обычные, очень даже сексуальные поцелуи…
— Так обычные или сексуальные? — уточнил он.
— Рустем! — Яна снова не нашлась что ответить: этот парень явно сбивал ее с толку, словно змей-искуситель.
— Да, да, меня так зовут, я помню, — ответил он.
— Вспоминай о Нелли. Ваша любовь прошла сквозь годы, это нельзя вот так разменивать на сиюминутную страсть, это стоит дороже, вернее, бесценно, — прочла лекцию Яна, все еще не сумев нормализовать дыхание.
— У тебя есть закурить? — спросил он у нее таким тоном, как спрашивают подвыпившие мужики в подворотне.
— Я не курю.
— Я тоже, — ответил Рустем, откидывая темные волосы со лба.
— Что с тобой? — придвинулась к нему Яна, снова обжигаясь о его взгляд.
— Эх, Яна! Как ты не понимаешь… Ты права, Нелли Молочная была в моей жизни до амнезии и после. Но любовь к ней осталась в прошлой жизни. Ты же видишь, что я ничего не помню! Я не помню, что любил ее… Она все время преследовала меня, рассказывала о нашей неземной любви, о нашей клятве в верности. Неудивительно, что я стал избегать ее, я чувствовал себя клятвопреступником, обвиненным во всех смертных грехах. Я пробовал ей объяснить свое состояние, но все бесполезно. Я для Нелли остался тем влюбленным в нее парнем, она не понимает, что я — совсем другой человек.
Яна была ошарашена.
— Совсем-совсем ничего не испытываешь?
— Совсем, — вполне серьезно ответил он.
— Кошмар! Она так влюблена, она так надеется… Рустем, но она же красивая, талантливая, ты можешь влюбиться заново! Что только в жизни не бывает! — искренне говорила Яна, не задумываясь — иначе сама бы не поверила в то, что говорит.
— Яна, ты о чем? Как можно влюбиться по желанию?
— Даже кино такое было. А у тебя, может, что-то подсознательно всколыхнется, — продолжала уговаривать его Яна.
— Ничего у меня не колышется, и мы не в кино, — ответил Рустем, вновь по привычке глядя в одну точку.
— Какой ужас! Как же это объяснить Нелли? А может, не надо ничего объяснять? Вот и Владимир сказал, что к тебе еще может вернуться память!
— Что-то мне верится с трудом, — ответил парень, поднимая конверт с пола. — Мы отвлеклись, тебе же принесли конверт с порошком чумы или холеры.
— Вот, а говоришь, что памяти нет, я уж забыла, — с недоверием покосилась на конверт Яна.
Рустем осторожно ощупал конверт.
— Да там ничего нет, кроме бумаги. — Он разорвал один край и вытащил рисунок, с обратной стороны которого было письмо, написанное ровным, каким-то детским почерком по заранее намеченным простым карандашом линеечкам.
«Дорогая Яна. Мы плохо расстались, а я так не люблю. Очень тронута вашей заботой и желанием поучаствовать в моей судьбе. Вы люди из другого мира, и вы имеете право на свое собственное мнение, равно как и я на свой собственный выбор и личную жизнь. Хочу заверить тебя и твоего очень красивого спутника, что я очень счастлива. Я вполне отдавала себе отчет, что становлюсь четвертой женой великого человека, и сознательно на это шла. Егор Шимякин — очень мудрый, добрый, талантливый, и он никогда не обидит без повода. Так что не беспокойтесь за меня, и всего вам хорошего, не поминайте лихом. Олеся». После следует: «Хочу подарить на добрую память свой рисунок».
— Это все, — вслух прочитал Рустем, сделал вид, будто сплевывает на пол, и брезгливо выронил листок.
— Меня сейчас вырвет. Очень мудрый, добрый… тьфу! — поддержала его Яна, поднимая и перечитывая письмо.
В номер постучали.
— Что еще?
— Всех приглашают завтракать, — раздалось за дверью.
— А можно принести в номер? — спросил Рустем.
— У нас нет такой услуги, — после некоторого замешательства ответили ему.
— Пятьсот рублей.
— Сейчас, — за дверью послышались быстро удаляющиеся шаги. Видимо, такая услуга сразу же появилась.
— Ты согласен, что Олеся — умная девушка? — обратилась к Рустему Яна.
— У меня создалось такое впечатление, — кивнул он.
— Умный человек будет присылать какой-то непрофессиональный рисунок с полным бредом на обратной стороне?
— Не будет, — согласился Рустем.
— А нам с тобой обоим показалось, что она хотела нам что-то сказать, но не смогла по известным причинам, — огромные глаза Яны зажглись огнем охотника в предвкушении добычи.
— Хочешь сказать, что она таким образом хочет нам что-то сообщить? — догадался Рустем.
— А если я права? Это же может оказаться призывом о помощи! Ей не дадут пообщаться с нами вживую, возможно, что и приковали к столбу за то, что пообщалась. Вот ей и осталось только письменное обращение, — стала развивать мысль Яна.
— Конечно, все, что она написала, прошло жесткую цензуру, отсюда и эти липкие слова лести и завуалированная просьба не лезть в их жизнь, в их, так сказать, уклад, — продолжила Яна, — но там должно что-то быть…
— Шифровка… — тихо произнес Рустем и погрузился в текст.
Яна дышала над его плечом, до рези в глазах всматриваясь в ровный почерк девушки. Рустем молчал достаточно долгое время, затем сказал:
— Ни черта здесь нет… Я проверил все известные шифры. Если читать первые, вторые, третьи и так далее буквы — ничего не получается. Если считать количество букв в словах и соотносить с числами букву в алфавите с любого конца — тоже не получается никакого слова, и еще несколько методик, не буду забивать тебе голову… Нет тут никакой информации.
— Как ты все это просчитал? — удивилась Яна, все это время тупо всматриваясь в милые буквы, начертанные ровным почерком отличницы, — словно они сами ей подмигнут и скажут правду.
— Мне иногда кажется, что у меня вместо мозгов компьютер, я всегда все просчитываю на несколько ходов вперед.
— Хорошо играешь в шахматы?
— Чемпион, — подтвердил Рустем, поясняя: — По всемирной версии в Интернете среди любителей.
— А я наоборот, технически ничего не могу просчитать, — ответила она. — Нам в институте на занятиях по физиологии в свое время предложили тест. Было предложено записать в строчку шесть слов: самолет, машинист, автомобиль, паровоз, летчик, шофер. Задание: разбить эти слова по группам, кому как нравится. Ты бы как распределил?
— Да это же для детсада. Летчик — самолет, шофер — автомобиль, машинист — паровоз, — не задумываясь, ответил Рустем.
— Что и требовалось доказать.
— Что?
— Логический склад ума. Ты провел логическую цепочку умозаключения и посадил человека по его специальности в соответствующее средство передвижения. Так сделали все студенты нашей группы, кроме меня, — вздохнула Яна.
— А что написала ты? — заинтересовался парень.
— А мне такое даже в голову не пришло, веришь? Я сразу представила, что это люди и техника, и разбила на две группы. Первая: летчик, машинист, водитель. Вторая: самолет, автомобиль, паровоз.
