Белая колбаса любви - Янина Олеговна Береснева
От такой речи даже я икнула, а Толик воззрился на нее с нескрываемым интересом.
— Это все гнусные инсинуации, — взвился Яша, — я всегда прекрасно относился к Софье, даже неоднократно предлагал ей замуж, уж это она может подтвердить. И она — тут он ткнул в меня пальцем, вроде была не прочь. Улыбалась, кивала, то да се. Все Яша, Яша. А сама… Как только появился этот тип, — кивнул он на Алексея, — тебя как подменили. Любовь прошла, завяли помидоры. Все вы, женщины, одинаковые.
Тут он обиженно засопел, а я поперхнулась и почему-то покраснела. Алексей при этом самодовольно улыбнулся и даже вроде расправил плечи. А я подумала, что все мужики полные придурки.
— Какая любовь? Какие помидоры? Делать тебе авансы мне бы и в страшном сне не приснилось…
Яша скривился и отвернулся к окну, но Пелагеи больно стукнула его по ноге.
— Уберите припадошную, не то я говорить отказываюсь. — Хорошо-хорошо, — торопливо затараторил старый лис, увидев вновь направленный на него ствол Толика.
— Я уже все это рассказывал сто раз. Дела на заводе последнее время шли из рук вон плохо. Конкуренты наседали, колбаса уже не та, везде новые технологии, а у нас — по старинке. Надо было деньги вкладывать, и немалые. Вот Борис и вспомнил про старых дружков, с которыми начинали. Ахмет вон да Черный, под ними вся область ходит. Один оружием занимался, второй игорный бизнес крышевал. Борьку они не то чтобы уважали, но все-таки во власти, полезный человек. Он им напел про заводы и параходы: мол, с его связями и их бабками всю область охватить можно, конкурентов задавить, миллионы рекой потекут. Бизнес-план с этими белыми колбасками приплел, носился с ним, что курица с яйцом. А я говорил…
— Дальше что, — перебил его Алексей.
— А что дальше? Денег у них взял, обещал им какую-то помощь через свое депутатство. Наверное, на высшем уровне крышу бы им обеспечил. Только вот и Черный и Ахмет метили на одно место: наркота их интересовала, а не колбаса. Думаю, Борис понимал: если Ахмет и Черный узнают, что он их обоих за нос водит, хлопнут его сразу. Они же друг друга на дух не переносят. Это всем известно, хотя на людях и соблюдают нейтралитет. Еще из Москвы один криминальный тип глаз на завод положил. Одно к одному. Соображаете? Бориса за такие дела все равно бы рано или поздно пришили. Его начальник охраны, Зверев, всеми делишками этими заведовал, с братками дела имел, деньги через него передавали. И Борьку он все пугал: мол, сваливать тебе надо за бугор, не ровен час, пришьют. Вот и вышло. Взрывчатку подложили, деньги забрали. И отправился он со Зверевым на тот свет. И как знать, кто его взорвал? — тут он опять уставился на меня.
* * *Алексей заинтересованно поднял бровь и тоже рассматривал мой анфас. Я, конечно, бываю чудо как хороша, но сейчас мне было не до этого.
Вообще Алексей все это время хмурился и размышлял, хотя и так ясно: Яша гад, спелся с Петькой, хотели меня потрясти. Только не на ту лошадку поставили.
— Какие у тебя есть мысли на этот счет? — вновь оскалился Толик, обращаясь к Яше.
— Ну… Думаю, Петр не такой уж дурак, раз взялся за это дело, то кое-что разузнал. Дружок у него был в казино, вроде зовут Паша Бурый, из ахметовских шестерок. Шепнул по секрету, что претензии у них к умершему папаше: деньги пропали. То есть с большой вероятностью можно утверждать — это не они Бориса кокнули. И ко мне приходили одни, от Чернова, с оружием. Все спрашивали, что я знаю, что видел, про Зверева все выспрашивали, что он за человек да откуда взялся. Тут понимать надо: если и тот и тот деньги ищут, значит что? Признаться друг другу не в жизнь признаются, что надурил их Борис, они такое унижение публично не выставят. И шевелиться они стали после того, как Петька в это дело полез: поняли, что деньги кто-то третий взял.
— Вот в полиции так и расскажи: Петька деньги искал. И про то, что к тебе приходили, пусть их тоже потрясут. Скорее всего, кто-то из них ему пулю и пустил.
— А чего я буду лезть? Вы потом бабки делить будете, а меня головы лишат. Ты в Испанию вон с этим махнешь, а мне отдувайся? Нет, я на пенсию пойду. Так и знайте.
— Старый пройдоха, — Пелагея в досаде пнула стул ногой. — Может, ты сам Бориса и пришил? Чтобы свои похотливые ручонки к Соне тянуть. Сразу и денежки, и вдова.
— Клянусь, это не я! — запричитал Яша. — Зачем бы мне тогда оставаться в городе и подвергать себя опасности. Вот, например, от таких как вы?
— Получается, ты и людей Черного, тех, что к тебе приезжали, тоже на Софу натравил? — вкрадчиво переспросил Толик. — А мы еще гадаем, с чего за нами двойной хвост.
— Я просто рассказал все, как было — с достоинством парировал Яша. — Тут только слепой не поймет. А после того, как возле Софы стал околачиваться этот тип, я и вовсе понял, что дело труба.
Оставив Яшу грустить в кресле о трубе, мы поплелись к выходу.
— Ладно, что мы имеем? — деловито осведомилась Пелагея, залезая в машину. Бандюги на хвосте висят, с шантажистом кое-как разделались, но от этого не легче. В Петьку кто-то стрелял. Может, Яша? Не хотел, чтобы тот тебе донес на него. А что?
— Кишка тонка, да и алиби у него на это время, он на совещании был, я уже проверил, — ответил Алексей, заводя машину.
— Дела… — протянул Толик, закуривая. Я тоже потянулась за сигаретой и даже прикурила, но потом вспомнила, что я не курю. С ума тут сойдешь.
— Что за человек был этот Зверев? Эта фамилия уже начала мне надоедать. Чего им вдруг заинтересовались местные работники ножа и топора? Ты про него что-нибудь знала? — поразмышляв, спросил Алексей.
— Мерзкий тип, вроде в спецназе служил, корчил из себя героя. Быстро стал любимчиком
