Не плачь, Рапунцель! - Елена Ивановна Логунова
– У нас там и народу поменьше, всего три кошевых атамана и слепой кобзарь с поводырем, а тут аж девять важных персон, – напомнила я. – Но ты права, здесь один Суворов изображен в непринужденной позе, так он и не был придворным… Идем, покажу тебе еще один любопытный памятник.
Я потянула подругу в глубь сквера.
– Смотри, я называю его «Последний русский дворник Питера»!
– А как его называют все остальные? – Ирка с интересом обозрела каменного мужика со стрижкой «под горшок» и бородой «лопатой». Вторую лопату – собственно дворницкий инструмент – скульптор тоже не забыл, изобразив весьма тщательно.
– Просто «Памятник дворнику».
– Угу… Сейчас такой с натуры не сваяешь, – согласилась подруга. – С лопатами только узбеки и таджики. К слову, того беднягу Мухаммада, который Алишер, выпустили из КПЗ?
– Надо надеяться. – Я ощутила легкий стыд. Совсем забыла про беднягу Мухаммада-Алишера! А надо же было поинтересоваться его судьбой. – Давай спросим Чайковского.
– Вы что? Сидеть вашему Мухаммаду не пересидеть, – огорчил нас участковый, которому я незамедлительно позвонила.
– Как же так? Разве Арсений Бабкин не признался в предсмертной записке, что это он порешил Смурновых? – огорчилась Ирка.
– Во-первых, Бабкин в этом прямо не признался. Уклончиво написал, что сожалеет о содеянном, а о чем именно – можно только догадываться. А во‐вторых, вы не забыли, что у него железное алиби? Не мог он самолично убить Смурновых. Так что Бабкин у нас проходит как заказчик преступления, а узбек – исполнитель. И при таком раскладе все сходится в лучшем виде.
– Да уж, все к лучшему в этом лучшем из миров, – пробормотала я, пряча телефон в сумку.
– Это кто сказал? – несогласно шмыгнула носом Ирка.
– Вольтер. Цитата из романа «Кандид, или Оптимизм».
– Слушай, я, конечно, тоже оптимистка, но не считаю, что посадить как наемного убийцу влюбленного дурачка – хорошо и правильно!
– Согласна с тобой.
Мы пошли обратно к Невскому. По пути молчали – обдумывали ситуацию. Ирка хмурилась, кусала губы, а уже на Аничковом мосту не выдержала – выхватила смартфон из кармана, как саблю из ножен, и встала у самых перил, чтобы не мешать пешеходам. Я подошла к ней и поняла, что подруга позвонила Архипову.
– Да… Гуляем по Невскому. Да, давай. Ждем. – Она убрала трубку от уха и объяснила: – Вадик что-то узнал, но опять говорит – это надо показывать, а не рассказывать. Договорились встретиться через полчаса на моем любимом месте.
– У Елисеевского?
– Где ж еще. Идем, нам нужно на другую сторону проспекта.
У знаменитого магазина братьев Елисеевых, как обычно, толпились зеваки: глазели на движущиеся фигурки в витрине.
– А ты знаешь, что над этим магазином помещается Театр комедии? Вон за теми витражными окнами – лестница в верхнее фойе, – пользуясь случаем, просветила я подругу.
Мы, петербуржцы, всегда рады рассказать о нашем любимом городе его гостям.
– Сын там смотрел «Аленький цветочек».
– И как?
– Сказал, понравилось, как вначале купец за штурвалом пел песни и в конце играли свадьбу.
– А в промежутке ничего интересного не было?
– Что ты, в промежутке было чудище. Стра-а-ашное! Это он сказал с нежностью и умилением. Я потом фотографии посмотрела – чудище и впрямь роскошное, все такое волосатое, в дредах с ленточками с головы до задних лап…
И снова в моей голове ворохнулась какая-то мысль. Да что ж такое-то? Никак она не родится, только неуютно толкается внутри.
– А вот и я! – подоспел запыхавшийся Архипов – курточка нараспашку, шапочка набекрень.
– Что ж ты бегаешь расхристанный весь, чай, не лето, – тут же заворчала Ирка, машинально потянувшись завязать на нашем малорослике шарфик.
У нее очень развит материнский инстинкт.
– Где бы нам присесть? – Вадик отстранился, не дав себя закутать, и огляделся.
– За мной, я знаю одно прекрасное место. – Я развернулась и зашагала по Невскому, на ходу поманив компаньонов за собой.
– Ой, что это? – Ирка нырнула под арку и застопорилась, удивленно глядя на красивое здание с колоннами, аккуратно вписанное в обычный питерский двор.
– Неожиданно, да? – Я оглянулась на нее, довольная произведенным впечатлением. – Это кинотеатр «Аврора». У него, между прочим, в этом году юбилей – сто десять лет, но старичок так хорош… если, конечно, не обращать внимания на пару опасных трещин внутри… Отличное место, чтобы тихо-мило посидеть за кофе. – Я взошла на полукруглое крыльцо и потянула тяжелую дверь.
– А если кому не посидеть, не тихо и не за кофе, то в глубине двора справа еще стрип-клуб имеется, – оживленно добавил зоркий Архипов. – Представьте, как кому-то повезло: такая прелесть прямо во дворе жилого дома!
Уточнять, что именно прелесть, он почему-то не стал.
В промежутке между киносеансами в фойе «Авроры» было тихо, пусто и красиво, как в соборе. Блистали лаковыми расписными боками огромные китайские вазы на каменных парапетах лестниц. Роняли в сумрачный просторный холл цветные тени высокие витражные окна. Под арочными сводами, с которых свисали тяжелые хрустальные люстры, колокольчиками звучал нежный звон ложечек в чашечках.
– Итак, мои парни кое-что узнали про наших Бабкиных, – начал Архипов, дождавшись, пока все рассядутся, пригубят кофе, добавят в чашки кто сахар, кто корицу и снова попробуют. – У старшего, Арсения, правда, нет и не было личного аккаунта в соцсетях, но его фото сохранились в архиве группы «Ньюлайн» – это довольно сомнительная компашка, занимающаяся сетевой торговлей косметикой, гомеопатическими препаратами, БАДами и разного прочего опиума для народа. Арсений Бабкин одно время был там в лидерах продаж, за что даже получал призы и награды.
Он нашел фото в смартфоне и показал нам:
– Вот тут ему высокое ньюлайновское начальство как раз вручает ценный подарок. А тут… – он смахнул первый снимок и открыл второй, – Арсений сидит в президиуме на отраслевой конференции «Ньюлайн-2018».
– Да он самый яркий участник, – ехидно прокомментировала Ирка. – Лысая голова так сияет под софитами, что аж засвечивает в кадре лица соседей!
– А более свежих фотографий Арсения нет? – спросила я.
– К сожалению, никаких других его изображений не нашлось, какой-то он не публичный товарищ. Зато есть очень интересные снимочки Артура Бабкина, вуаля!
Он открыл следующее фото, оказавшееся снимком старой, еще 2010 года, афиши. На ней под крупно выведенной датой выстроились в горделивых позах парни в рваных джинсах и кожаных жилетках на голое тело. Ниже колен их скрывала стилизованная
