Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!
— Любовь Петровна, я бы хотел кое-что уточнить...
Все, что далее уточнял Климин, служило для достижения одной незамысловатой цели — показать участковому, на что может быть способна моя сотрясенная фантазия.
— Так что же он пытался сделать? Ограбить?
— Нет, — сказала я.
— Тогда, возможно, он имел какие-то... — тут капитан романтично покрутил пятерней в воздухе, — другие намерения?
— Нет.
— Что же он собирался сделать?
— Он собирался меня убить! — ответила я, понимая, что злюсь.
— За что?
— Не знаю.
— А-а-а! — многозначительно протянул капитан и выразительно поглядел на Селедкина. Тот веселел с каждой минутой. — Он был в маске?
-Да.
— И у него был нож?
— Был.
— Почему же он воспользовался им столь неумело? — недоумевал капитан, хмуря брови в прямо-таки отеческой заботе. — Всего лишь вас... оцарапал?
Я чуть было не вспылила, хотя это вовсе не в моем характере.
— Я ему яйца разбила о голову.
— Не понял... — протянул Климин, и милиционеры переглянулись.
— Я разбила о его голову яйца. Куриные, диетические... А потом в подъезд вошел Коля Ферапонтов. Спросите у него.
— Ферапонтов... — задумчиво пробормотал Петр Семенович. — Это... тот самый?
— Что значит «тот самый»?
— Ну-у...который якобы нашел у вас...
— Тот самый.
— Угу! — сказал он удовлетворенно и умолк.
Все-таки я не стерпела:
— Я, конечно, в милиции не работаю... И не очень разбираюсь в том, как допросы вести... Но вам не кажется, что вы мне не те вопросы задаете? Ну, там приметы, рост... Почему вас интересует не то, что он сделал, а зачем?
Климин усмехнулся, отчего мне сразу захотелось треснуть ему по лбу поварешкой.
— Видите ли, Любовь Петровна...В жизни ведь всякое бывает. Бывает, потерпевшие из-за шока все путают. Иной раз сразу и не поймешь, где потерпевший, а где преступник. Случается, обозлится жена на мужа, так чтоб от него отделаться, в тюрьму готова его посадить. Особенно ежели на деньги его виды имеет...
Петр Семенович продолжал свое нехитрое житейское повествование, а я оцепенела, непроизвольно открыв рот. Жена... мужа в тюрьму... деньги...
— Не понимаю, о чем вы говорите?
— Я на примерах поясняю, что в интересах дела необходимо уточнять все подробности. А приметы и так ясны! В темноте... большой... в маске. И яйца на голове!
Я закусила губу и заткнулась.
Часы на руке участкового пропикали нехитрую мелодию, и он активизировался. Ловко смяв в кулаке свой листочек, Селедкин ласково уточнил:
— Итак, гражданка Платова... Будем писать заявление?
Испепелив всех, включая и любимую подругу, взглядом, я покачала головой:
— Не будем.
— Вот и ладненько! — хлопнул по столу ладонью Климин и поднялся.
Я ошиблась только в одном: они покинули квартиру не через пять минут, а через двенадцать.
Когда за родимой милицией захлопнулась дверь, я развела руками:
— Что ж... давай чаю, что ли, попьем!
Лидка живо кинулась к чайнику. Решив дать ей возможность загладить оплошность домашними хлопотами, я устроилась за столом, меланхолично созерцая суетливое подружкино мельтешение.
— Никак не пойму, как об этом узнал Климин? — Я побарабанила пальцами по столешнице. — Он ведь не работает в нашем отделении... Главное, какое ему дело?
— А где он работает? — умненьким голоском встряла подруга.
— Понятия не имею. И чего он тут нес? Что я хочу засадить Олега в тюрьму?
— Действительно, идиот! — тихо фыркнула Лидка.
— На какие такие деньги я имею виды? — не обращая внимания на ее глупое фырканье, бормотала я. — Лидка, может, Олег подпольный миллионер?
— Может. Только я не понимаю, почему милиция демонстративно не хочет расследовать нападение на жену миллионера.
Нашу пустую болтовню прервал телефонный звонок. Мы дружно взвились из-за стола и кинулись к телефону.
— Слушаю вас!
— Я тоже рад тебя слышать! — раскатисто задребезжало в ответ, и внутри у меня тоненько завибрировало. — Рад,, что ты еще жива-здорова и голос вполне бодрый.
— С чего бы мне болеть?
— Да ладно, не старайся... Ну-ка, повтори все, что он тебе сказал.
— Кто?
— Архангел Гавриил! — раздраженно завибрировала трубка. — Тот, кто тебе автограф на руке оставил!
Я помедлила, в замешательстве глянув на Лидку
— Он сказал: «Ах ты, тварь!»
— Что ж, поздравляю! Тебе сегодня чертовски повезло. Это был не Фарух. Поверь мне, он не тратит время на разговоры! — И мой собеседник, хмыкнув напоследок, отключился.
