Маргарита Южина - Бюро гадких услуг
– А вы кто? – спросила Люся.
– Соседка. Муза Федоровна. Вот, прихожу к Веронике убирать, а она платит. Хоть и много грязи переворотить приходится, зато платой хозяйка не обижает. И опять же ехать никуда не надо, рабочее место, можно сказать, прямо под рукой. Удобно.
Люся огляделась. Да, такой хлев убрать, это ж сколько попотеть придется. Но Муза Федоровна, перемывшая сейчас посуду, выглядела бодро и судьбой своей была, кажется, довольна совершенно. Для Люси тоже случай был весьма удобным. Она уселась на табурет возле стола и вежливо спросила:
– Мне вы можете чаю налить? В горле как-то пересохло, пока добиралась.
– Да, конечно, чего ж не налить… Вот эту чашечку возьмите, она мытая, а сахар вон в той баночке. А вы неужель и вправду за котом глядите? Мне Вероника рассказывала, что Генриха… ну, вроде как на копирке размножать собираются…
– Клонировать.
– Во-во! А я думаю – на кой ляд животину мучить? Живет и живет себе. Помрет, дак оно так природой и положено. Люди сами с ума сходят, так это их дело, а вот зверьев бы не давала, нет. А вы-то… вроде на сумасшедшую вы не похожи… Так чего за кота уцепились?
Люся оглянулась на спальню – кто знает, какой чуткости у Вероники Мефодиевны сон.
– Я бы с удовольствием поговорила с вами. Вижу, вы женщина интересная, да только работа у вас. К тому же не хочется, чтобы нас слышали, – как-то загадочно проговорила Люся, и Муза Федоровна тут же, переходя на дружескую ногу, предложила:
– А ты ко мне зайди! Я на этой же площадке живу, квартира напротив. Подожди там, коль хочешь. Я быстро, мне еще полчасика тут надо, и все. А я тебя и чаем настоящим напою. Я чай-то больно люблю, никогда себе в дорогом не отказываю, в чем другом – да, а вот с чаем – никогда.
– Давайте по-другому. Я по магазинам пройдусь, а через полчаса к вам зайду, договорились?
Люся вышла из квартиры и направилась в магазин под звучным названием «Пальчики оближешь», который находился в двух шагах от дома Вероники Мефодиевны. Вопреки вывеске, на прилавках громоздились какие-то желтые куриные лытки, несколько сортов серой колбасы и пакеты с печеньем. Однако можно и сказать, что название было удачным, кроме собственных пальцев здесь облизывать больше было нечего. Пришлось Люсе тащиться в другой магазин. В результате, когда ее пакет наполнился, времени прошло немало.
– Я уж думала, вы не придете! – воскликнула Муза Федоровна открывая свою дверь на Люсин звонок. – Проходите к столу, чайник уже второй раз грею.
Люся вывалила на стол свои гостинцы, хозяйка поставила огромные кружки с ароматным чаем, и беседа завязалась.
– Вон он, Генрих-то, вместе с Барсиком возле окошка торчит. Не надо его колонировать, я вас от души прошу, – вернулась к наболевшему Муза Федоровна.
– А чего вдруг вообще Вероника Мефодиевна подумала с клонированием, вы не в курсе? Вы же ее давно, наверное, знаете.
– Да уж знаю… Умом тронулась ваша Вероника Мефодиевна, вот что. И ведь была нормальная баба, а как мужа похоронила… Знаете, я вам лучше все сначала обскажу, мы ведь и правда уже больше сорока лет здесь живем, ближе родных стали.
В этот дом Львовы заселились, когда Веронике было двадцать, только-только свадьбу отыграли. Муж ее – Исай – красавцем был неописуемым, жену свою любил и слыл примерным семьянином. Бывало, правда, что и загуливал, но тогда каялся, тряс повинной головой и на полгода затихал. Однако жену предупреждал честно:
– Я – мужик, мне можно. Но если узнаю, что ты мне рога пристраиваешь, вышвырну из дома в чем мать родила!
Вероника молилась на мужа, никаких рогов пристраивать ему не мыслила, и семья с каждым годом становилась крепче и правильнее. Потом пошли детишки – сначала Ося, потом и Андрюша. Мать не могла нарадоваться на детей, муж не мог нарадоваться на жену, а дети радовались просто так, сами по себе. Мальчишки подрастали, родители стали чаще выходить в гости, обычно вдвоем, но иногда и поодиночке – то Исай на работе с кем-то именины празднует, то Вероника у подружки задержится, а вечером опять все вместе, тишь да благодать. Да и откуда беды ждать? Веронику Исай вывез из маленького городка, где все друг друга знают, где каждый шаг на виду, а женщина, разговаривающая с мужчиной, считается гулящей, если, конечно, этот мужчина не ее муж. Она и сама долгое время придерживалась таких правил. Чего стоило мужу приучить ее носить современную одежду!
