Наталья Александрова - Позолоченный ключик
— Вы ведь друг Ивана Францевича, а значит, и мой друг. Я очень многим обязан Миллеру и ради него готов помочь вам, чем смогу.
— Иван Францевич говорил, что у вас замечательная коллекция старинных шахмат. Не могли бы вы показать мне ее.
— С огромной радостью! — Видно было, что Лёнина просьба действительно доставила хозяину квартиры удовольствие. — Конечно, у меня не самая лучшая коллекция в мире, — добавил он, скромно потупившись. — Но кое-какие интересные комплекты имеются!
С этими словами он провел Лёню в соседнюю комнату, которая представляла собой настоящий шахматный храм.
На специальных резных шахматных столиках и на специальных полках были расставлены удивительно красивые комплекты шахматных фигур. Из слоновой кости и сандалового дерева, из палисандра, из нефрита и яшмы, из позолоченного металла и разноцветной эмали, из китайского расписного фарфора и черной японской керамики…
Лёня поразился удивительно тонкой работе: в некоторых комплектах даже пешки были пехотинцами в средневековых доспехах, и у каждого собственное, не похожее на других лицо. На спинах шахматных слонов возвышались домики с погонщиками и воинами, короли и королевы облачены в пышные придворные одежды.
— Замечательно! — искренне восхитился Лёня. — Никогда не видел ничего подобного!
— Ну, это не самые интересные экземпляры, — скромно ответил шахматист, явно гордившийся своей коллекцией. — Всего-то восемнадцатый век! Хотя вот эти шахматы довольно редкие. — Он показал Лёне набор, в котором фигуры были простой геометрической формы, без сходства с людьми или животными. — Это так называемые исламские шахматы семнадцатого века, ведь ислам не позволяет изображать живые существа. Но и это — не самая большая редкость. Вот сейчас я покажу вам действительно уникальный комплект…
С этими словами он отдернул бархатную штору, за которой оказался встроенный сейф. Повернувшись к Лёне спиной, набрал код, открыл дверцу и достал из шкафа резную шкатулку, на стенках которой были изображены два человека в средневековых одеждах, играющие в шахматы.
Клевер поставил шкатулку на стол, открыл ее и бережно, одну за другой достал оттуда резные шахматные фигуры из темного дерева. Они тоже изображали воинов и правителей, но резьба показалась Лёне более грубой, лица фигурок были едва намечены, одежда и доспехи грубоваты. Но владелец смотрел на шахматы с таким восхищением, что оно невольно передалось и Лёне.
— Это так называемый комплект Педро Руиса, первый шахматный комплект, изготовленный в Европе, конкретно в Испании, в пятнадцатом веке. Специалисты считают, что всего таких комплектов три. Один у меня, один — у известного американского коллекционера. Был еще один, но его пятнадцать лет назад на аукционе купил анонимный коллекционер, и с тех пор об этом комплекте никто не слышал.
— Поразительно! — искренне воскликнул Маркиз. — Никогда не видел ничего подобного!
Коллекционеру было явно приятно услышать эти слова. Порозовев от удовольствия, он убрал фигуры обратно в шкатулку и снова обратился к Маркизу:
— Да, так чем я могу вам помочь? Иван Францевич говорил, что у вас какие-то проблемы…
— Ну да… — Лёня смущенно потупился. — Вы мне действительно можете помочь, но мне, честно говоря, неловко об этом просить. Не знаю, как вы отнесетесь к этой просьбе.
— Перестаньте! Вы — друг Миллера, и я сделаю все, о чем вы попросите. Абсолютно все.
— Ну, если так… Не могли бы вы на время дать мне эти шахматы? — И Лёня показал на средневековую шкатулку. — Клянусь, что верну ее вам в целости и сохранности!
Шахматист удивленно заморгал. Видно было, что Лёнина просьба застала его врасплох, но он уже пообещал сделать для своего гостя все, что тот попросит, и теперь не мог отказаться от своих слов.
— Ну что ж… — проговорил он после недолгой паузы. — Вы — друг Ивана Францевича, и я не могу вам отказать. Но очень прошу вас, будьте осторожны!
— Я обещаю вам, — кивнул Маркиз. — И вот еще что. Вы ведь занимаетесь преподаванием… Расскажите мне о вариантах классической испанской партии. Какие там возможны ловушки, сюрпризы и неожиданности.
Тут Клевер оседлал своего конька и целый час рассказывал Маркизу о неожиданностях, возможных в ходе этой классической партии.
Наконец Лёня поблагодарил его, уложил шкатулку с шахматами в сумку и покинул Клевера, пообещав вернуть шахматы в целости и сохранности через несколько дней.
