Кэрол Дуглас - Кот в малиновом тумане
— Мне противно даже произносить его имя. По крайней мере, я скоро увижу его начертанным на могиле. Эффингер. Клифф Эффингер.
Глава 17
Падшая девушка
— Что вы здесь делаете?
Только наблюдатель, имеющий под рукой секундомер, смог бы определить, кто сказал это первым — Темпл или лейтенант Молина.
И никаких сомнений, кто первым должен отвечать: Молина стояла, точно статуя индейца у входа в табачную лавку, устрашающе безмолвная, и ждала объяснений.
Вокруг них толпа людей вливалась в прохладное, элегантно освещенное лобби «Хрустального феникса», распадаясь на два потока, чтобы обогнуть великолепную стеклянную скульптуру: возрождающийся феникс от «Lalique»[61], распростерший свои матово поблескивающие крылья.
Темпл и Молина сошлись у пьедестала этого произведения искусства так, будто свидание было назначено заранее, хотя на самом деле их встреча оказалась совершенно случайной.
— Я здесь работаю, — сообщила Темпл светским тоном, который должен был привести Молину в бешенство. — К тому же, я пишу для шоу «Гридирона», и репетиции проходят именно здесь. А вот что вы здесь делаете, лейтенант?
— Вы прекрасно знаете, — отчеканила Молина своим самым сдержанным голосом, который Темпл про себя определяла как солдафонский.
— Полагаю, это из-за мертвого мужчины?
— Живые мужчины меня не интересуют, — сообщила Молина мрачно. — Как получилось, что вы оказались свидетелем этого убийства?
— Я не оказывалась свидетелем убийства. Я оказалась свидетелем появления трупа.
Нетерпеливый жест Молины показал, что она считает эту деталь неважной. Но у Темпл все равно имелся свой вопрос, который она не замедлила задать:
— Разве не лейтенант Ферраро ведет это дело?
— Он. Тем не менее, надеюсь, от вашего внимания не ускользнуло то обстоятельство, что местонахождение трупа имеет несомненное сходство с незакрытым делом, которое веду я.
Темпл кивнула, на полпути передумала и помотала головой:
— Да. То есть, нет, мне это не пришло в голову… то есть… О! Ясно. И что из этого следует?
Молина покачала головой, нисколько не смутившись. Ее волосы были, как всегда, зачесаны назад, а брови по-прежнему не знали пинцета. Темпл подумала, что, возможно, Молина их нарочно не выщипывает, чтобы они соответствовали духу сороковых годов, который выбрала для себя ее поющая ипостась — Кармен.
— Это вы мне должны сказать, — ответила полицейская ипостась. — Вы знали жертву?
— Не встречала его никогда в жизни… ни его, ни моей, — ответила Темпл честно, мысленно скрестив пальцы, чтобы отменить свою неявную ложь. Она знала кое-кого, кто был знаком с убитым, но Молина ее об этом не спрашивала, и, будем надеяться, не спросит. — Можете мне не верить, но и о той, первой, жертве, в «Голиафе», я совсем ничего не знаю. Они были убиты одним и тем же способом?
— Если вы имеете в виду пули одинакового калибра, то да.
Темпл моргнула:
— Это означает один и тот же пистолет?
— Могло бы и означать, если бы мы его нашли. Но загадка одна и та же: зачем человеку прятаться в наблюдательной нише над игорным столом? И кто мог туда залезть, чтобы его убить? Вдобавок, обе жертвы были избиты перед смертью. Сомневаюсь, чтобы это могло происходить в тесном пространстве в потолке.
— Избиты?.. — Темпл вспомнила содранные костяшки на кулаках Мэтта. Возможно ли, чтобы он соврал? Может, он все-таки нашел Клиффа Эффингера до того, как тот умер? Может быть, он боялся сознаться, что избил человека, который вскоре после этого превратился в труп?
Молина кивнула:
— Я знаю, что у вас есть собственный печальный опыт такого рода.
— Вы что, думаете, что те двое, которые меня избили…
— Мы так и не нашли нападавших, которых вы указали на фотографиях в картотеке. Мы даже не знаем, правильно ли вы их идентифицировали.
— А я-то думала, мафия умерла.
— Это не останавливает желающих ею стать и дешевых подражателей. Смерть Элвиса[62], например, таковых не остановила.
Темпл не нашлась, что ответить на это грубое сравнение. У нее, правда, вертелось на языке остроумное замечание: не похоже, мол, чтобы те двое быков, которые ее избивали, умели петь, но она решила промолчать. Ей не хотелось шуткой про пение напоминать Молине о их предыдущей встрече в «Голубом георгине» и о своем визави. Она должна держать Мэтта подальше от всего этого так долго, как только сможет, чтобы дать ему время успокоить пошатнувшуюся психику.