– Ой, какой срам! – отказывалась она. – Я никогда не надену эту юбку – из нее коленки торчат! Можно, я пошью платьице с глухим воротничком? А то вот в этом прямо титьки-то наружу!
Но молодой муж упорно втолковывал жене, что она теперь живет в большом городе, у них современные друзья, а следовательно, и одеваться нужно соответственно, иначе подумают, что Исай нашел себе супругу в доме престарелых. Вероника в конце концов соглашалась на все ради любимого мужа. Она даже пристрастилась к моде, научилась разговаривать, оттопыривая нижнюю губу, а стакан брала теперь только тремя пальцами. Жизнь налаживалась. Да только не все так гладко было. В один из вечеров Исай нашел свою благоверную у подруги, пьяную и растрепанную, в компании какого-то мужика. Ясно было, что Вероника с обнаженным мужчиной не в ладушки играла. Исай приволок жену домой, отмыл, уложил в постель, а уж наутро устроил скандал, каких сроду не было, – что называется, провел работу над ошибками. Вероника ревела, как опереточная певица – на все голоса, дети срочно были отправлены по бабушкам, а Исай неустанно целую неделю, каждый вечер устраивал скандалы. После этого Вероника из дому выходить перестала, только если в магазин. Помаду и духи, какие у нее были, муж выкинул в мусор, а платья велел носить только такие, в которых Вероника выглядела на все сто. В смысле, лет. Молодая женщина умоляла простить ее, корила себя и понять не могла, как же такое могло произойти.
На самом деле все объяснялось просто, это ей сама подруга и проболталась. Исай на одном из мальчишников, изрядно накушавшись алкоголя, поспорил с такими же «трезвыми» друзьями, что жена его ни на какие уговоры не поддастся и, будучи даже в самом распьянецком виде, честь мужнину сохранить сумеет. На кону стояла новая стиральная машина, которую другой товарищ купил своей жене. А дальше понеслось. Спорщики не дураками оказались, не стали выискивать, кто посимпатичнее, а выбрали из всех для проведения операции мужичка, который больше других на Исая смахивал, напоили Веронику, а дальше дело понятное. Спорщик, в полной темноте наглаживая Веронику Мефодиевну по гладким бокам, бесстыже называл себя Исаем, и крепость пала. Ну а уж потом ворвался муж и дал волю справедливому гневу. Стиральная же машина помахала ему ручкой. Когда Вероника об этом узнала, винить себя стала еще больше – это ж надо, муж в ней так был уверен, и такой облом вышел. Да еще и машину прошляпили! Но время затягивает раны, и неприятный случай забылся. Так думала Вероника. Теперь Львовы жили мирно, спокойно, образцово. Исай, будучи уже в возрасте, заболел и долгое время был прикован к постели. Вероника, как могла, пыталась скрасить для мужа неподвижные дни, несколько лет была и сиделкой, и медсестрой, и матерью, и другом. Но перед самой уже своей смертью муж все-таки сказал ей:
– Замечательная ты баба, но, однако, честь свою хранить не могешь. Эх, не тебя мне нужно было в жены брать.
Это были его последние слова. После похорон вдова какое-то время сильно горевала, а потом, когда боль поутихла, вспомнились ей его последние слова.
– Нет, ну надо же… – плакалась она соседке, – за мое добро я и слов других не заработала? А сам-то он далеко не ангел ведь был. Я с ним состарилась, так ничего и не разглядев. Только и пожила до той пьянки клятой, а потом вся жизнь – глаза в землю.
В это время мальчишки уже выросли, неплохо устроились, младшенький наизнанку выворачивался, чтобы мать ни в чем не нуждалась. У нее у первой в их доме появились видеомагнитофон, музыкальный центр и здоровенный холодильник с газированной водой. Насмотревшись иностранных фильмов, Вероника Мефодиевна решила начать жизнь заново. Она завела себе твердое правило – два раза в неделю у нее проходили «сеансы омоложения», как она их называла. На самом деле это была обычная пьянка, куда приглашались все, кому не исполнилось сорока. А кому уже исполнилось, приходили без приглашения. На эти гульбища женщина в приказном порядке созывала и своих невесток.
– Девчонки у моих сынов хорошие, – частенько говаривала Вероника Мефодиевна. – Не хочу, чтобы их так же могли облапошить, как меня. Закалять их буду. Ничего, под моим присмотром греха не будет.
Однако Полина, жена Андрея, после двух таких посещений ходить к свекрови отказалась наотрез. Та настаивала, да за жену горой поднялся Андрей.
– Ма! Полина к тебе ходить больше не станет, не проси. Если будешь еще настаивать – поссоримся.
Пришлось Веронике отступиться. А вот старшая невестка, Арина, так и не сумела открутиться. Приходила каждый раз. Остап не сумел отстоять жену, а Вероника тщательно следила, чтобы сеансы не пропускались…
