Наталья Александрова - Дневник летучей мыши
– Зачем вы так? – сдерживая слезы, спросила Лола, и даже губы ее задрожали.
На Василькову-то ее поведение не произвело ни малейшего впечатления, да Лоле это было и не нужно, зато Жанна посмотрела на Лолу очень внимательно и сказала с намеком на улыбку, весьма нелюбезную кстати:
– Отчего же не узнаю? Узнаю тебя, Ольга. Давно не видались… Ты как здесь?
– Я вообще-то… я тебя искала… – торопилась Лола, – мне нужно поговорить… – Она потупилась и нервно смяла перчатку.
– Ну пойдем, – Жанна демонстративно взглянула на часы, – минут пятнадцать я смогу тебе уделить.
Все вопросы вахтерши Жанна отмела одним движением бровей, и пока они шли длинными коридорами, Лола разглядывала Жанку сзади. Одета та была дорого, но немножко, на взгляд Лолы, ярковато. Небольшой налет вульгарности явно присутствовал, Жанка еще не успела его окончательно изжить. Но Лола наметанным взглядом сразу определила, что Жанка работает над собой. Конечно, если сравнить с тем, что было раньше… Раньше Жанка отчего-то любила трикотажные обтягивающие кофты ядовитых цветов, в полоску или с рюшечками на самых неподходящих местах.
«Интересно, откуда у нее деньги, – подумала Лола, – заработки в театре небольшие, хоть и у примы, а в кино она не снимается, иначе уж стало бы известно…»
Тут она вспомнила, что Жанка сменила фамилию, стало быть, у нее есть муж, который ее обеспечивает. Что ж, Жанночке можно только позавидовать – любимая работа, хороший муж, главные роли, признание публики, а у нее…
Лола так вошла в роль бедной неудачницы, что ощущала себя теперь несчастной, всеми покинутой Ольгой. У нее нет мужа, нет друзей, нет работы и нет денег. Все ее бросили, ей нечем заплатить за квартиру, и очень скоро нечего будет есть.
– Заходи! – Жанна кивнула на дверь своей уборной.
Лола вошла и окунулась в мир забытых запахов. Как давно она такого не чувствовала! Как долго она была этого лишена!
– Слушаю, у тебя пятнадцать минут! – бросила Жанна, снимая пальто и усаживаясь перед зеркалом.
Лола отметила про себя, что без грима Жанночка смотрится гораздо хуже – глазки небольшие, рот невыразительный, нос картошкой, но тут же призвала себя к порядку (не время злопыхать, она сгорит со стыда перед Леней, если не сумеет устроиться в театр) и скроила самую жалостливую физиономию.
– Просто не знаю, как начать, – неуверенно произнесла она.
– Начни с конца! – посоветовала Жанна, не повернув головы. – Потому что с начала будет очень долго! Не рассусоливай, Ольга, тебе, я так понимаю, спешить некуда, а у меня репетиция!
«Узнаю прежнюю Жанку!» – усмехнулась про себя Лола.
– Если с конца, то я хотела тебя попросить… просто не знаю, как ты к этому отнесешься… – ныла она.
– Не мямли! – прикрикнула Жанна, и Лола очень удачно залилась слезами. Они просто хлынули из глаз сами по себе, она даже не очень старалась.
Лола схватила платочек и торопливо принялась промокать глаза, кусая губы, чтобы якобы окончательно не разреветься. Она еще раньше встала так, чтобы Жанке в зеркале было отлично видно ее лицо.
– Да не тяни ты! – с досадой сказала Жанна.
– Мне нужна работа! – справившись со слезами, выговорила Лола. – Я слышала, что в театр требуются актрисы на вторые роли, и я тебя прошу – замолви за меня словечко перед дирекцией!
– Вот как? – Жанна резко развернулась на стуле и уставилась на Лолу. В Лолиных глазах была неприкрытая мольба, страх отказа и унижение. Вдоволь налюбовавшись этим зрелищем, Жанна снова отвернулась.
– Ты не думай, я ведь работала в театре, – торопилась Лола, – мной были довольны, потом, правда, пришлось сделать большой перерыв, но квалификацию я не потеряла… А если потеряла, то смогу быстро наверстать упущенное…
– Рожала, что ли? – деловито поинтересовалась Жанна. – Или муж запретил работать?
– Да, он сказал… – Тут Лола снова было расположилась поплакать, но Жанна повернулась и молча указала ей на часы.
«Издевается, зараза, – думала Лола, – ведь все давно поняла, а если так торопится, то и отшила бы меня еще там, у входа. Дескать, простите-извините, сейчас никак не могу, зайдите на недельке… Так нет же, ей интересно узнать про мои неприятности да поплясать на моих косточках. Нет, правильно, что мы ее на курсе терпеть не могли!»
– У меня нет детей, – сухо сказала Лола, – и если тебе интересно, то мужа тоже нету. Был один человек… но сейчас мы расстались.
