Дарья Калинина - Музей идеальных фигур
Инга не уточнила характер приступа, скрутившего Нину, но Рустам и сам не заинтересовался здоровьем потенциальной тещи.
– Она все время болеет, – лишь рассеянно пробормотал он. – Значит, говорите, отец Вики нашел ей мачеху?
– Да, молодую и красивую актрису театра.
Но Рустам отнесся к этому сообщению куда как равнодушно. Известие о смерти Сергея Пухликова взволновало его, он не мог да и не хотел этого скрывать. Известие об ухудшившемся здоровье матери невесты задело его лишь отчасти. А вот известие о женитьбе Пухликова на молодой женщине вообще не вызвало в парне каких-либо эмоций.
– Понимаешь, чем это грозит Вике? – попыталась расшевелить его Инга. – Наследство придется разделить не на двоих – ее и Колю, а на троих – Вику, Колю и Аделаиду. Таким образом, часть Вики в общем наследстве уменьшится.
– Что? – откликнулся Рустам, нехотя выныривая из своих мыслей. – Какое наследство?
– Вике после смерти ее отца полагается наследство.
Говоря это, Инга повнимательней взглянула на Рустама. А ведь это же неплохая версия! Рустам хочет жениться на Вике, а сделать это без согласия ее родителей он не может. Девушке всего шестнадцать лет, а официально вступить в брак она может с восемнадцати. Но если у девушки в качестве опекунши осталась одна мать, Рустам с Викой могут уговорить женщину, ослабившую свои позиции после потери мужа.
Да и наследство тоже нельзя сбрасывать со счетов. Ведь через пару лет Вика получит в свои руки приличный капиталец. И, значит, они с Рустамом смогут решить жилищный вопрос. Купят квартирку, пусть небольшую, но зато свою. Кто-то скажет, что квартира – это слишком мелко, чтобы убивать, но Залесный рассказывал Инге тысячу историй о том, как убивали и за пакет кефира или несколько рублей, которые были в кошельке у пострадавшего.
Но тут же Инга вспомнила, что тело Пухликова было найдено в таком месте, что совершенно снимало подозрения со всех других претендентов. В убийстве Пухликова следствие винило Валерия Цветаева и, возможно, Аделаиду. Но никак не Рустама.
Поняв, что заподозрить парня вряд ли возможно, Инга произнесла:
– Скажи, Рустам, а как ты добираешься до города?
– На машине.
– У тебя есть машина? – оживилась Инга.
– Есть. Могу подвезти вас до города, если нужно.
Инга с радостью согласилась, а про себя подумала иное. Скажите, как интересно, бедный-несчастный, голову преклонить негде, но вот машина у него есть. И Инга повнимательнее присмотрелась к молодому человеку.
– Если ты сумел на машину накопить, может быть, и на дом накопишь?
Но, едва она увидела машину Рустама, тяжелый вздох вырвался у нее из груди. Это была отечественная «классика», еще советских времен выпуска, каким-то чудом еще державшаяся на колесах. Ее проржавевший кузов буквально светился от многочисленных дыр, во многих местах машина была подклеена изолентой, а то и вовсе подвязана веревочками. Задний бампер у этой развалины держался исключительно на загнутых проволочках.
– Сколько же ты денег тратишь на ремонт этой колымаги?
– Ничего не трачу. Если что-то ломается, то меняю все сам. Тут же все просто, как в детском конструкторе. А запчасти беру у знакомого на свалке. Там полно таких машин, починить их уже невозможно, а вот использовать кое-какие детали для ремонта моей малышки вполне даже можно.
Инга села в машину и ужаснулась. Спинка сиденья была такой разболтанной, что опираться на нее нечего было и думать. Лучше облокотиться на колени. Но когда Инга положила локти на колени, то увидела, что пол в машине прохудился настолько, что через дыры была видна дорога. С другой стороны, может быть, это было и неплохо, потому что в какой-то степени обеспечивало дополнительную вентиляцию и не позволяло пассажирам задохнуться от запаха бензина из прохудившегося топливного шланга.
Машиной эту развалюху можно было назвать лишь условно, но все же чувствовалось, что Рустам любит свою «малышку». На лобовом стекле красовался узор из самоклеющейся пленки, на сиденья были накинуты чехлы из мягкого меха. И у заднего стекла сидел плюшевый игрушечный мишка, на животе которого были нашиты красивые звездочки-пуговки. Красная, желтая и, судя по оборванным ниточкам, еще и синяя. Но последняя отсутствовала, и Инга подумала, что игрушку эту Рустам нашел на той же помойке, где и свою машину.
