Елена Логунова - Кляча в белых тапочках
– Вот люди! – закатила густо накрашенные глаза девица за прилавком. – Написано же на двери: «Осторожно, ступенька!»
Я не поленилась выглянуть за дверь и проверить сказанное. Действительно, высоко на стекле белела узкая бумажная полоска с соответствующим текстом, набранным мелким шрифтом.
– Для объявления с наружной стороны двери шрифт мелковат, – сообщила я девице, возвращаясь в салон. – К вам же вроде люди за оптическими приборами приходят? А вы гражданам со слабым зрением подсовываете плакатик с микроскопическими буковками! Открывали бы тогда сразу отдел по продаже ортопедических снарядов, в частности костылей и палочек, компрессов, примочек, а также гипса для тех, кто на вашей ступенечке себе что-нибудь сломает!
Не ожидавшая такой атаки девица растерянно моргнула.
– Телевидение, – без паузы сообщила я, выкладывая на стол свое удостоверение. – Мы вашему заведению рекламный сюжет делаем, вы, наверное, в курсе?
– Ах, да! – Барышня засветилась улыбкой и сделалась приятной, как майский день.
– У нас возник один вопрос…
– Сейчас я вызову заведующую! – Девица потянулась к телефону.
– Да не надо заведующую, – отмахнулась я. – Вопрос пустяковый, думаю, вы и сами справитесь. Суть вот в чем: при съемках того сюжета в кадр попал человек, который выходит из салона с фирменным пакетом в руке. Похоже, будто он только что сделал покупку, но мы в этом не уверены. А вопрос, сами понимаете, деликатный: может, человек вовсе ничего и не покупал, а мы его покажем как покупателя, не исключено возникновение претензий…
Я молола явную чушь, но убедительным тоном, очень веско и со знанием дела.
– Совершенно случайно нам стала известна фамилия этого человека, но связаться с ним у нас нет возможности, поэтому я попросила бы вас поднять свою документацию и проверить, приобретал ли что-либо в вашем салоне некто Савва Спиногрызов. Ой, нет, Голохатко! Спиногрызов он по жене…
– А какого числа это было? – задумалась озадаченная продавщица.
Я, конечно, не знала, но она, оказывается, спрашивала саму себя.
– Ага, вспомнила! Тогда не моя смена была, я в тот день Маринку подменяла, она отпросилась, потому что была подружкой на свадьбе… Точно, это где-то здесь!
Барышня развернула извлеченный из-под прилавка журнал, открыла одну из первых страниц. Я похвалила себя за догадливость: кассовые аппараты кассовыми аппаратами, а большинство наших торговцев все-таки ведет собственный учет продажам!
– Спиноедов, говорите? – Девушка вела наманикюренным ногтем по списку.
– Спиногрызов, – поправила я. – Или Голохатко.
– Голохатко Савелий, есть такой, – довольным тоном повторила продавщица. – Да, все верно! Мы ему дисконтную карту выписали, потому и в журнал занесли. Он действительно сделал у нас в салоне покупку, можете не беспокоиться!
– А что купил-то? – честно говоря, меня интересовал именно этот вопрос.
– Линзы.
Такой общий ответ меня не устраивал.
– Какие именно линзы? Для очков, для телескопа?
– Для глаз! То есть, я хочу сказать, он купил контактные линзы! Цветные, кроющие.
Мне становилось все интереснее!
– А какого цвета, не скажете?
– Это что, тоже имеет значение для рекламы? – усомнилась барышня.
– Да, имеет огромное значение! Какого цвета, быстро! – нажала я.
– Двух разных цветов! – как было велено, моментально отрапортовала девушка.
– Как это – двух разных цветов? – Тут пришла моя очередь удивляться. – Один глаз черный, другой синий – так, что ли?
– Да нет, – видя мою растерянность, барышня обрела былой апломб. – Судя по журналу, этот покупатель приходил к нам дважды, чуть ли не через день. Он купил два комплекта. Голубые линзы и карие. Голубые подороже, плановой замены, а карие подешевле, однодневки. Их день-другой поносишь – и все, надо выбрасывать.
– Мать вашу так, этак, через плечо и с коромыслом! – раздался за моей спиной гневный крик, сопровождающийся грохотом.
Я поспешно обернулась.
В салон, не заметив знаменитой ступеньки, буквально ввалился пожилой гражданин академической внешности: благообразный, с аккуратной бородкой, в добротном костюме и с чемоданчиком-«дипломатом» в руках. Теперь раскрывшийся от удара чемоданчик валялся на полу, а его владелец сидел рядом, держась за поясницу и хорошо поставленным голосом лектора с многолетней практикой выговаривая затейливые ругательства.
– Еще один плаката не заметил! Вы не ушиблись? – Оставив меня стоять у прилавка, барышня-продавщица кинулась к пострадавшему.
