Людмила Милевская - Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает
А вот Евдокия частенько ругала себя. Вот и сейчас считала она, что день прожит бездарно, что все ее бросили, что никто не любит ее, что все с нею жестоки, что сама виновата, что одиночество и прозябание слишком мучительны, и вообще, так жить нельзя — нет в жизни счастья.
Бродяга прямо с порога в глазах хозяйки все это прочел и набросился на Евдокию со всею своею собачьей любовью: с ног до головы облизал. На душе у Евдокии сразу же отлегло — жизнь показалась светлее.
— Мой ты хороший, — прижав морду пса к своей пышной груди, нежно шептала она в мохнатое ухо. — Один ты меня понимаешь, тебе одному я нужна.
Так, в обнимку с собакой она и заснула, не раздеваясь — тоже назло Пенелопе и мужу.
Разбудил Евдокию телефонный звонок. Она схватила мобильный и обмерла: это была Майя.
— Дуська, — прошипела она, — ты можешь на сотовый мне позвонить?
От неожиданности Евдокия испугалась и задрожала, но вида не подала.
— Опять телефон потеряла? — словно ни в чем ни бывало, спросила она.
Майя шепнула:
— Да, так что? Позвонишь? Мне сотовый нужно срочно найти.
— Сейчас позвоню, — ответила Евдокия. — Маюсик, а где ты?
— Потом расскажу, ты делай, что просят, — рявкнула Майя, и больше Евдокие ни слова не удалось сказать — в трубке раздались гудки.
Евдокия вздохнула и послушно набрала номер подруги, но безрезультатно — Майя не отвечала. Еще и еще Евдокия набирала все тот же номер, пока ей не показалось, что где-то в квартире в какой-то из комнат звонит телефон и, похоже, что сотовый.
Первой мелькнула мысль: «Надо Ленечку разбудить. Он крепко спит, а звонок настойчивый, значит важное дело».
Но потом Евдокия вспомнила, что на Ленечку зла — будить его охота отпала.
Она уже собралась снова обнять пса да и заснуть, но из коридора донеслись чьи-то осторожные шаги.
«Кто там может так поздно ходить?» — удивилась она и, подкравшись к двери, заглянула в узкую щель.
Мимо проплыла спина Пенелопы.
Глава 25
Пенелопа мгновенно скрылась за поворотом петляющего коридора. По характерному скрипу Евдокия догадалась, что она входит в чулан. Минуту спустя она выплыла, что-то пряча под блузку, и скользнула в прихожую. Пенелопа очень спешила и, покинув квартиру, забыла закрыть дверь на ключ.
Как только она ушла, Евдокия метнулась к чулану, зажгла свет, придирчиво огляделась и поняла куда лазила Пенелопа: один из сундуков был слегка приоткрыт.
«Куда же она торопилась? — подумала Евдокия. — Известная аккуратница, а в спешке даже не накинула на замок сундука „язычок“. Видимо предмет, который она унесла, в скором времени должен вернуться обратно. Но что она прячет в том сундуке?»
Евдокия открыла крышку и ахнула: на черной бархатной скатерти, смертоносно сверкая сталью, лежали в ряд трагически знакомые ей ножи-близнецы — штук десять, а может и больше. Евдокия считать не стала. Схватив один нож, она пулей вылетела из квартиры, не замечая, что Бродяга увязался за ней.
Евдокия неслась по ночному пустынному городу — впереди, далекой и еле заметной точкой маячила спина Пенелопы. Евдокия мчалась со всех сил, но дистанция не сокращалась.
«Ох и крепкая же баба, эта старая Пенелопа», — изумилась Евдокия, чувствуя как стремительно сбивается дыхание, но упрямо намереваясь если уж не догнать беглянку, тот хотя бы от нее не отстать.
Пенелопа не просто бежала: она петляла узкими и короткими улицами в одном районе, удаляясь от центра города и вновь туда возвращаясь. Порой Евдокии казалось, что старуха не знает сама куда сумасшедше несется: то она темп сбавляла, то разгонялась до немыслимой скорости, то вдруг тормозила и стояла столбом, давая надежду ее догнать. Но едва под натиском упрямства Евдокии расстояние сокращалось, как Пенелопа срывалась и легко восстанавливала прежнюю дистанцию.
«Да она и сама в погоне! — прозрела наконец Евдокия после очередных маневров старухи. — Но за кем? Кто ей нужен? И странно, что я не могу эту бабку догнать. Здесь уже пахнет нечеловеческой силой».
Только Евдокия об этом подумала, как Пенелопа остановилась и перешла на медленный шаг.
«Ну слава богу, — обрадовалась Евдокия, — теперь я ее догоню, надо лишь газу поддать».
Но едва на третьем, чудом открывшемся дыхании, она разогналась, как некто выскочил из-за угла и повалил ее на земь. И сам упал сверху. И тут же отпрыгнул и закричал:
— Вы?!