– Он тебя бросил? – уточнила Жанна.
– Ну… можно и так сказать… – Снова Лолин голос очень удачно дрогнул.
Опять в крошечной гримуборной установилось долгое молчание. Жанна сосредоточенно занималась своим лицом, а Лола уставилась на облезлое страусовое боа, валявшееся на стуле, и прикидывала, как будет выглядеть Жанка, если она, Лола, заставит ее съесть пыльные перья. Разумеется, это будет только в том случае, если Жанка сейчас отправит ее вон, отказавшись помочь с работой.
– Жанночка, помоги, пожалуйста! – жалобно попросила Лола. – Мне сейчас так плохо!
Лола заглянула в зеркало и увидела в Жанкиных глазах такое откровенное злорадство, что невольно поежилась. Это же надо быть такой злопамятной! И главное, Лола не припомнит никаких особенных издевательств со стороны однокурсников, ну, конечно, посмеивались тихонько, подкалывали Жанку, так на то и студенты, чтобы острить! И она тогда вроде не обижалась, а может, просто виду не показывала? Но за себя саму Лола могла ручаться, никогда она Жанке гадостей не говорила и не делала.
Она вздохнула и решила, если Жанка сейчас откажет, просто придушить ее этим боа, так быстрее будет.
И тут в дверь постучали.
– Жанночка, к вам можно? – всунулся режиссер. – Я вот тут хотел…
– Познакомьтесь, Виталий Сергеевич, это моя бывшая сокурсница Ольга Чижова. Она вполне могла бы взять роли Никитиной, хотя бы пока та не оправится от перелома.
– Но, – режиссер отступил и едва не скрылся за дверью, – вы же знаете, что уже утвердили Торопову и Семенчук, больше вакансий нет!
– Но, Виталий Сергеевич, вы же сами говорили, что Торопова и Семенчук полнейшие бездарности, топают на сцене как слоны и ни одну реплику правильно подать не в состоянии!
«Клюнуло! – приободрилась Лола. – Жанка решила настоять на своем и заставить этого типа меня взять! Хочет и дальше злорадствовать, нравится ей это…»
Она постеснялась улыбнуться режиссеру и только посмотрела на него очень выразительно и проникновенно.
Что-что, а понравиться с первого взгляда Лола умела. Во всяком случае, мужчине. А скорее всего директорские племянницы и впрямь как актрисы никуда не годились.
– Хорошо, – сказал режиссер, – идите на репетицию. Посмотрю вас на сцене, а потом решу.
– Дорогая! – сказала Лола, почти не кривя душой. – Я так тебе благодарна!
Сегодня репетировали «Пир во время чумы». Лола уже знала, что к пушкинской дате театр готовит большой спектакль «Маленькие трагедии», куда войдут и «Каменный гость», и «Моцарт и Сальери», и «Сцены из рыцарских времен», и еще много всего из отрывков и ранних произведений Пушкина.
«Пир во время чумы» – небольшой отрывок, там две женские роли и текста совсем немного. Репетировали пока без костюмов, и тетя Глаша выдала Лоле узкие черные джинсы из своих запасов. Она если и удивилась, встретив Лолу в театре, то ничем этого не показала, помня, должно быть, о ценном подарке, что сделала ей Лола, или просто по доброте душевной.
Ни на минуту не забывая о главном своем задании, Лола искала глазами осветителя Николая. Судя по откликам, он находился наверху, у прожекторов. Режиссер пришел из дирекции злой, видно, поругался из-за Лолы, он рявкнул на актеров, и репетиция началась.
Жанка капризничала, но, по наблюдению Лолы, капризы и хамство были обычными, что называется, плановыми, так что никто не обращал на них особенного внимания. Даже замотанная Лена Потехина не реагировала на крики и оскорбления. В театре она работала за троих – была и реквизитором, и подправляла грим, и даже двигала мебель и перемещала декорации. И все это быстро и расторопно, не тратя лишнего времени и не вступая в пререкания. Лола всегда уважала людей, которые умеют хорошо выполнять свое дело.
Очутившись на сцене, Лола ненадолго дала себе волю. Уж очень приятно было снова окунуться в театральную жизнь, она так долго была этого лишена. Ей поручили роль Луизы – всего шестнадцать строк текста, да надо еще упасть в обморок, а потом очнуться и слабым голосом сказать два слова. У Жанны в роли Мери текста было ненамного больше, зато была песня. И она пела – унылую шотландскую песню, нарочно утрируя и растягивая слова.
– Не пойдет, – сказал режиссер, – типичное не то…
И Лола не могла с ним не согласиться. Даже на репетиции Жанна была сильно загримирована. Лола видела, что грим наложен искусно, глаза у Жанны кажутся больше и ярче, подбородок не выдается. Но к песне робкой северной девушки такой грим никак не подходил.
