Татьяна Луганцева - Антракт для душегуба
– Ну что я могу сказать, – заговорила Варя. – Александр на самом деле красив, кроме того, он прекрасный человек и хороший друг. Извините, но раз уж данная тема несколько раз поднималась почти как обвинение в адрес танцоров, скажу: в трико он себе ничего не подкладывает. Но твоей Леной Саша не заинтересовался бы по-любому.
– Потому что она старше и не имела такой вот, как у тебя, балетной фигуры, да? – сделал вывод Михаил.
– Не из-за этого. У Саши есть… друг, – пояснила Варвара.
– Вон оно что! – округлил глаза новый знакомый. – Боюсь, Лене, которая буквально помешалась на нем, было бы все равно. Думала бы, что ему просто не везло с женщинами, и именно она сможет открыть ему настоящую любовь. Лена упрямая была.
Михаил снова загрустил. Зато Габриэль расцвел:
– Так наш красавец Аполлон, извините, не той ориентации? А я-то нервничал, когда видел его рядом с тобой, Варя! Выходит, с этой стороны опасности нет? – уточнил он.
– Я не знаю, о какой опасности ты говоришь и причем здесь вообще какие-то волнения. – Варвара лукаво посмотрела на него.
Габриэль опустил глаза. И тут же встрепенулся, будто что-то вспомнил, и спросил у своего гостя:
– Миша, а как выглядела Лена? Я ведь тоже был в театре у Вари.
– Кто бы сомневался, – хмыкнул патологоанатом. Затем поинтересовался: – Я так понимаю, что вы вместе, ребята?
– Нет, мы порознь, просто судьба все время сводит нас, – ответила Варя. – В театре у меня он был всего два раза.
– И больше не приду! – заявил Габриэль. – Потому что в первый раз я застал тебя с окровавленными ногами, а второй раз – со сломанным позвоночником.
Михаил с ужасом посмотрел на Варвару.
– Балет – такой опасный вид искусства? Если бы я раньше знал, то присмотрелся бы к артистам повнимательнее. То есть больше бы уважал…
– Да не такой уж и опасный. Неприятности происходили именно тогда, когда в театре появлялся Габриэль. Закон парных случаев! – добавила Варвара.
Михаил встал и вернулся со своим портмоне.
– Вот, у меня есть фотография Леночки, всегда с собой ношу.
Габриэль посмотрел на снимок и присвистнул:
– Я ее знаю! Она была со мной в театре. В смысле не со мной, а оказалась моей соседкой и помогла мне пройти к Варе. Сама же отправилась по знакомой дорожке к Александру. Ну а потом я обнаружил окровавленную Варю, повез ее в клинику к Косте и больше Лену не видел.
– И как она тебе? – внимательно посмотрел на хозяина номера Михаил.
Тот отвел глаза и начал довольно невразумительно бормотать:
– Как? Ну… очень хорошая… сразу видно, что театралка…
– У тебя, Габриэль, очень плохо получается врать. Вернее, совсем не получается. Наверняка она приставала к тебе. Лена любила мужчин и мимо такого красавца не могла бы пройти. Еще могу предположить, что она была пьяна, потому что всегда приходила из театра в нетрезвом состоянии. Наверняка там знакомилась с кем-нибудь и с большим удовольствием посещала буфет при учреждении культуры.
Габриэль почесал затылок:
– Ты сам все знаешь.
Варя, внимательно выслушав мужчин, воскликнула:
– А я вот одного понять не могу! Миша, как после такого высокого мнения о себе, после того, как ты считал себя гением, можно было скатиться до такого унижения? Ты почти десять лет жил с женщиной, которая пила, изменяла, не хотела от тебя ребенка, не любила! Зачем? Уж извини за резкость…
– Ты права. Наверное, из-за неуверенности в себе, – после минутной паузы сказал Михаил. – Но я был к ней привязан.
– Так что с Леной случилось? – спросил Габриэль. – Теперь уже и мне интересно, потому что, оказывается, я ее знал, хоть и мимолетно.
– Лена очень изменилась в последнее время, стала нервная, дерганая. Постоянно меня обвиняла в чем-то, злилась беспричинно, раздражалась. А порой вдруг о чем-то задумывалась, совсем меня не замечая. И частенько где-то пропадала, причем мне ничего не объясняла. – Михаил опять начал вздыхать через слово. – Я ей стал совсем не нужен. Первой моей мыслью было, что это из-за ее пристрастия к алкоголю… но потом понял: что-то тут еще кроется. Вид у нее был такой, словно она вот-вот потеряет в жизни что-то очень важное и безумно боится этого момента.
– По-моему, ты слишком все усложняешь, – недоверчиво покачал головой Габриэль. – Лена злоупотребляла алкоголем, и перемены ее настроения могли быть связаны только с этим, так что первоначально ты правильно подумал. Алкоголизм прогрессирует, и всегда не в лучшую сторону.
