Дарья Донцова - Человек-невидимка в стразах
– Думаю, вам надо сбавить цену, – посоветовала Галина. – Непременно придете к решению о скидке, когда увидите, что желающих приобрести квартиру нет. Если вы торопитесь, лучше сделать это сразу.
Обговорив с клиентом все детали, Галина вышла во двор и увидела на лавочке у подъезда женщину с вязанием, та как раз уронила клубок. Юдаева подобрала его и протянула растеряхе.
– Спасибо, спасибо, – зачастила рукодельница. – А вы кто? Наверное, агент? Роман Хитрук пытается от квартирки избавиться? Лучше с ним не связывайтесь, ничего не выйдет.
– Почему? – заинтересовалась Галя.
– Меня зовут Юлия Палагина, – с достоинством представилась вязальщица, – я выбрана коллективом жильцов старшей по подъезду, слежу за порядком, деньги на мероприятия собираю, часто по квартирам хожу. И не хочу никаких подробностей из чужой жизни знать, глаза закрываю, уши затыкаю, но все равно всегда в курсе чужих дел. Иногда даже в милицию сигнализирую. Например, Копылов из девятой квартиры на кухне станок поставил, какую-то дрянь строгает и на рынке продает, а ведь это запрещено законом. Или Маруся Ильченко… Ее муж головой о батарею бил, мордой по полу возил, пришлось участкового звать. Маруся со мной неделю не разговаривала, грязью поливала, орала на каждом углу: «Юлька Толю засадила на семь суток». А через неделю красавчик вышел и жене такую жаркую любовь устроил, что Ильченко ко мне принеслась и зарыдала: «Юля, спаси, он меня убьет!»
Палагина вздернула подбородок и гордо посмотрела на Галину.
– Хитрук запойный? – предположила Юдаева. – Бьет жену и мать?
Юля ахнула и опять уронила клубок.
– Какую мать?
– Свою, хитруковскую, – пояснила риелтор.
– Он так сказал или это в документах написано? – заинтересовалась Палагина.
– Бумаги я пока не изучала, – призналась Галина, – хозяин меня в одну комнату не пустил, сказал, что там его мама спит.
Палагина зацокала языком.
– Вот врун! Нету у него никакой матери. То есть, может, она и есть, но сюда ни разу носа не показала. А про сына он сообщил?
– Нет, – напряглась Галя. – Сказал, что их трое: он, жена и мать. Но потом уточнил, что старуха здесь не прописана, просто с ними живет.
– Лгун, – отчеканила Юлия. – Слушай сюда. Не связывайся с ним, тебе его квартиру не продать. Хитрука недавно ограбили, а сына его, Павла, преступники убили.
– В квартире? – пригорюнилась Галина.
– Ага, – с горящим взором подчеркнула сплетница. – Этаж первый, окно низко, решеток нет. И ведь я ему советовала: «Поставьте железки». А он в ответ: «Не хочу жить, как в тюрьме. Здесь безопасно, место тихое, не центр, только свои ходят». И что? Бандиты стекло разбили, парня зарезали.
– Черт! – не сдержалась Юдаева.
Галину успели предупредить в офисе, что «апартаменты с историей» уходят очень трудно. Если в комнатах побывал вор или кто-то из хозяев умер после тяжелой болезни, люди опасаются переезжать в «плохую квартиру», полагают, что беда заразна. А уж связываться с жильем, где человека лишили жизни, охотников вовсе не найдется.
– Он уж которого агента зовет, – выливала сведения Палагина. – Первым двум правду рассказал, так они сразу удрали, третьему поднаврал маленечко, тот во двор вышел и до истины докопался. Теперь тебя объегорить надумал. Чудак-человек, все равно ведь соседи правду расскажут. Я, например, умею язык за зубами держать, а у других он, как тряпка на ветру, болтается. Про мать вот придумал… Зачем? И жена у него странная – ее никто не видел. В магазин не бегает, на работу не ходит, взаперти сидит!
Глава 20
Галина развернулась и отправилась назад.
– Вы что-то забыли? – удивился Роман Андреевич, открыв дверь.
– Да! – ответила Юдаева. – Хотите квартиру продать?
– Вне всяких сомнений, – кивнул хозяин.
– Тогда проводите меня к вашей матери, – приказала Юдаева.
Глаза у Хитруха забегали.
– Понимаете, там, ну, в общем…
– Бабули нет, – ехидно уточнила риелтор.
– Юлия наболтала, – вздохнул Роман Андреевич. – А что именно она вам сказала?
– Все, – Галя решила сразу пресечь попытки нового вранья, – про воров и убийство.
На лице Хитрука возникло странное выражение.
– Да, было дело.
– Ну, я пойду, – развернулась Галина.
– Эй, погодите! – забеспокоился Роман Андреевич.
– Вашей квартирой нужно долго заниматься, а у меня и без того армия клиентов, – попыталась отделаться от него Галя.
Роман схватил ее за рукав.
– Мы же договорились.
– Договор не составляли, а без оформления наш разговор пустая болтовня, – возразила Юдаева.
– Послушайте меня, – почти с отчаянием попросил Роман, – я расскажу как на духу о случившемся.
– Не уверена, что хочу слушать, – отрезала Галя.
– Сколько вы от сделки получите? – спросил Хитрук.
– Что мое – то мое, – не назвала свой процент риелтор.
– Значит, от моей доли кусок к тебе прилипнет, – пообещал Роман, – я готов поделиться, только помоги.
Юдаева очень нуждалась в деньгах, предложение показалось ей выгодным, и она смилостивилась.
– Я согласна. Но если опять врать начнете, сразу уйду.
Хитрук молча открыл дверь в запертую комнату, за ней оказалась еще одна, железная, со звуконепроницаемой обивкой.
– Интересный дизайн, – оторопела Галина.
– Моя жена шизофреничка, – сообщил Роман.
– Отличная новость! – вспылила Юдаева. – Представляете, какой геморрой с документами будет? Хуже нет, если в квартире псих прописан.
– Она нигде не зарегистрирована, по бумагам совершенно здорова, обычная домашняя хозяйка, я лечу ее частным образом, – поспешил успокоить Галю Хитрук. – Шизофрения болезнь сезонная, весной и осенью Инне плохо, а летом и зимой она нормальна. Едва обострение начинается, я ее здесь запираю и в ход пускаю таблетки с уколами. Дверь такую поставил, чтобы до соседей шум не долетел. Никаких сложностей с оформлением документов не будет.
– Ваша супруга сможет прийти в агентство и подписать в присутствии юриста необходимые бумаги? – уточнила Галя, наблюдая, как хозяин возится с многочисленными мудреными замками.
– Нет проблем! – повторил Роман и распахнул дверь.
– Ух ты, фрукты! – не сдержала возгласа Галя.
Такой комнаты она никогда в жизни не видела. Стены, местами ободранные, кое-где были покрыты белыми звукоизолирующими панелями, какими отделывают радио– и записывающие студии, конторы, где производят шумные работы, но никак не спальни. Окно прикрывала специальная рулонная штора из клеенки, опустишь ее – и ни один луч света не проникнет снаружи и не вырвется изнутри. Мебель, самая незатейливая, сугубо функциональная, была в беспорядке сдвинута в сторону. Больше всего впечатлял пол, ранее покрытый паркетом: на нем, похоже, разводили костер. Перед Галей чернело пепелище, а в воздухе ощущался легкий запах гари.
– Это что? – риелтор ткнула пальцем в головешки.
Роман почесал подбородок.
– Вот, своими силами ремонт делаю. Через пару-тройку дней очищу площадь и тогда рабочих позову, не хочу, чтобы они узнали про пожар.
Галина опешила.
– Не нервничай, – успокоил ее Хитрук, – про грабеж я выдумал. Надо же было соседям объяснить, почему сюда милиция и «Скорая» приезжали, да и тело Павла выносили в мешке.
– Мне все меньше хочется связываться с вашим жильем, – прошептала Юдаева.
– Пошли, чаю налью, – предложил Хитрук.
– Лучше расскажите подробности, – сказала Галя.
– Инна сходила с ума постепенно, – грустно завел Роман. – Сначала у нее характер испортился, мы часто ругались. Но до рукоприкладства не доходило. Однажды Инна пришла домой, мы еще на старой квартире жили, и кинулась на Павлика с ножом, крича: «Саша умер, а ты жив!» Я еле-еле ее от ребенка оттащил.
– А Саша кто такой? – спросила Галя.
– У нас было два сына, – мрачно ответил Хитрук, – Александр старший, Паша младший. У парней была разница в год, и они постоянно дрались. Придешь домой усталый, но полежать у телевизора никак не получится, пацаны обязательно разборку устроят. Инна на работе до ночи торчала, вся воспитательная часть на меня свалилась: уроки, чистить зубы, ужинать, душ принимать, спать ложиться… К полуночи, когда Инна появлялась, я был готов всех на клочки порвать. Работаю, обеспечиваю семью и еще обязан детьми заниматься? У нас с Инной часто возникали стычки… Я много раз предлагал ей:
– Уйди со службы! Платят тебе копейки, работа тяжелая. Если сядешь дома, я сумею вас обеспечить. Мальчишкам нужно внимание и контроль, материнская любовь. Жене – женское, мужу – мужское. Это ведь не мы придумали!
Но Инна категорически отказывалась.
– Я хочу развиваться! – кричала она. – Не собираюсь превращаться в клушу. Когда мальчикам исполнится шестнадцать, мать им станет не нужна, и что мне тогда делать? В сорок лет карьеру не начинают!
Когда в доме есть повод для скандала, война разгорается мгновенно. Роман и Инна часто орали друг на друга, мальчики успокаивали родителей. Александр всегда был на маминой стороне, а Паша защищал папу. И хоть пацаны еще были крошками, между собой они дрались всерьез, никакой любви у братьев не было, их отношения испортились из-за родительских баталий.
