И про любовь тоже - Марина Владимировна Болдова
Ольга была уверена, что у бывшего мужа в новой семье полное взаимопонимание и любовь. Просто не могло быть по-другому, слишком сложно ей дался скандал, после которого их не стало. Нет, все остались живы — и Семен, и она, Ольга, и сын, тогда еще первоклассник. Но «их» вместе больше не было, Руднев ушел в тот же вечер, сам подал на развод, оформил дарственную на свою половину квартиры на Игоря. И пропал, совсем пропал — ни звонка, ни весточки. Деньги, которые Семен давал на содержание сына, привозил почему-то водитель Ольгиного отца, ровно одну и ту же сумму каждый месяц пятнадцатого числа. Люсьена, подруга, ужом крутилась, чтобы узнать — где, с кем живет бывший муж Ольги. Узнала-таки: оказалось, уехал в область, участковым в поселок с полуторатысячным населением, в комнату в бараке под снос. Ольга тайком плакала, Люсьена корила, а Игорь даже не спрашивал, куда пропал отец. Выяснилось, что вернулся в город, через два года, после случайного столкновения на улице — Ольга спешила, на ходу разговаривая по мобильному, споткнулась, а не дали ей упасть крепкие мужские руки. Она застыла в нелепой, напряженной позе: спиной к спасителю, рука с зажатым в пальцах телефоном поднята вверх, голова опущена, ноги полусогнуты в коленях. И боялась обернуться. Заныло сердце, захотелось вот так постоять еще хотя бы минутку — пусть думает, что не узнала, что просто приходит в себя, испугалась. «Оля, тебе плохо?» — раздалось у самого уха, дыхание легкой волной коснулось шеи и мочки, он развернул ее к себе лицом, переложив руки на плечи. Она покачнулась, равновесие удержать удалось, но, столкнувшись с его тревожным взглядом, почувствовала, как слабеют колени. Вернул ее в адекватное состояние женский голос, окликнувший бывшего мужа. «Сема! Какой он тебе Сема! Это я его так называла!» — в отчаянии подумала Ольга, бросив взгляд на красивое лицо женщины. Та улыбнулась мягко, так улыбаются только счастливицы, которые все про себя знают. Про себя и своего мужчину. Они распахнуты добру, снисходительны и мудры. «У вас все в порядке?» — голос встревожен, но ровно настолько, чтобы услышать в ответ «да». Ольга кивнула, открыто посмотрела сначала на Семена, затем на его спутницу. Поблагодарила, готова была уже уйти, но тут заметила, что та беременна. Сердце остановилось, да что там — последняя капля жизненных сил вытекла, та ниточка надежды — а вдруг, когда-нибудь, и вновь вместе — оборвалась. Ольга замерла на миг, восстанавливая дыхание, отвернулась и поторопилась прочь… Как давно это было…
— Мам, прости, задержался. — Игорь просунул голову в приоткрытую дверь комнаты, но не зашел. — Ого! Опять на подвиги потянуло, понятно… ты бы хоть меня дождалась, что ли! Давно стульчик обжила?
— Да только что, — ответила Ольга, улыбнувшись. — Сейчас уже встану, накормлю тебя. Иди умойся. Руки с мылом!
— Ну да, ну да… главное — с мылом, — со смешком отозвался сын, а Ольга, опираясь на трость, когда-то принадлежавшую ее деду, встала со стула и медленно пошла к двери. Вот так, за шутливыми фразами оба пытались скрыть друг от друга беспокойство. Она знала, Игорь опасается, что операцию по квоте вновь перенесут на неопределенный срок. Ольга подозревала, что та может не состояться вовсе. Денег же на платную клинику у них не было.
— Представляешь, сейчас отца видел. — Сын, как в детстве, показал ей вымытые руки и только после этого сел за стол. — Мы гуляли по набережной с Соней, я уже ее до общаги собрался проводить, а тут кто-то крикнул, что за кафе «Парус» парня с пробитой черепушкой нашли. Мы с Сонькой — туда, а там уже батя над телом. Правда, один почему-то. Ни оперов, ни медиков. Уже когда к общаге подходили, мимо «Скорая» проехала.
— Парень-то жив?
— Ну, не знаю… я же не подходил! Попозже нашим позвоню, кто там остался. Скорее — труп, говорили, кровищи много. Его бармен из кафе нашел, покурить вышел, а в кустах, почти у дороги, тот лежит.
— В это время на набережной народу полно, и никто не заметил, как его… убивали?
— Даже если и заметил кто, разве подойдут? Кому надо ввязываться! Мам, сейчас в лучшем случае из-за угла на телефон снимут. Чтобы потом в сеть слить. Ладно, что ты распереживалась! Отец разберется. Он уже год как капитан юстиции, я не говорил?
— Нет. Видимо, к слову не пришлось, — с сарказмом и ревниво произнесла Ольга — общаются, значит, регулярно. Что ж, сама настаивала, а теперь вот… обидно.
— Мам, ты не передумала? Давай я все ему скажу. Он спрашивал о тебе…
— Нет! И это не обсуждается. Игорь, ты меня знаешь, — произнесла Ольга с угрозой. — Мало мне Люсьены с ее нытьем, ты еще такой настырный, в кого только, непонятно! Телефон твой звонит, не слышишь?
— В куртке забыл! — Игорь рванул в прихожую.
Ольга прислушалась.
— Да, могу. Может, сам поднимешься? Ну, нет так нет, сейчас выйду.
Она затаила дыхание. Сын говорил с отцом, сомнений не было. Ольга выглянула в окно — возле темно-синего «Вольво» топтался Руднев.
Глава 2
«Черт, зачем отказался!» — мысленно выругался Семен, задирая голову. Кухонное окно его бывшей квартиры на втором этаже панельной пятиэтажки было освещено, он отчетливо увидел Ольгу, поднял было руку в приветствии, но Ольга скрылась из вида, погасив свет. Он все еще пытался рассмотреть хотя бы силуэт — почему-то был уверен, что она стоит, опершись на подоконник, не уходит, но вскоре понял, что на самом деле ее там нет. Неинтересен ей он больше, бывший муж…
В принципе, можно было бы не приезжать, на вопросы сын мог ответить и по телефону, да и на фото пострадавшего посмотреть. Но понесло его, ухватился за эту мнимую необходимость, час по легким вечерним пробкам — и вот он в знакомом дворе.
Собственно, личность паренька установили, вокруг места происшествия собралась толпа студентов университета, где тот, как оказалось, чуть больше двух недель учился на юрфаке. Девчушка, подбежавшая раньше всех, еще и опергруппа не подъехала, присела у тела на корточки рядом с ним, Рудневым, охнула, затараторила, что видела парня сегодня на лекциях, живого-живого, он даже подмигнул ей. Но она не ответила — вот еще, почти незнакомый, из другой группы… На вопрос, как же имя-то его, не ответила, встала, плечиками пожала и отошла к своим, за бело-красную ленту — только что подъехавшие опера райотдела уже огораживали место происшествия. Семен видел, как девчушка что-то строчила