И то же самое крикнула Евдокия:
— Вы?!
Перед ней был персонаж ее снов — приятный молодой человек.
— Почему вы не в пижаме? — растерянно поднимаясь с земли, спросила она.
— Вы тоже сегодня не в своей дурацкой ночнушке, — грубо ответил ей молодой человек и, оглядев ее с ног до головы, раздраженно добавил: — Зато нож прихватить не забыли. И собака с вами опять.
Только теперь Евдокия увидела пса и согласилась:
— Да, и Бродяга здесь снова. Но в чем дело? — удивилась она. — Почему вы на меня налетели? Почему сбили с ног? Разве я опять назначала свидание?
Молодой человек рассердился:
— В том-то и дело, что нет. Наша встреча случайна, и надо бы нам разойтись. Ей богу, я рад вам, но очень спешу. Встретимся в другом сне, — крикнул он и помчался по улице.
Не по той, по которой неслась Евдокия, а по другой, расположенной под углом к основной. Очевидно, молодой человек тоже спешил, потому что помчался он крайне стремительно. И Евдокия, не выпуская ножа, полетела своим прежним курсом. За ней потрусил и Бродяга.
Однако движение длилось недолго: буквально мгновенье спустя все дружно остановились и ахнули — разумеется, все, кроме Бродяги.
— Бог мой, это не сон! — прозрел молодой человек. — Так вы настоящая? — спросил он у Евдокии.
Она, ощупав себя рукой, подтвердила:
— Кажется, да.
Он изумленно воскликнул:
— Выходит, мы и в самом деле неоднократно встречались!
— Получается именно так, потому что я сейчас точно не сплю, — не в силах переварить открытия, согласилась она.
Для обоих действительность стала вдруг нереальностью, чудом, фантастикой, волшебством. Пораженная до шума в ушах, Евдокия забыла свою погоню и хотела броситься к незнакомцу, чтобы подробнейше обсудить с ним открытие.
Но молодой человек вздрогнул, словно очнулся, махнул ей рукой и со словами: «Все это чрезвычайно мне удивительно, но я спешу!» — помчался своим путем.
Тут и Евдокия вспомнила про Пенелопу и с ужасом осознала, что не видит ее спины. Длинная ровная улица, тускло подсвеченная фонарями, на расстояние глаза была абсолютно пуста. Куда беглянка свернула, пойди угадай — переулков десятки.
«И что теперь делать?» — уныло подумала Евдокия и мгновенно решила догнать незнакомца — догнать и подробнейше расспросить. У нее же сотни вопросов. Кто он? Где живет? Куда спешит? Или он тоже гонится ночью по городу? Тогда за кем?
— Я даже не знаю как незнакомца зовут! — воскликнула Евдокия и к досаде своей обнаружила, что молодого человека и след простыл.
Лишь Бродяга стоял с ней рядом, готовый в любой миг сорваться и вновь бежать незнамо куда — только бы не отстать от хозяки.
— Что ж, тогда пойдем искать Пенелопу, — сказала псу Евдокия, и друзья отправились бродить по ночному городу.
И долго бродили, изредка натыкаясь на бездомных влюбленных, на их сплетенные и распластанные по стенам, по лавкам и стволам деревьев тела, но Пенелопы нигде и в помине не было.
Евдокия уж с ног валилась, и Бродяга лениво лапы переставлял да и рассвет забрезжил.
«Надо домой отправляться, — сдалась она. — А то Леня, не дай бог, проснется и, не обнаружив меня, поднимет скандал».
С этой мыслью она повернула домой, но не успела сделать и десятка шагов, как с ближайшей соседней улицы донесся визг тормозов и следом — ужасный, нечеловеческий вопль. Евдокия метнулась на крик и, пораженная, остолбенела — даже Бродяг застыл. В центре дороги раскинулась Пенелопа, а вдали исчезал газовый след машины-молоковозки.
Происшедшее было так очевидно, что не возникало вопросов: старуха не ожидала движения транспорта на пустынной ночной улице, а «молоковозка» не предполагала, что кто-то выскочит из-за угла и кинется под колеса.
Первым очнулся Бродяга: он бросился к теплому, но уже неживому телу старухи и протяжно завыл. Евдокия заплакала и робко приблизилась. Лицо Пенелопы смотрело в небо, а в широко раскрытых глазах застыл вечный ужас — ужас перед колесами. На холодном асфальте медленно собиралась горячая алая лужица, и в лужице этой Евдокия, цепенея, увидела знакомый охотничий нож. Ни секунды не думая, она нож схватила и, вытерев его об одежду покойной, помчалась домой, оплакивая Пенелопу.
Как вернулись они с Бродягой, как в квартиру вошли, Евдокия почти не помнила. Долго в молчании на кровати своей сидела, и в голове у нее был полный разброд: мысли метались беспомощно, цепляясь одна за другую, но суть проходила мимо.