Однако, несмотря на почтенный возраст и многочисленные болячки, машина бегала вполне шустро. Инга и сама не заметила, как оказалась в городе. Не слушая никакие слова убеждения, Рустам довез ее до подъезда дома и даже обиделся, когда она предложила ему деньги.
– Что вы! Я ничего не возьму! Вы и так делаете для Вики больше, чем кто-либо другой.
Слышать эти слова было очень приятно, они прямо согрели Инге душу. Особенно приятно было слышать о признании своих заслуг после того оскорбительного поведения, которое продемонстрировала Инге совсем недавно Нина. Но тут же Инга напомнила самой себе, что бедная женщина находилась под воздействием стресса, так что обижаться на нее не нужно. И даже мысленно попросила еще раз прощения у Нины за то, что без спроса влезла в ее жизнь, да еще пыталась там руководить и распоряжаться.
ГЛАВА 11
Залесный был уже дома. Он явно обрадовался приходу Инги и особенно тому, что ему не пришлось ехать за тридевять земель, чтобы забрать ее.
– Вот молодец, Рустам, что привез тебя! А чего ты его не пригласила к нам?
– Он торопился назад к Вике. Если Нина уже сказала детям о смерти отца, то сейчас Рустам нужен Вике.
– Ну и ладненько, – пробормотал Залесный. – С другой стороны, я за целый день так измучился, что гостей принимать просто не в состоянии. Хотя Рустаму все равно полагается моя отдельная благодарность. Сегодня смотаться в «Лазурит», а потом обратно было бы мне в тягость.
Плюхнувшись на диван, с которого только что поднялся, Залесный поинтересовался:
– Ну, как там все прошло?
– Да как тебе сказать, – уклончиво ответила Инга. – Нина очень расстроена смертью мужа и особенно – его женитьбой.
– Хорошо ее понимаю, – рассеянно отозвался Залесный и с уже куда большим интересом в голосе спросил: – Кстати, дорогая, а как там у нас обстоят дела с ужином?
Инга едва не потеряла дар речи. Она целый день провела в разъездах, только что вошла в дом, еще отдышаться толком не успела, а этому уже ужин подавай! Раньше нее пришел, а ничего приготовить не удосужился.
Но точно зная, что грубость в таком случае ни к чему хорошему не приведет, Инга мило улыбнулась и прощебетала:
– Как хорошо, что ты вспомнил про ужин! Я голодная, просто как дикий зверь. Пойду, умоюсь с дороги, а ты поставь пока воду и достань варенички из морозилки!
Мылась Инга нарочито долго, намыливала и смывала пену, наслаждаясь теплой водой и ощущением чистоты. Но все-таки не смогла выиграть этот раунд у Залесного. Когда, по ее расчетам, вода в кастрюльке уже должна была давно бить ключом, оказалось, что она еще не думает закипать. И все потому, что Залесный поставил на плиту огромную бадью, которую Инга иной раз использовала для кипячения особенно сильно загрязнившихся носков.
– Ты что делаешь? – ужаснулась она. – Это же совсем не та кастрюля! В ней нельзя готовить!
– А я знаю? – разворчался в ответ Залесный. – Вижу, что вместительная бадейка, вот и решил налить в нее воды побольше.
Инга с кряхтением сняла кастрюлю с огня, выбрала небольшой ковшик и поставила на огонь его. Электрический чайник был горячий, так что вода закипела быстро. Инга покидала вареники, которые заранее налепила собственными руками, а потом заморозила. На лепку пельменей у нее сил и терпения никогда не хватало, но вот вареники, которые были куда большего размера, она лепила охотно.
В качестве начинки Инга иногда использовала вишню, творог или творог с ягодами. Эти же были с картошкой и жареным репчатым луком. Политые густой белой сметаной и посыпанные сверху золотистым лучком, они выглядели так аппетитно, что Залесный не обиделся на то, что ужин в очередной раз оказался без мяса. Он навернул глубокую фаянсовую миску, и лицо его подобрело.
Как только Инга увидела, что носогубные складки у ее любимого человека почти совсем разгладились, она поняла: клиент, что называется, дозрел, пора приступать к допросу.
– Удалось узнать какие-нибудь подробности убийства Пухликова?
До ужина Залесный бы в лучшем случае ничего ей не ответил на этот вопрос, а в худшем – посоветовал бы заняться своим делом. Но сейчас он был настроен миролюбиво и благодушно.
– Перед смертью мужика пытали, – произнес он, смачно облизнув вилку.
Инга, которая в этот миг как раз несла ко рту последний вареник, немедленно вернула его на место.
– Пытали? – со страхом взглянула она. – Как это – пытали?