— Ну, что? — нетерпеливо дернула меня за рукав подружка. — Кто это?
Аккуратно положив трубку на место, я почесала в затылке:
— Если бы ты только знала, как мне это самой интересно!
— Маньяк, да? Что сказал?
— Что мне повезло. И мне кажется, что в подъезде был не он.
Пока мы задумчиво моргали друг на друга, телефон зазвонил снова.
— Лидка, возьми ты! — я толкнула ее под руку.
Она послушно схватила трубку.
— Алло? Ой... это не Люба... Это Лида. Ага, сейчас! — И она прошептала: — Олег...
Обрадовавшись, я прильнула к трубке и услышала:
— Что она опять делает в нашем доме?
— А-а-а... а ты где, Олежек?
— Где, где... В Караганде. Как дела дома?
— Нормально. То есть нет! А я тебе много раз звонила, но связи не было.
— Мы были в горах, — перебил Олег. — Я пробовал дозвониться...
— У нас телефон какое-то время не работал.
— Ладно, неважно, — вздохнул супруг. — Так что случилось?
Торопясь и оттого сбиваясь с мысли, я рассказала о сегодняшней неприятности.
— И ты его .не узнала?
— Как же я могла его узнать? — удивилась я.
— Милицию вызывала?
— Да, — буркнула я, косясь на Вельниченко. — Вместе с участковым пришел Петр Семенович. Я не стала писать заявление...
— Угу... отозвался муж, явно думая о чем-то постороннем. — Я понял. Ну, ты будь аккуратней... Ладно, я больше говорить не могу...
— Погоди! — заторопилась я. — Олег, я на следующей неделе должна в командировку уехать...
— Куда еще?
— В Германию. Я не могу отказаться.
— Ты что, с ума сошла? — Он нервно рассмеялся. — И не думай!
— Олег, понимаешь...
— И слушать не хочу! Все!
Едва не заревев, я прижала к груди пикающую трубку и посмотрела на Лидку.
— Я слышала! — махнула она рукой. — Вот гад!
И ушла на кухню. Я приплелась следом. Лидка, сердито сопя, возилась у стола.
— Когда он вернется?
— Дня через четыре, я так думаю.
— А ехать когда?
— В следующую пятницу.
— Паразит! — с чувством шваркнув кухонным полотенцем о раковину, зарычала Лидка. — Даже слушать не стал!
Не успела подруга как следует разойтись, снова зазвонил телефон. Мы подпрыгнули.
— Олег? Передумал? — выпалила я, опрометью кидаясь в прихожую.
Но звонила Лидкина мама. Через несколько минут, подруга сообщила:
— Родственники скоро уезжают! За это надо выпить.
— Хватит! Развыпивалась! — рассердилась я. — Ты вчера на месяц вперед напраздновалась! Ты молодая женщина, тебе еще детей рожать!
— Господи, Да от кого рожать-то? — вскинулась Вельниченко. — Где мужика хорошего взять? А вчера очень
культурно посидели... Не все, конечно, — она хихикнула. Лицо ее приобрело невинное выражение. — Может, позовем Коленьку к ужину?
— Оставь парня в покое! — гаркнула я, грозно хмуря брови, но договорить не успела, поскольку из коридора вновь раздались телефонные трели.
— Не квартира, а Дом Советов! — хрюкнула Лидка.
— Слушаю вас ! — сказала я, снимая трубку.
— Любовь Петровна, — отозвался Ферапонтов, — это я, Коля! Хотел узнать, что милиция сказала. От меня сержант ушел, ничего не записывал.
— Ничего не сказала. Я не стала писать заявление.
Он явно хотел что-то спросить, но, видно, не решился. Помолчал, потом спросил:
— Как рука?
— Спасибо, все в порядке!
На кухне я плюхнулась на табурет.
— Кто звонил? — полюбопытствовала Лидка.
— Колька. Про самочувствие спрашивал.
Что в тот момент подружка делала, я не видела, а вот то, что услышала, меня потрясло.
— Ну и идиотка ты, Медведева! Просто слов у меня нет... Он ведь влюблен в тебя. Влюблен по самые гланды и гораздо, гораздо ниже!
Утром ровно в одиннадцать приехал Тигрин.
— Не волнуйтесь, Люба, я все уладил. Седоватый передал, чтобы вы выздоравливали и ни о чем не беспокоились, — сообщил начальник охраны, переступая порог.
— Спасибо! — облегченно выдохнула я.
Максим очаровательно улыбнулся и, не торопясь, прогулялся по квартире. Вероятно, у него была привычка сразу обследовать подконтрольную территорию.
— Как ваша боевая отметина?
Заверив, что жить, вероятнее всего, останусь, я вежливо предложила гостю кофе.
— Но сначала я гляну на определитель, — кивнул Тигрин.