– Я понимаю, о чем ты. Но нет, не согласен. Лена не стала сильнее пить, а вот на внешности своей зациклилась. Только и стояла перед зеркалом, поворачиваясь то в фас, то в профиль, ощупывая все свои морщинки и складочки. Иногда просто выла раненым зверем – мол, и бедра-то у нее расширились, и живот вывалился, и талия оплыла, руки стали дряблыми, а лицо сильно постарело. Она могла часами говорить об этом. Часами! Я пытался ее успокоить, уверял, что все у нее в порядке, что в возрасте за сорок нельзя выглядеть двадцатилетней девушкой, что она вполне нормально смотрится. Но от моих слов Лена заводилась еще больше, бросала в меня тапки, прочие предметы, попадавшиеся под руку, и кричала: «Заткнись, жирная свинья! Ты ничего не понимаешь ни в красоте, ни в женщинах, ни в искусстве!»
– Что? – оторопел Габриэль. – Как она к тебе обращалась?
– Именно так, как слышал. Не хочется повторять. Лена всегда ставила мне в пример фигуру Александра. Вот, мол, как человек над собой работает! Но не все же пляшут в балете!
– Танцуют, – поправила Варя. – Балет – это колоссальный труд, которому надо посвятить всю жизнь. И конечно, не каждый человек должен выглядеть, как Саша, – заступилась она за партнера, нацеливаясь на специально для нее заказанный легкий десерт – чернослив с йогуртом и грецкими орехами.
– Я тоже это понимал. А вот Лена ненавидела меня за то, что я такой обыкновенный. И отправила в клинику.
– В какую клинику? – спросил Габриэль.
– В ту, у которой мы встретились.
– А зачем?
Хозяин номера вновь наполнил рюмки гостей.
– Если бы она мне доверяла и хоть что-то говорила… Со стопроцентной уверенностью не знаю, могу только догадываться. Лена приходила домой с распухшим лицом, иногда с синяками на подбородке и скулах. Думаю, ей там делали «уколы красоты», какие-то инъекции. Но чем больше их делали, тем сквернее характер становился у Лены.
– Правильно! – закивала Варя. – Потому что женщина может сделать десять пластических операций и остаться недовольной. И будет стремиться к ним еще и еще. Потому что дело не во внешности, а в голове. Вот что надо менять, это всем известно. А головой Лена не занималась, только о красоте думала. Поэтому ей и становилось хуже и хуже.
– Может быть, я не знаю… – пожал плечами гигант Миша. – Наверное, и я вел себя как тюфяк. Не смог убедить женщину, что я ее люблю такой, какая она есть. Хотя я вроде все для этого делал.
– Ты бы ничего не изменил. Женщину интересует мнение только того мужчины, которого она любит. Ты мог бы сто раз признаться ей в любви и дни напролет петь песни о ее красоте, а Лену бы это только раздражало, и все, – буркнул Габриэль. – Вряд ли она тебя любила, извини.
– Думаю, ты прав.
– И как долго такое творилось с Леной? – спросила Варвара.
– Месяцев шесть. Причем с тенденцией к ухудшению. А в последний месяц я заметил на ее коже какие-то пятна, которые она тщательно маскировала, скрывала от меня. А потом произошло страшное – Лена шагнула из окна, с двенадцатого этажа.
– Она умерла так?! – ахнула Варвара.
– Ужас… Прими мои соболезнования, – хлопнул мужчину по плечу Габриэль.
– Спасибо. Да, это ужасно. Просто ужасно.
– Миша, а зачем ты приехал в центр? – осторожно поинтересовался бывший подполковник. – Хотел поговорить с ее лечащим врачом, спросить, почему тот не заметил ее психического состояния? Ты хотел объяснений?
– Сам не знаю, чего я хотел, просто на душе как-то неспокойно. В этой клинике мощнейшая лаборатория, насколько мне известно, вот я и привез сюда ее тело для полного исследования причин смерти, – пояснил Михаил.
– Причина смерти известна – самоубийство. Ты же сказал только что, как она умерла. Или подозреваешь, что Лену довел и до самоубийства? – спросил Габриэль.
– Я хочу все проверить, и если есть виновные, толкнувшие ее на такой шаг, то негодяи должны ответить.
– Пока из твоих слов понятно, что Лена сама себя довела алкоголем и несбыточными мечтами, – отметила Варя.
– А Александр не мог сказать ей, что Лене надеяться не на что, поскольку он – гей? Не могло такое известие ввергнуть Лену в отчаяние и толкнуть на необдуманный поступок? – покачал головой Миша.
– Ты у меня спрашиваешь? Я не знаю, но могу аккуратно спросить у Саши, – пожала балерина плечами и отодвинулась от стола, держась за живот. – Все, наелась. Аж корсет трещит.
Габриэль закурил третью сигарету и задумчиво произнес:
