Гран-при за лучший прикол - Гордиенко Галина Анатольевна
«В общем-то правильно, ― мысленно одобрил Костя, вспоминая смешную девчонку с попугаем, занявшую место в приемной. ― Я на месте Самсона Ильича взял бы еще профессионала, чтоб бумаги разгребал. А эта… ― тут Костя замялся, не в силах подобрать определения странному существу, увешанному амулетами, которое он лично сегодня пропустил в офис, ― пусть бы для приманки сидела! Раз уж клиенты на нее ловятся, как дурные рыбы на червя…»
― Вы про нас еще не забыли? ― он услужливо распахнул перед долгожданной гостью дверь.
Девица встряхнула зонт, брызги полетели во все стороны, Костя невольно отпрянул. Она извлекла из кармана белоснежный носовой платок, тщательно протерла очки ― почему-то не снимая! ― и раздраженно проворчала:
― Ну и погода!
― Безобразная, ― поддакнул Костя, ― вы правы.
Строгая девица на его улыбку внимания не обратила, как и в прошлый раз. Поправила свой унылый пучок и спросила:
― Место занято?
― Место? ― встрепенулся Костя.
Он никак не решался в открытую поинтересоваться именем и фамилией «дамы в синем» и панически боялся, что она сейчас исчезнет. Как в прошлый раз.
Хотя Костик почему-то не верил, что эта молодая женщина забыла бы передать конверт, если б взяла. ТАКИЕ ничего не забывают. Они как компьютеры.
― Я о месте секретарши, молодой человек!
― Ах, да, как же, как же, помню…
― Что вы помните? ― сухо оборвала его лепет посетительница.
― Ну, вы уже как-то приходили, ― осторожно заметил Костик. ― Жаль, имя забыл.
― Плохо. У вас должна быть профессиональная память.
― Д-да… в общем-то… Вы уж простите!
― Елена я. Густелева. Если не способны запомнить, надо записывать! ― сурово отчитала его девица.
― Обязательно, ― счастливо забормотал Костик, вытаскивая из кармана блокнот. ― Больше не повторится, обещаю. Вот, при вас пишу: Е-ле-на Гус-те-ле-ва. Все верно? Ничего не напутал?
― Слава Богу, ничего! Иначе я обязательно указала бы боссу о вашем несоответствии с занимаемой должностью! Кстати, вы не сказали, он на месте?
― Самсон Ильич? ― растерянно спросил Костик.
― А что, у вас есть другой босс? ― ядовито поинтересовалась девица.
― Н-нет, конечно…
― Так он на месте?
― Да-да, разве я не сказала?
На это посетительница ответила лишь презрительным фырканьем. Смерила Костика снисходительным взглядом и пошла к приемной.
А Костик бросился к телефону. «Дама в синем» вела себя так отвратительно, что он без зазрения совести собирался «заложить» ее Стасу Волошину.
Маша, наблюдавшая из-за угла, удовлетворенно усмехнулась: стерва ей удалась как никогда. Мальчик «накапал» тут же, не успела она отойти. Теперь нужно потусоваться у «шефа» хотя бы с полчаса, чтобы Кожаный подоспел к офису до ее ухода.
«Может, это спасет Светку, если она еще жива, ― Маша решительно пошла к двустворчатой двери. ― Хотя я не очень-то в это верю, лучше свидетелей не оставлять, все похитители знают. Правда, если Светка лиц не видела… ― Маша с надеждой подумала: ― Вдруг ее держат, чтоб она ничего не растрепала раньше времени? Конкурентов там не подстегнула или еще что в этом духе. Вот конверт найдут, выпустят. Зачем она им тогда?»
***Лелька скучала: сегодня даже посетителей не было. И Василий бессовестно дремал, погода на него, что ли, так действовала? Правда, когда Лелька его тормошила, попугай неохотно просыпался. И даже повторял за ней кое-какие фразы, но лениво, без всякого энтузиазма, и сам в «разговоры» не вступал. Хотя обычно обожал перебрасываться репликами, как заядлый теннисист мячиком.
― Вась, ну давай еще немножко, ― она легко толкнула попугая. ― Скажи: сумасшедший дом, а не контор-ра.
Василий неохотно раззявил клюв, но повторить ничего не успел. В дверь постучали, и они с Лелькой хором выдали уже заученное:
― Кто это там такой вежливый? Входите!
Дверь распахнулась с таким треском, будто ее выбили ногой. Лелька прыснула: в приемную влетел ее синий костюм. И ее очки. Кажется.