«Вы только посмотрите на нее! — умилилась она сама себе. — Теперь она защищает Мэтта. А тебя саму-то кто защитит? Уж не Молина, это точно».
— Вы так и не получали никаких известий от своего бывшего? — спросила лейтенант, прищурившись, чтобы не упустить даже намека не ложь.
Темпл помотала головой и задумчиво сказала:
— Насчет «Голиафа». Что вас заставляет думать, что Макс замешан в убийстве, кроме того, что он выступал в том отеле и исчез как раз перед тем, как было обнаружено тело в потолке? Ведь единственный компромат на него, который вам удалось раскопать — это древние бумажки из «Интерпола» о том, что он, предположительно, был связан с IRA[63]. Даже вы признаете, что Макс всего лишь подозревался в этом, его участие не было доказано. Так с какой стати ему убивать кого-то в Лас-Вегасе пятнадцать лет спустя?
— Лас-Вегас всегда притягивал смелых и умных воров, а IRA вечно нуждается в деньгах.
— Да я могу поспорить, что, даже если Макс и был мальчишкой связан с IRA, это был всего лишь подростковый экстрим. Когда мы с ним познакомились, он вообще не интересовался политикой и не имел никакого желания быть революционером. Если оно у него когда-либо было, он его давно перерос.
— Возможно, он не перерос жажды адреналина, заставляющей делать разные незаконные вещи, или, например, дурачить государство, неважно, каким образом. Работа фокусника очень даже подходит для проделок подобного сорта. Он везде ездит. Он великолепно подготовлен. Он знает, как отвлечь внимание и как исчезнуть бесследно.
— Макс не был настолько жаден до денег. Он зарабатывал достаточно много нормальным путем.
— Но до внимания публики он был жаден, не так ли?
Темпл не могла ответить на этот вопрос так быстро, как ей бы хотелось. Молина затронула один аспект в характере Макса, который всегда немного беспокоил ее саму: постоянная тяга к мистификациям, постоянное желание изумлять, поражать, манипулировать. Если ему вдруг наскучило просто работать фокусником…
— Может, и так, — сказала она, наконец. — Но он всегда предпочитал иметь возможность раскланяться после выступления.
— Именно поэтому я продолжаю ждать и наблюдать.
— Наблюдать за мной?
— А как я могу этого избежать? Вы торчите тут, как плакат. Я полагаю, что вы и дальше продолжите путаться у меня под ногами. Но надеюсь, что вы будете под рукой в нужное время.
— Не волнуйтесь, лейтенант. Я не собираюсь покидать город, пока не придет мой черед раскланиваться на шоу «Гридирона».
Молина удовлетворенно кивнула своей темноволосой головой и удалилась, не прощаясь. Темпл наблюдала, как ее голова мелькает над толпой, заполнившей казино, пока она не скрылась вдали.
Трудно было представить себе, что та же самая женщина исполняет чувственные блюзы в свете прожектора на сцене ночного клуба. Кармен. Должно быть, она ненавидела это имя так же сильно, как Мэтт ненавидел полную версию своего собственного. Его отвращение было понятно: это имя постоянно звучало из уст пьяного отчима, оно было знаком опасности, сигналом тревоги, пока Мэтт не начал ненавидеть самый звук этого имени так же сильно, как ненавидел человека, который его произносил.
Имя «Кармен», как Темпл догадывалась, было предметом насмешек у сверстников — оно напоминало великую оперу, знойных работниц сигарной фабрики и испанских фольклорных певиц с корзинами фруктов на голове. Это должно было бить по больному месту высокую, неловкую, возможно, слегка полноватую девочку-подростка — Темпл подозревала, что Мария Молина была точной копией своей матери в детстве.
Так что же, Молина, наконец, доросла до имени, данного ей при рождении, и сделалась салонной певичкой? Или же переросла свое прошлое, сотворив альтер-эго, которое стало настоящей Кармен, успешной на том поприще, которое было создано для нее — на сцене?..
Темпл в последний раз окинула взглядом великолепную, но мифическую птицу от «Лалик» и нырнула в непрерывно движущуюся людскую реку. Жизнь в Лас-Вегасе приучает человека к постоянной толпе и вечной кипящей энергии, которая постепенно становится чем-то вроде наркотика.
Непрекращающийся звон игральных автоматов создавал собственное музыкальное сопровождение. Темпл любила рассматривать городские типажи, вроде Леопардовой Леди, которая носила одежду исключительно этой расцветки, или приятельницы Восьмерки О’Рурка Хестер Полиэстер, или того же Нострадамуса. Все они напоминали ей персонажей старых бродвейских мюзиклов. Даже случившееся убийство походило на драматический штрих, созданный специально под занавес первого акта. Вот именно: все это выглядело слегка нереальным, до тех пор, пока вы не знали жертву — неважно, знакомая ли это стриптизерша, или никогда не виденный отчим вашего соседа.