С негодованием отвергнув это предположение, профессор сообщил ей, что он не просто ушибся, а ушибся больно, возможно, даже что-то себе сломал. Например, позвоночник.
– В виде компенсации требуйте скидок, – посоветовала я разгневанному дедушке, тем самым переведя его перепалку с продавщицей в режим конструктивной беседы.
Внимательно глядя под ноги, я миновала опасный порог и вышла из магазина.
Ох, не зря я прицепилась к Савве Спиногрызову, как репей к собачьему хвосту! Дело не в одной только личной неприязни, он и в самом деле очень подозрительный тип! Вернее, поступки его подозрительны!
Каким-то особым чувством – шестым, десятым или двенадцатым, – я угадала невидимую связь между целым рядом событий и фактов, из которых сам по себе каждый производил впечатление случайного, а на самом деле был звеном в целой цепи. К сожалению, на то, чтобы связать все ниточки в одну путеводную, мне постоянно не хватало времени. Или мозгов? Нет, все-таки времени! Вот и сейчас я должна спешить, чтобы успеть в студию к вечернему выпуску новостей, а потом меня ждет второй фронт работ дома.
Няня, открывшая мне дверь, прижимала к носу платок.
– Что случилось? – встревожилась я.
– Ничего особенного, – запрокидывая голову повыше, отозвалась няня. – Просто Масяня выпал из машины.
– Это ты называешь «ничего особенного»?! – ужаснулась я. – Из какой еще машины?
– Мама! – Из комнаты примчался целый и невредимый малыш.
У меня отлегло от сердца.
– Он хотел кататься в своем игрушечном грузовике, – пояснила няня. – Уж не знаю, чего это ему вздумалось! Полез ногами в кузов, не удержал равновесие, упал и макушкой ударил меня в нос.
– Мне очень жаль, – извинилась я. – Хочешь, выплачу тебе пособие по случаю получения профессиональной травмы?
– Пустяки!
Няня быстро собралась и удалилась, мы с малышом остались вдвоем.
– Гулять пойдем? – спросила я отпрыска.
– Те-о! – смешно заревел ребенок. – Га-га-га!
– К слону и к уточкам? – перевела я. – Хорошо, договорились!
Уточки живут на пруду в соседнем парке, мы с малышом постоянно подкармливаем их хлебом. А слона подкармливать не надо, он ненастоящий – скульптурный.
Прогуливаясь вокруг фонтана с монументальным хоботным, я следила за ребенком, набивающим карманы комбинезона каштанами и желудями, и незаметно оглядывалась по сторонам.
Дело в том, что в нашем городе «Сквер со слоном» считается местом встреч граждан с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Почему – не знаю, может, потому, что в некоторых странах – например, в Америке, – слон является символом сексменьшинств. Правда, не простой слон, а розовый, но ведь это мелочи…
Однако, сколько я ни озиралась, не увидела вокруг никаких «голубых». Здоровенные дяди в трусах, гарцующие в баскетбольном загоне, походили на «голубых» не больше, чем на евнухов. Оккупировавшие качели мамаши с детьми заведомо не подходили под определение. Пара мужичков за шахматами была оправдана появлением третьего с пластиковыми стаканчиками и бутылкой крепленого вина. Подозрительно аккуратненький старичок на лавочке отпал в полуфинале – когда поднялся с таким скрипом, что стало ясно: вопрос о его сексуальной ориентации на повестке дня вообще не стоит. Даже с «Виагрой». В результате единственным стопроцентным голубым я признала лишь голубого пуделя Томми.
– Мама! Ла! – С торжествующим воплем Мася побежал к освободившейся лавочке.
Я поторопилась его догнать. У ребенка есть манера, вскарабкавшись на скамейку, бегать по ней из конца в конец, рискуя упасть или провалиться ножкой в просвет между сиденьем и спинкой.
Не сбавляя темпа, малыш плюхнулся животом на скамейку, забавно суча ножками, влез на сиденье и замер на четвереньках.
– Колюша, брось каку! – на всякий случай крикнула я.
– Кака! – обернувшись, сообщил мне Масянька.
Я подошла к лавочке и увидела эту «каку» – против ожидания, не пустую жестянку или пластиковую бутылку, а книжку. Карамзин, «История государства Российского».
– Не рви книжечку, Коля, – я забрала у ребенка толстый томик и огляделась.
Будь это какое-нибудь любовное слюнтяйство, детектив или иное легкое чтиво, я подошла бы с вопросом к мамашам на детской площадке. Но мне казалось маловероятным, чтобы обремененная младенцем женщина читала исторический труд, поэтому я уставилась вслед старичку, минуту назад отчалившему с какой-то лавочки. Может быть, именно с этой.