Василий тоже мгновенно узнал своего врага. Нахохлился. Прижался спиной к Лелькиному плечу, будто защиты искал. Икнул и пробормотал:
― Сумасшедший дом, не контор-ра.
― Ща сделаем! Сумасшедший дом из вашей конторы, ― фыркнула Маша. И громко, входя в роль, воскликнула: ― Докладывать не надо! Обойдусь!
Лелька что-то шепнула Василию, и попугай послушно повторил:
― Охота была ноги ломать!
― Самое то! ― обрадовалась Маша.
Она вихрем пронеслась по приемной и на этот раз без всякого стука вломилась в кабинет.
Самсон Ильич, кормивший рыбок, без всякого удивления обернулся на грохот, Лелька порой врывалась к нему точно так же.
Правда, на этот раз… Самсон Ильич выронил пакетик с сухим кормом. Он не верил своим глазам: неужели…
― Как не стыдно! ― возмущенно выкрикнула «дама в синем». ― Развели в приемной хамоватых попугаев! Разве приличные клиенты теперь пойдут в ваш офис?!
― Почему «хамоватых»? ― пробормотал Самсон Ильич, отступая к зазвонившему телефону.
― Почему?! Да я ему: «мол, не доложите ли шефу…» А он мне: «Охота была ноги ломать!» Это как, по-вашему, очень вежливо?!
― Э-э…
― Вот и я говорю ― откровенное хамство!
― Неужели вы именно Василия попросили доложить? Не секретаршу? ― пролепетал Самсон Ильич, поднимая трубку.
― Уж лучше дурацкая птица, чем это чмо с косичками! ― гордо возвестила Маша и поправила сползающие на нос очки.
― Самсон Ильич, ― шептал в трубку охранник Костя Прохоров, ― «дама в синем» уже у вас?
― Да.
― Вы не могли бы ее задержать на полчасика, я что-то никак Волошина найти не могу, его нет в офисе.
― Э-э…
― Правда, я на этот раз ее фамилию записал, Самсон Ильич, ― похвастался Костик. ― И имя.
― Таки зачем же держать? ― проворчал Самсон Ильич, с опаской наблюдая за раздраженной соискательницей. ― Фамилия есть ― не Иванова, надеюсь? ― значит, сам отыщет.
― Густелева, не Иванова!
― Очень красивая фамилия, ― порадовался за даму в синем Самсон Ильич. ― Главное, редкая!
― Ага!
― Ну и ладненько.
― Я передал секретарше Волошина, чтоб записал все. Так и сказал: мол, «дама в синем» ― Елена Густелева. Она сейчас на приеме, и Стас ею очень интересуется.
― Вот и умница, ― Самсон Ильич осторожно вернул трубку на рычаг.
Маша с любопытством рассматривала потрясающие персидские ковры, бархатные тяжелые портьеры на окнах, картины в дорогих позолоченных рамах, огромную хрустальную люстру ― она раньше такие лишь в театрах видела ― аквариум во всю стену с самыми экзотическими рыбками, странную низкую мебель на гнутых ножках…
― Нравится? ― вкрадчиво поинтересовался Самсон Ильич.
― Аляповато, ― вздрогнув, заявила Маша и едва не уронила очки.
― Вот и Фирочка так же говорит, ― вздохнул Самсон Ильич, ― доча моя единственная. Режет правду-матку в глаза, нет, чтоб помолчать, пожалеть своего старого папочку…
― Чего ради? ― задрала нос Маша. ― Сами же сказали ― правду говорит!
― Я сказал ― режет, ― осторожно поправил Самсон Ильич, ― а это таки большая разница, не знаю, как там у вас дела с русским языком…
― У меня ― отлично!
― Да? Завидую, я бы себе больше тройки не поставил, хотя русскую классику обожаю, моя слабость, знаете ли…
Маша покосилась на часы. Ей казалось, что через две-три минуты пора бежать отсюда. Не хотелось, чтоб Кожаный пристал с вопросами прямо здесь. Рассмотрит Машино лицо ― оно ей надо? Вот на улице, под зонтом, а еще лучше ― со спины…
Маша расправила плечи и сделала строгое лицо. Самсон Ильич наоборот – осклабился максимально широко, он тоже смотрел на часы.
― Так как насчет места? ― строго спросила Маша.
― Места? ― промямлил Самсон Ильич.
― Не хотите же вы сказать, что взяли секретарем глупую девчонку с косичками? ― Машин голос налился силой, глаза запылали праведным гневом.
― Хочу, ― Самсон Ильич трусливо улыбнулся.
― Но это же позор!
