Елена Колчак - Никогда в жизни

17

Автомобиль — не роскошь, а средство передвижения.

Никогда в жизни не подумала бы, что такая тихая девушка может так гнать машину. Мне оставалось только закрывать глаза и молиться, чтобы все обошлось. В голову лезло банальное сравнение — «как будто от этого зависит чья-то жизнь». Может, и вправду зависела. Если про телефонистку догадалась я, значит, может догадаться и кто угодно еще. И если этот «кто угодно» не задумался убить Светлану, то еще одна жертва для него не принципиальна. Немного успокаивало одно соображение. Если историей дирижирует Тина, то… Ей как раз страсть к экономии не свойственна, так что телефон в коттедже она воспринимала исключительно как инструмент внутренней связи. Я же видела, как она обращалась с мобильником — еще одна дорогая игрушка, символ достижения, высокомерное «могу себе позволить». Так что, Тине идея о существовании еще одного человека, который в курсе ключевого звонка, может и не придти в голову. Будем надеяться…

Еще неизвестно, застанем ли мы в «Прибрежном» эту самую телефонистку. Телефоны-то работают круглосуточно, значит, у операторов работа сменная, черт его знает, по какому графику. Правда, вся обслуга, насколько я успела заметить, живет там же, в пансионате…

Остановились мы на всякий случай за территорией, на маленькой удобной полянке. Оставив Катю дожидаться, я отправилась разыскивать Максима. Обращаться за информацией к начальству как-то не хотелось. На стоянке Тина садилась в машину. Я подошла к ней попросить зажигалку — лучшего повода не придумала — и вежливо поинтересовалась:

— Как ты?

— Да ничего, спасибо, — она даже слегка улыбнулась. — Помаленьку прихожу в себя. Работу предлагают. В общем, лучше, чем я ожидала. — Она помолчала и добавила. — Хотя и хуже, чем могло бы быть. Посерединке.

В машине сидела еще какая-то личность. Мужского пола и мне совершенно незнакомая.

Ну деваться некуда, все равно надо вначале выяснить все, что удастся. Максим нашелся на удивление быстро. Я отошла с ним в сторонку и сразу взяла быка за рога.

— Максим, кто дежурил на телефонах в ту ночь? Мне нужно с ней поговорить.

— С Ольгой? Нет ее, отпросилась.

— Куда? — сердце у меня ушло в пятки. Неужели опоздали? Максим пожал плечами.

— Не знаю, ей в город зачем-то понадобилось, дела, сказала, срочные. С утра и уехала. А что это она вам всем понадобилась?

— Кому всем? — сердце, провалившееся в пятки, теперь, кажется, укатилось до самой Австралии. Ну, все…

— Да мужик к ней вчера какой-то приезжал, ее подменять пришлось, минут сорок они беседовали.

Выпросив у Максима городской адрес этой Ольги, я пулей понеслась к оставленной в машине Кате.

Если по дороге в «Прибрежный» я еще молилась, то, как мы ехали обратно, я просто не помню. Думаю, что со свистом.

Дома Ольги, естественно, не было, там вообще никого не было, звонок заливался в пустой квартире. В конце концов из соседней двери выглянул чей-то сердитый глаз, окруженный красноречивыми синевато-желтыми переливами. Обладатель глаза визгливо гавкнул:

— Чего трезвонишь? На работе она, за городом, а мать в деревне. Никакого покоя от вас!

Поинтересоваться, от кого это «от нас», я не успела. Глаз скрылся, и дверь захлопнулась.

— Куда теперь? — спросила Катя, когда мы вернулись в машину.

— А вот теперь не знаю, — я мысленно пыталась перелистать информацию, полученную от Сергиенко и городского справочника «Кто есть кто». -Тина уехала из «Прибрежного» с каким-то мужчиной. Возможно, тем же самым, который вчера разговаривал с телефонисткой. Если предположить, что это и есть тот гипотетический сообщник… Только как его вычислить?

— Рита, — робко возразила Катя. — Ты извини, но я не верю, что она могла допустить чье-то участие в таком деле. Почему обязательно сообщник?

— Так по-другому не получается. На смерть мужа у нее практически алиби. — Катя слушала меня с нескрываемым сомнением. — Ну смотри, — я вкратце пересказала ей последовательность событий и людей, готовых эту последовательность засвидетельствовать. — До десяти, может, чуть меньше, она торчала в баре, а после этого… Тогда Голубь просто не успел бы умереть. А до ее ухода бутылка была в порядке. Я думаю, она и Катюшу за этими чертовыми лимонами потому и гоняла, чтобы обеспечить свидетеля, который подтвердит, что они вместе пили.

