Татьяна Луганцева - Антракт для душегуба
Габриэль закурил третью сигарету и задумчиво произнес:
– В этой клинике работает мой очень хороший друг, и я могу с ним поговорить. Ну чтобы к исследованию тела Елены отнеслись с бо´льшим вниманием.
– Друг работает? – переспросил Михаил. – И кто же, если не секрет?
– Да какой секрет! Он директор платного отделения – Константин Беляев.
И после этих слов с гостем произошла неожиданная метаморфоза – Миша мгновенно изменился в лице, вскочил на ноги и, схватив со стола бутылку коньяка, начал размахивать ею перед собой, не понятно, во что или в кого целясь, одновременно крича:
– Вот оно что! А я все сижу и не пойму, в чем подвох… Дружка покрываете?!
– Миша, что с тобой? – оторопел Габриэль.
– Не подходить! Убью! Сидите, где сидите! Стукну бутылкой! Вы что со мной надумали сделать? Отравить? Опоить? А потом скинуть с высоты? Так же, как Лену?
В глазах хозяина номера и Абрикосовой читалось полное непонимание. Варвара боялась пошевелиться и даже вздохнуть полной грудью.
– Миша, успокойся! Друг, да что с тобой? – Габриэль поднялся с места, пытаясь заслонить собой Варвару, чувствуя, естественно, ответственность за женщину, которая в данный момент находилась у него в гостях.
Но Михаил вконец озверел и набросился на него. Тот, увернувшись от бутылки, вступил с ним в схватку. Завязалась нешуточная драка, быстро, впрочем, закончившаяся полной победой Габриэля. Бывший подполковник превосходил противника в ловкости и технике борьбы, но все равно справиться со столь крупным соперником было делом нешуточным. Габриэль тяжело дышал, а Миша стонал, периодически выкрикивая:
– Сволочи! Ладно, убивайте меня, вы же профессионалы! Вы добились своего! Давайте, не тяните!
Варвара озадаченно подняла брови.
– Что это, Габриэль? Я сплю? Или люди, с которыми мне приходится сталкиваться, заразились каким-то вирусом? Уже второй человек при мне буквально сходит с ума. Один ни с того ни с сего швырнул меня со сцены в оркестровую яму, другой сейчас сидел, вроде нормально с нами общался и вдруг стал кидаться с бутылкой. Хотя Саше, теперь известно, подсунули психотропный препарат. А с Мишей-то что такое?
– А вот пусть он сам нам все и объяснит. Эй, парень, ты с чего взбеленился? – спросил у Михаила Габриэль, сидя на нем и с трудом переводя дыхание.
– Как с чего? Вы же все и подстроили!
– Что подстроили-то? Ну-ка, давай объясняй свои действия!
– Слезь с меня, – крякнул Михаил.
– Не слезу. Сначала – чистосердечное признание, – заявил Габриэль.
– Так ваш Константин… докторишка ваш…
– Ну?
– Он и вкалывал моей Лене непонятно что. Если и подозревать кого-то из медиков, то только его, а вы еще хотите попросить его содействия. Ага, этот посодействует следы замести. Ясное дело – одна шайка!
Михаил снова стал впадать в нехорошее состояние, но теперь со знаком минус – его охватила полная апатия. Тело мужчины обмякло, Габриэль прекратил прижимать его к полу и был даже вынужден помочь ему подняться на ноги, а потом усадить в кресло. Мужчина рухнул в него, как мешок с картошкой.
– Ты, главное, успокойся, – бормотал Габриэль, возясь с гостем. – Ни какая мы не банда, не шайка. Лично я честно отдал государству много лет жизни, имею массу наград, а также отметин на теле. Я в кабинетах не отсиживался, надо было идти под пули – шел!
И тут совершенно неожиданно, особенно для Варвары, Габриэль стянул с себя тонкий трикотажный пуловер, оставшись голым по пояс.
У Вари аж челюсть отвисла, как выразилась бы молодежь. Причем сразу бесповоротно отвисла, назад никак не поднималась. Нет, балерина видела обнаженных мужчин и даже покрасивее Габриэля, но в его фигуре было столько мощи, и, не побоимся этого слова, сексуальности, что лицезрение ее выбило Варвару из колеи. Всего в нем было через край. Во-первых, бросались в глаза выпуклые мышцы, а во-вторых – весьма волосатая грудь, так и притягивавшая взгляд. На смуглой коже выделялись шрамы и… татуировки. Варя и не заметила, как оказалась на ногах, и теперь буквально водила по груди Габриэля носом, как будто находилась в картинной галерее. Габриэль смутился. Он-то обнажался для убедительности своих слов и исключительно для Михаила, как-то позабыв о присутствии дамы. Да и вообще не ожидал такого интереса с ее стороны – обычно балерина вела себя с ним, что называется, с прохладцей.
– Ты на меня смотришь, словно я… словно на мне картины Айвазовского или Шишкина, – проворчал он.
– Красоты природы, присущей полотнам Шишкина и Айвазовского, я не вижу, но впечатляет, – честно ответила Варя, не в силах оторвать взгляд от шрамов, проходивших по ребрам, по рельефным рукам. – Вот это пуля? – ткнула она в один из них пальцем.
– Пуля давно вынута, это след от нее, – буркнул Габриэль и отступил, торопливо натягивая на себя пуловер.
Миша хмуро наблюдал за этой сценой.
– Награды, шрамы… А дружишь с негодяем!
– Костя не мог сделать что-либо плохое. Я тебе не верю! Нападаешь на человека бездоказательно… Что ты, собственно, вообще знаешь?
– Я Лену иногда в клинику подвозил и знаю имя ее лечащего врача. Это именно он.
– Ну и что? – не сдавался Габриэль. – Может, Костя вкалывал то, что нужно, ботокс-шмотокс какой-нибудь. При чем тут психическое состояние твоей женщины? Костя – уважаемый врач, помог многим людям.
– А я чувствую: что-то там не так!
– А где доказательства?! – вскинулся Габриэль.
– Какие уж тут доказательства… Один звонок, и твой Константин уберет все доказательства, даже если они и были.
– Ладно, не буду никому звонить, – проворчал Габриэль.
– И я должен верить? – поднял на него взгляд побитой собаки Михаил.
– А что тебе остается?
– Ничего. Хорошо, если хоть меня живым выпустите.
– Да брось ты! Нельзя же настолько не доверять людям… Давайте лучше вернемся к столу и продолжим трапезу, – миролюбиво предложил Габриэль.
– Я – пас! – сразу же воскликнула балерина, свернувшаяся калачиком на диване. И пояснила, как бы попросив прощения за подобную вольность: – Спина болит, а так легче.
– Ну тогда хоть выпей.
Габриэль поднял с пола бутылку и стал наполнять рюмки.
– Выпить – выпью, – с готовностью откликнулась Варвара, уже понимая, почему боль вернулась. Просто она сразу же протрезвела от вида дерущихся мужчин, а затем от тела Габриэля.
Они выпили. Михаил вел себя сдержанно и осторожно.
Между тем Габриэль, принявшийся закусывать по второму разу, спросил у Варвары:
– Я произвел на тебя ужасное впечатление? Не Шишкин, не Айвазовский…
– Скорее Шемякин. Такой чувственный, пронзительный и честный, – ответила она и провалилась взглядом в его темные глаза, мгновенно потеряв ориентацию во времени и пространстве. – Я прочла это в тебе, то есть на тебе, на твоем теле… Не смотри на меня так!..
– Правда? – улыбнулся Габриэль.
– Я всегда говорю правду.
– Благодарю за столь глубокую оценку, – сказал Габриэль и поцеловал ей руку.
– Я вам не мешаю? – буркнул Миша.
– Не завидуй! Лучше скажи, почему ты, такой умный и весь из себя замечательный патологоанатом, свою девушку, то есть ее тело, отдал другому врачу, которого подозреваешь черт знает в чем!
– Не думал, что он там главный. Да и вообще я в тот момент мало о чем мог думать. Говорю же, в шоке был. Знал, что лаборатория у них лучшая, вот и обратился.
– Так давай заберем тело? – внезапно предложил Габриэль.
Варвара поменяла позу, словно ее ударило электрическим током, и уставилась на него удивленно.
– Что значит, заберем? Поясни!
– Ну, заберем, и все. Михаил ведь почти родственник, во всяком случае близкий человек, имеет право усопшую в другой морг отвезти? – предположил Габриэль. – Чтобы исследование точно было беспристрастным.
– Не думаю, что все так просто. Это же не игрушку перенести из одной песочницы… Просто вот приехать и забрать? Вряд ли получится. Надо же иметь веские причины. А без каких-либо доказательств мы не можем высказать свои опасения и подозрения. К тому же и помощи у руководства не можем попросить, раз Константину не доверяем, – задумчиво произнесла Варвара. Осеклась под взглядом Габриэля и добавила: – Временно не доверяем.
– Очень правильная поправка! Именно что временно! Я уверен, Костя никому не мог сделать ничего плохого. И тем более влезть в криминал, – твердо заявил Габриэль.
– Выпьем, что ли? – икнул Михаил. Из глаз его постепенно исчезало осмысленное выражение, но теперь не от тревоги за свою жизнь, а элементарно от алкоголя.
Глава 23
Варя поняла: рано она решила, что в этой жизни ее уже ничем не удивишь и все ей известно. Например, балерина всегда думала, что физические страдания могут принести растяжения, ушибы, перенапряжение на репетиции или неудачное падение. Все это она много раз проходила, то есть пропускала свое тело словно через мясорубку. И вот сейчас ей вдруг открылось, что не только механические воздействия могут приносить жуткие страдания. Такого состояния, чтобы болело просто все, от кончиков волос до пяток, у нее еще никогда не было. Какой там позвоночник! Про боль в нем она и не вспоминала. У Вари вообще появилось ощущение, что она уже умерла. Ее крутило и «плющило», и это было ужасно. Не хотелось открывать глаза, но открыть надо было. Потому что нужно было проверить, в аду она или еще есть шанс попасть…
