Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре
Генрих снова зарыл усы в колени и длинно всхлипнул:
— Бес попутал, Андрей Алексеич-и-ич!
— Я ничего не понимаю! — воскликнул Покровский, хватаясь за голову.
В это время в каминный зал вошел сердитый Негодько. В руках у него было несколько листов бумаги, исписанных мелким почерком. Следом за ним семенила та самая девица, только теперь она была в платье, хотя и босиком.
— Допрос гражданки Симошкиной закончен, — сообщил Негодько. — Гражданка оказала сопротивление органам милиции, пыталась фамильярничать и была строго предупреждена.
Вышеозначенная гражданка Симошкина, растрепанная и несчастная, вертя задницей, направилась к Бубрику и заявила:
— Ах, Аркашка! Ты не представляешь, до чего он темпераментный! Я бы и ему стриптиз показала, но он не захотел. Заставил меня рассказать всю подноготную. И как я сюда попала, и зачем, и чем мы тут занимались…
— А-а-а! — пуще прежнего зашелся Генрих. — Андрей Алексеич, я просто старый козел! Ну, убей меня!
Покровский оглядел все собрание и остановил взгляд на Наташе. Подошел к ней близко, наклонил голову и тихо спросил:
— Из-за чего он так сильно расстраивается?
— Помнишь, Андрей Алексеич, — неожиданно вскинул голову Генрих, — как ты со своим лучшим другом Стасом разругался в прошлом году? Ох, как ты лютовал! А все потому, что он.., что он.., с молоденькой девчонкой крутил любовь. Со студенткой.
— Конечно. Когда я вижу своих ровесников, гуляющих со студентками, сразу же начинаю волноваться за собственную дочь.
— Вы правда такой сердитый? — с любопытством спросила гражданка Симошкина у Покровского и сунула в ярко накрашенный рот сигарету.
— Правда, — ответил за него Бубрик и протянул ей огонек.
Покровский посмотрел на Наташу, она озадаченно почесала бритую макушку и шепотом сказала:
— Не смотрите на меня, я ничего не знаю про то, что здесь творилось.
— Ты сказал, что это отвратительно… Что ты никогда не простишь человеку, который так безответствен, что проводит время с молоденькими девушками… — завывал Генрих.
— А! — встрепенулась Наташа и спросила у Симошкиной:
— Сколько вам лет?
— Девятнадцать, а что?
Генрих схватился за сердце, а Негодько сообщил:
— Граждане платили девушке за стриптиз. Она приходила сюда несколько раз в неделю и красиво раздевалась.
— А что, нельзя? — весело спросила Симошкина. — Аркашка, между прочим, художник. Я, может, его модель! Он за это мне и платил. Пойди, докажи обратное!
— Не буду я ничего доказывать, — отмахнулся Негодько. — Я был введен в заблуждение вашим голым телом, в неподвижности лежавшим на кровати.
— Милиция подсматривает в окна! — пробормотал Бубрик и тоже закурил, присев на край стола.
— Интересное дело! — парировал Негодько. — А как еще милиции добывать оперативную информацию? К нам поступил сигнал, мы пошли и заглянули в окно.
— Так вас что, много? — удивился тот.
— Генрих, прекрати немедленно! — сердито сказал Покровский. — Что тебе в голову пришло задумываться о моей реакции? Это твоя личная жизнь.
— Я решил… Если ты уж со Стасом разругался… А он — твой лучший друг…
— Ты тоже — мой лучший друг, — напряженным голосом заявил Покровский. — Так что возьми себя в руки и иди домой.
— Да-да, — пробормотал эконом и, пошатываясь, поднялся на ноги. — Я, пожалуй, действительно пойду.
— Мое появление здесь не имело к тебе никакого отношения. Со второго этажа я увидел Наташу, которая пряталась в кустах. И я решил взглянуть, все ли с ней в порядке. Пошел за ней и пришел к Аркадию.
— Вы следили за мной! — немедленно воскликнула та.
— Следил, — согласился Покровский без тени раскаяния. Потом перевел взгляд на Негодько и сказал:
— А я вас знаю. Вы приходили тогда в гостиницу в поисках Серохвостовой.
— Хорошая фамилия, — похвалил Бубрик. — Запоминающаяся. Почти как моя. Серохвостова…
Да, это супер.
В кармане у Негодько неожиданно зазвонил мобильный.
— Ну вот что, — сказал он, послушав некоторое время трубку. — Мне надо срочно ехать. Вы способны, — повернулся он к Покровскому, — сопроводить Наталью Смирнову с собакой до дому и потом надежно бдить?
— Да поезжайте уж, — махнул рукой тот. — Раз уж я сюда за ней пришел, уведу обратно.
Негодько коротко кивнул, проследовал к двери и ушел в темноту, пообещав Наталье:
— Не бойтесь, я вас не брошу.