— Ну и что?

— Как ну и что? Значит, в бутылке еще ничего не было! Если Тина выпила такую дозу древесного спирта, ей для нейтрализации пришлось еще пару бутылок водки выпить. Черта с два бы она после этого вообще передвигалась.

— Ну Рита! — моя тирада Катю откровенно удивила. — Все же гораздо проще.

— В смысле?

— Тебе не приходило в голову, что она могла просто промыть желудок, когда выходила? Тогда вполне хватило бы и стакана водки. А уж столько-то она бы наверняка выдержала. Рискованно, конечно, но если все сделать быстро, то ничего страшного. А если еще перед этим жахнуть чистого спирта, чтобы обжечь слизистую и замедлить всасывание, так, по-моему, и вовсе никакого риска.

— Спирта?!! — я вспомнила этот чертов бутылек из-под огуречного лосьона. — У нее среди косметики флакон из-под огуречного лосьона стоял, это же практически чистый спирт…

— Ну вот. Чтобы Тина таким пользовалась — да никогда в жизни! Она кожицу свою нежную уж так лелеяла, уж так ею гордилась.

— Ну, класс! — искренне восхитилась я. — А ты-то как догадалась?

— Да так как-то, — Катя смутилась. Она вообще очень легко смущалась, как будто не ожидала от себя никаких интеллектуальных достижений и страшно им удивлялась. Хотя скорость мыслительных процессов у нее была явно выше среднестатистической. Вероятно, такая вот неуверенность в собственных мозгах должна очень нравиться мужчинам. — Я ведь биолог по образованию, да и медицины не совсем чужда, сперва медучилище заканчивала.

— Да я ведь и не спорю, просто дико немного. Значит, не было никакого сообщника? Значит, это все она? Способная девушка… — я, хотя и перестала давным-давно удивляться человеческим… как бы это помягче… поступкам, все-таки была в некотором шоке. Тина мне совсем не нравилась, но представить, как она шандарахает железкой секретаршу своего мужа… Предварительно отравив этого самого мужа. И все ради чего?!!

— Что же эта… — Катя как бы подавилась. — Что она могла Вадиму наговорить, чтобы он в петлю полез? Единственное, чего я не понимаю. Я думала, я его знаю, а оказывается…

— Да ничего она ему не говорила! Вот он в сознание придет, сам тебе расскажет. Пришла извиниться, что в интервью все переврали, потрепалась пару минут, зашла за кресло… Мне эту технику еще три года назад показывали. Захлестнуть горло ремнем от сумочки, рвануть порезче, придушить, но не до конца, а только до потери сознания, нескольких секунд на это довольно. Ну, а потом уже бессознательное тело собственно вешается. И вряд ли какая экспертиза определит, сам повесился или кто-то постарался. Борозда-то позже появляется, от собственно удушения. А если только горло на несколько секунд пережать — для потери сознания достаточно, а на шее, если ремешок мягкий, практически ничего не останется, а что и останется, веревка смажет. Ну, ты же сама сказала, что ты медик, вот и представь клиническую картину… Простенько и вполне надежно. Только с запиской Тина переборщила. Как бы тщательно не имитировали почерк, его принадлежность определяется наверняка, уж это она должна была знать.

— Какая записка?

— Неужели Ильин тебе ее не показал? Ну, знаете, всему есть границы, в том числе и служебному рвению! Увижу — убью, честное слово!

— Да ладно тебе, я сама с ним разговаривать отказалась, причем наотрез. Так что за записка?

— Да Вадима же! «Котенок! Прости меня, так получилось. Я старался, но обстоятельства сложились против меня. Вадим».

— Погоди… как там?.. Ты ее сама видела? — Катя напряглась, как струночка, голос зазвенел.

— Копию видела, а что?

— «Котенок» — это точно? Прямо так и написано?

— Ну да, котенок.

— Через «о»?

— А как еще? Через «а», что ли?

— Риточка! — Катя вся расцвела улыбкой. — Это ненастоящая записка. То есть, она, наверное, настоящая, но неизвестно откуда взялась. Он ведь никому, кроме меня, так писать не мог, правда? А это не для меня. Вадим всю жизнь женщин «котенками» зовет. Этой записке, может, сто лет, он мог ее той же Тине написать когда-то. Если бы писал мне, то написал бы через «а», от «Кати», понимаешь?

— Понимаешь-понимаешь, — откликнулась я и подумала, что пора делиться информацией с официальными органами. — К черту Ильина, раз он такой тормоз, гони сразу в райотдел, к следователю. А то эта стерва и впрямь успеет до телефонистки добраться.