Дома он застал разобиженную Лолу, потому что крем-суп загустел до неприличия, мясо в духовке пересохло, а песочную корочку у пирога расклевал попугай. Какая хозяйка переживет такое спокойно? А Маркиз, вместо того чтобы утешить боевую подругу, рассердился и накричал: куда, мол, смотрела? Спала, небось, или подушку свою дурацкую вышивала…
С голодным мужчиной спорить бесполезно и даже чревато, это все знают. Ему надо пихать в рот все, что есть в доме, а уж потом выяснять отношения. Если он не заснет у телевизора.
Так что Лола спрятала обиду, тем более что на ее вопрос, как продвигаются дела, компаньон еще больше вызверился. Стало ясно, что не блестяще, поэтому Ленька и ярится.
Позвонил клиент, и Лола с необъяснимым злорадством подслушала, как ее компаньон извивался ужом в разговоре, потому что никаких положительных новостей у него не было.
На следующий день Маркиз отправился на улицу Пестеля. Здесь располагалось несколько известных в городе антикварных магазинов, и среди них — скромный, не бросающийся в глаза магазинчик «Раритет», принадлежащий Сигизмунду Лисовскому.
Хотя этот магазин был меньше своих пафосных соседей, настоящие знатоки и ценители антиквариата обязательно заходили к Сигизмунду, потому что в запасниках его скромного магазина можно было найти настоящие редкости.
Лёня толкнул дверь и вошел в магазин.
Дверной колокольчик звякнул. Лёня огляделся.
В магазине было пустовато. Тщедушный старичок в старомодном пальто разглядывал дореволюционные медали, долговязый мужчина в красном шарфе любовался мейсенским фарфором.
За прилавком скучал пожилой продавец. Самого Сигизмунда не было — он редко выходил из кабинета, только когда появлялся кто-нибудь из серьезных постоянных клиентов.
Лёня подошел к витрине с серебряными монетами и сделал вид, что увлечен их изучением. Продавец лениво спросил, не нужно ли помочь, Лёня отказался и согнулся над витриной.
Так он простоял не меньше получаса, сравнивая рубль Елизаветы Петровны с двугривенным Анны Иоанновны. Прежние посетители ушли, ничего не купив, новые не появлялись.
Лёня тайком взглянул на часы и подумал, что зря теряет время, но тут колокольчик снова звякнул, и продавец оживился. Видимо, появился серьезный клиент.
Маркиз украдкой взглянул в серебряное зеркало, стоящее на прилавке, и разглядел нового покупателя.
Это был пожилой мужчина в бежевом кашемировом пальто. Несмотря на преклонный возраст, в нем не чувствовалось старческой немощи. Наоборот, он буквально излучал силу и энергию. Седые волосы были коротко подстрижены, густые сросшиеся брови придавали лицу мрачное и суровое выражение.
— Здравствуйте, Рудольф Андреевич! — угодливо проблеял продавец. — Чем могу помочь?
— Сигизмунд на месте?
— Одну секунду, Сигизмунд Казимирович сейчас подойдет…
Должно быть, продавец подал хозяину какой-нибудь тайный сигнал или у Сигизмунда было хорошо развитое шестое чувство, но только он буквально тут же выкатился из служебной двери.
Сигизмунд Лисовский был низенький и круглый, как самый настоящий колобок, поэтому он не ходил, а перекатывался. У него были маленькие ручки и ножки и круглое, вечно улыбающееся лицо. Впрочем, внешность его была обманчива — говорили, что дела свои Лисовский ведет жестко и расчетливо.
— Кого я вижу! — воскликнул Сигизмунд, сияя. — Рудольф Андреевич, дорогой! Какими судьбами? Может, зайдете ко мне в кабинет, выпьете чашечку кофе?
— Некогда мне кофе распивать, — перебил клиент антиквара. — Скажи, есть для меня что-нибудь интересное?
— Ну, ничего особенного не попадалось, хотя есть один комплект… Взгляните…
С этими словами Сигизмунд вытащил из-под прилавка шахматную доску. Доска была красивая — из ценного дерева двух цветов, отделанная серебром и слоновой костью. Антиквар открыл ее, выставил рядом с доской комплект фигур. Белые фигуры из слоновой кости, черные — из эбенового дерева. Сделаны они были искусно, но не более того.
— И что, ты хочешь сказать, это — Испания, восемнадцатый век? — насмешливо проговорил Рудольф Андреевич. — Ты это можешь лоху какому-нибудь впаривать, но не мне! Ясно же, что это новодел! Стопроцентная тайваньская работа!
— Но Рудольф Андреевич, — заныл антиквар, — я же вам ничего такого и не говорил… У меня и в мыслях нет вам новодел за подлинник подсовывать! Я просто показал…
