Маргарита Южина - Бюро гадких услуг
– Вася, не черте чем, а любовью! Надо называть вещи своими именами. Идем дальше… Матушка отлучает Львовых-старших от оставшегося семейного очага, то есть от себя, и…
– И потихоньку сходит с ума. Люся, я правильно называю вещи?
– Здесь, похоже, да. А еще выяснилось, что Арина Львова шипела по телефону на некоего Тарасова… который почему-то никак не тянет на любовника.
В дверь позвонили. На пороге стоял Антон Петрович.
– А я вот к вам, – браво шагнул он в комнату и по-свойски рухнул на диван. Мужчина поджимал губы, закатывал глаза, и вся его физиономия говорила, что он жаждет скандала. – Куда вы меня определили? Женщина совершенно не склонна к искусству! Она мне не выдает деньги даже на программы! А это же моя работа… Да, милые мои, я творческий работник… – продолжал нести чушь оскорбленный в лучших чувствах мужчина, и неизвестно, сколько бы он еще тешил себя речами, но в дверь опять кто-то начал рваться.
– Дядь Антон! – заявил с порога Максимка. – Мамка говорит, чтобы вы домой шли, она вас потеряла.
– Скажи своей мамке, чтобы она шла… – величаво начал было мужичок, но тут донесся грозный бас самой Ани:
– Куда?! Куда чтоб мамка шла?
Заслышав знакомые звуки, Антон Петрович резво вскочил с дивана, и лицо его замаслилось улыбкой:
– Сюда! Аннушка, сюда чтобы ты шла. Вот, нас соседки пригласили в картишки поиграть… Правда же, хи-хи? – кивал он Люсе с Василисой и мигал обоими глазами.
Однако у подруг были несколько иные планы. Хотя, похоже, на их планы соседям было глубоко чихать.
– Проходи, Анюта, располагайся, – приглашал Антон Петрович, как к себе домой.
– Да, мы бы хотели вас пригласить… – начала наливаться злобой Люся. Она уже четвертый раз пыталась вымыть коридор, но все ее старания тут же затаптывались. – Хотели… но у вас, я слышала, дела…
Аня властно уцепила мужчину за рукав и смущенно объяснила:
– Вы, девчонки, не поверите! Сказал, что в туалет подался, а сам за дверь и к вам. Может, его у вас оставить, если уж он так к вашему дому прикипел?
Подруги истерично замахали руками:
– Нет, нет! Забирай! Мы себе другого, если что, найдем. Он тебя любит, правда, Аня! Только еще немножко не привык. Ведь так, Антон Петрович?
Аня уставилась на несчастного Антона таким взглядом, что мужчина немедленно совладал с собой и уверенно кивнул:
– Да, я еще не привык! Тебе, Анна, придется нелегко, но надо потерпеть…
Знакомая песня.
Глава 7
ТОЧНОСТЬ – ВЕЖЛИВОСТЬ КИЛЛЕРОВ
После того как Анино семейство удалилось, Люся быстро зацепила Малыша на поводок и устремилась с ним на улицу. Василиса поспешила следом – одну подругу оставлять было страшновато. По пустынному скверу они бродили недолго, быстро замерзли. Конец сентября выдался на редкость неприветливым, стояла самая мерзостная погода – зимние вещи надевать вроде как еще рановато, а осенние уже не греют. К тому же у Василисы пальто было особенного кроя. Кажется, он называется «летучая мышь», хотя на мышь в этом наряде Василиса не сильно смахивала, а больше напоминала улетевшую с балкона старую скатерть. Пальто когда-то было жутко модным, зато холодным, и Василиса всякий раз, когда дул пронизывающий ветер, покрывалась синюшной пупырчатой кожей.
– Пойдем домой, Люся, я замучилась зубами вибрировать.
– Малыш! Догоняй! – крикнула Люся и, точно страус, огромными шагами понеслась к подъезду.
Возле двери собственной квартиры она немного притормозила – никак не могла нашарить в кармане ключи и попросила подругу:
– Вася, подержи Малыша.
Василиса Олеговна придержала щенка, но едва открылась дверь, собака резво понеслась по вымытому полу, оставляя на нем куски грязи.
– Вася! Ну я же тебя просила! Вот теперь сама пол мой! Я весь вечер сегодня с тряпкой на карачках… прямо как Хаврошечка какая… а ты…
– Люся, я тебе удивляюсь. Ну чего ты там вымыла? И мыть-то нечего было. К тому же, уж ты меня, конечно, извини, как ты моешь? Середину поелозила, а по углам…
– Ах вот как, да? Тогда сама мой! – уперла руки в бока Люся.
– И помою, какие проблемы. Только завтра… – Василиса уже жалела, что начала неприятный разговор, она-то вообще полы предпочитала не мыть.
– Нет уж, сейчас мой, а я посмотрю, поучусь.
Делать было нечего, и Василиса Олеговна приступила к влажной уборке. Причем убирать надо было старательно, а то Люся со свету сживет.
– Ну вот, видишь, как надо, – ползала Василиса на коленях, глубоко залезая тряпкой под полки в коридоре. – Ну вот, ты еще говоришь, что четыре раза мыла! Здесь рваный мячик…
– Это Малыш принес! – поспешно оправдалась Люся.
– Так я не спорю, но надо же было… А вот тут еще какая-то палка, коробка, твои колготки рваные, железяка… Люся! Да у нас какой-то хлев, а не квартира! А ты еще говоришь, что моешь.
– Да я и смотрю, – уже тихо соглашалась Люся.
– А и нечего смотреть, бери вон мусорный пакет и иди выкинь, не нюхать же эту прелесть всю ночь! Иди, а я пока домою.
Люся, не одеваясь, сгребла мусор и понеслась из дома вон. Нет, уж лучше на улице померзнуть, чем под гневным взглядом подруги ежиться. Когда она начинает ворчать, тогда куда угодно побежишь.
Когда она вернулась и согрелась, ссора вроде бы утихла. Подруги разомлели в чистоте, и Люся выволокла на середину комнаты ветхую кипу старинных журналов мод.
– Вот, давай Ольге моей платье присмотрим свадебное, – предложила она.
– Да разве здесь что присмотришь, в этом-то старье? Сейчас, видела, какие продают, – даже из тебя можно красавицу сделать, а чего уж про Ольгу говорить. Помнишь, мы свадьбу проводили, у невесты наряд был – здесь так, тут вот так, и юбка чуть не от горла начинается, и вся пышная, как клумба!
– Так это потому, что невесте через месяц пора в роддом было.
– Твоей Ольге уже давно туда пора, сколько уж пустышкой бегать…
Люся оскорбилась за дочь так, что задергался кадык.
– Ну уж! Знаешь! Зато твой Пашка – каждый год детей приносит. Тоже мне аист!
– Он, между прочим, нацию восстанавливает! Ему приходится за таких вот, как твоя Ольга, ночей не спать! Если бы не он, вымерли бы уже все к чертям!
Давненько подруги не ссорились. Зато сейчас отрывались вовсю.
– И вообще! Не смей мне указывать, во что наряжать мою дочь! – в исступлении кричала Люся, и тут раздался грохот.
Грохнуло где-то на улице, но с такой силой, что у подруг в окнах зазвенели стекла. Кот от неожиданности вякнул и шмыгнул под диван, Малыш тявкнул и, задрав голову, смачно взвыл.
– Люся-я, – еле слышно прошептала Василиса. – Я же тебя просила, не кричи. От твоего крика всякие катаклизмы случаются. Сейчас, наверное, землетрясение началось.
– Ой, – так же тихо залепетала Люся, – я все время забываю. Только, по-моему, это взрыв был.
Подруги подползли к окну – на самой середине двора горел мусорный бак. Неизвестно, по чьему проекту в центре уютных зеленых дворов красовались эти зловонные баки. Содержимое их каждый день увозила машина, однако бывало, что дворник что-то поджигал на бетонированной площадке. Но такого костра за все время проживания в этом дворе подруги не наблюдали.
– Смотри-ка, кто-то мусор взорвал, – проговорила Люся.
– Правильно, это протест. Я всегда говорила, что мусорку надо было установить не здесь, а вон там. Здесь же дети играют, женщины белье вешают, и эти баки…
– Надо же, все продумали – взорвали в такое время, когда никого поблизости нет. Никто не пострадал, вот что значит точный расчет, – перебив подругу, похвалила Люся неизвестного пиротехника и со спокойной душой улеглась в кровать.
Вскоре на улице раздался вой сирены. Кто-то, вероятно, не поленился сообщить о взрыве по телефону куда следует, и приехали милиция и пожарные. Но подруги этого уже не слышали, они сладко разглядывали мирные сны.
Утром в их квартире яростно зазвенел телефон.
– Мама! Вы как? Живы? – кричал в трубку взбудораженный Пашка.
– Вашими молитвами, – буркнула Василиса, не желая просыпаться.
– Фу-ты, отлегло, – выдохнул Пашка и бросил трубку.
– Вот какой! Захотел помириться, так и скажи прямо, чего будить ни свет ни заря. Заполошный, – перевернулась Василиса на другой бок.
Но телефон снова зазвонил:
– Алло, Вася, вы живы? – послышался встревоженный голос Марии Игоревны.
– Да вы что? Где-то вышло объявление, что у нас сегодня погребение? – не выдержала Василиса.
– Нет, просто в местных новостях передавали, что в вашем дворе сегодня ночью произошел взрыв. Официальные органы сообщили только предположение, что неизвестные преступники, скорее всего, пытались подорвать машину видного бизнесмена, его машина стояла ближе всех к очагу взрыва.
– Вранье. У нас во дворе нет видных бизнесменов. Дома наши старые, здесь одни бабки живут.
– Ну, что услышала, то и говорю, – не сдавалась Машенька и добавила: – У меня для вас сюрприз есть, я через часик загляну.