— Батюшки святы! — воскликнул Бубрик, показывая на настенные часы. — Без четверти час.
— Отчаливаем, — приказал Покровский Наташе. — Аркадий, удружи нам фонарик, чтобы мы ноги себе не переломали.
Когда Аркадий принес и вручил ему фонарь, он добавил:
— Извини, что все по-дурацки вышло. И в следующий раз запирай входную дверь. Как это можно так — с незапертой дверью? Мы у себя не запираем, только когда в доме народу тьма, в другое время дверь всегда на замке.
— Зато у Аркадия окна закрыты, — заметила Наташа, — а у вас можно забраться по плющу даже на второй этаж. И дверь отдыхает.
— До вашего шумного появления в Березкино, — заметил Покровский, под локоть выводя ее на крыльцо, — никто по плющу отродясь не лазил.
— Куда вы меня ведете? Тропинка — там, — пальцем показала она.
— Вижу, вы уже наизусть дорогу выучили. Я поведу вас по асфальтовой дороге, мимо домов, чтобы к вам случайно никто не пристал — ни волки, ни маньяки.
— Вас должно заботить качество моей работы, а не мое времяпрепровождение, — запальчиво ответила Наташа, еле поспевая за ним.
— Откуда вы знаете, что должно меня заботить, а что нет?
— Оттуда!
Препираясь, они вышли на центральную улицу дачного поселка, остановились и здесь уже стали ругаться с чувством, с толком, с расстановкой. Претензии друг к другу у них были сложные и требовали длительного выяснения отношений.
— Вы что же, Бубрику тоже стриптиз показывали по ночам?
— Я?!
— Тогда где вы все время шляетесь? Приехали работать с проживанием — так живите! По крайней мере, ночуйте. А то потом приходите пьяная и лезете в постель к кому попало.
Наташа так рассердилась, что у нее захватило дух. Не помня себя от ярости, она замахнулась, готовая биться на кулаках.
— Но-но! — рявкнул он, поймав ее за руку.
— Уй-уй, отпустите! — захныкала она, приседая.
И когда он ее отпустил, отбежала на обочину, потирая руку.
— Синяк будет, дурак вы!
Из окон противоположных домов за ними с любопытством наблюдали соседи. Ни там, ни там не спали. Того соседа, что по левую руку, крики отвлекли от чтения. А молодые люди на другой стороне улицы слушали «Русское радио», от которого их отвлекла ссора. Был ровно час ночи.
— Так мы идем домой или нет? — спросил Покровский.
— Андрей! — крикнул сосед слева и лег животом на подоконник. — Что это за девчонка? Познакомь!
— Моя помощница, Наталья Смирнова. Знакомьтесь, это — Саша Пловцов.
— Чертовски приятно, — крикнул Пловцов и в ответ на его слова из-за каждого второго забора залаяли собаки.
— Кстати! — вскинулась Наташа, забыв, что они непримиримые враги. — А как же Азор? Без Азора я спать боюсь.
— А, черт! Вылетело из головы. Придется свернуть к пруду — глупый пес постоянно там болтается. Смотрите, впереди дорога сворачивает.
— Там, куда она сворачивает, темно, — заметила Наташа. — Я туда не хочу идти.
— Если что, я защищу вас грудью, — насмешливо сказал Покровский. — Пойдемте, пойдемте.
Вот не найдем Азора, придется мне делить с вами постель.
— С какой это стати?
— А вы хотите, чтобы я охранял вас, лежа на коврике?
Сопя, Наташа последовала за ним к развилке и пошла сзади, едва не наступая ему на пятки. Покровский ничего не боялся — шел вперед широким шагом и время от времени издавал короткий призывный свист. Азор не появлялся. Так они шли три минуты или четыре, и вдруг…
— Господи, что это? — спросил Покровский и неожиданно остановился.
Сделал он это так резко, что Наташа налетела на него сзади. Он схватил ее за руку, притянул к себе поближе и сильно сжал ее кисть.
— Смотрите, машина. И в ней кто-то сидит.
Наташа вздрогнула и уставилась в темноту.
Впереди действительно что-то такое прорисовывалось.
— Нет, — неожиданно попросил Покровский охрипшим голосом. — Только не это. Пожалуйста!
На голове у Наташи зашевелились волосы.
В его голосе была такая мольба и жалоба, что она поняла — случилось ужасное.
— Что такое? — возглас ее взлетел вверх и застрял в плюшевой темноте.
— Автомобиль, — ответил Покровский. — Передняя дверца открыта. Эй! — окликнул он, понимая уже, что ему не ответят. — Вы слышите?
— Андрей Алексеевич! — Наташа дернула его на себя и, когда он развернулся, выдохнула ему прямо в губы:
— Там чьи-то ноги.
— Стойте тут, — велел Покровский, но Наташа испуганно замотала головой.
— Я пойду с вами!
