Полина Дельвиг - Тупиковое звено
— Видеть-то я вижу, но не всякий негодяи убийца, — нехотя возразил француз.
Не в силах продолжать дискуссию, Даша отвернулась к окну.
6
Возле гостиницы их встретил швейцар в ливрее и с зонтиком, помог выйти на машины. В холле Даша отогрелась и немного ожила.
— Фи-фи, — тихо позвала она.
— Oui[21], — голос флориста звучал устало, он отрешенно рассматривал сувениры в витрине.
— Фи-фи, дайте мне обещание: вы сделаете все, что в ваших силах, но этот ублюдок не получит ни франка.
С секунду Филипп молчал, потом грустно улыбнулся:
— Увы, мой дорогой друг, я здесь бессилен. Максимум, что я могу сделать, так насильно стерилизовать его.
В холле толпились люди, поэтому Даша понизила голос, но усилила напор:
— Да неужели закон настолько глуп и слеп?!
— Oui. Dura lex[22]…
— Воистину дура, — буркнул.) Даша. — Тогда нам остается только одно…
Кервель резко обернулся. В глазах его читался испуг. Даша поспешно пояснила:
— Придется землю перевернуть, но найти как можно больше наследников.
Месье Кервель засмеялся и похлопал ее по руке.
— Однако у нас презабавные стимулы.
— Меня беспокоит честь рода, — совершенно серьезно ответила Даша.
И столько в этой фразе было пафоса, что Филипп, скрыв улыбку, произнес как можно серьезнее:
— Я горжусь вами, Ди-ди. И маман будет горда. Вы просто Орлеанская дева.
— Вам смешно?
— Мне?! — Филипп всплеснул руками. — Я не сомневаюсь, что вы принимаете происходящее близко к сердцу, но ведь и я переживаю не меньше вашего. Я буду вынужден передать этому мерзавцу ключи от дома, в котором вырос! — Впервые за все время их общения Кервель выглядел взбешенным, — Ах, давайте оставим на сегодня эту тему. Какая у нас программа на вечер?
Даше стало неудобно. В самом деле, у нее всего лишь досада, а у человека вся жизнь вверх ногами…
— Извините меня. Просто я очень расстроена. Мы можем посетить Мариинский театр, посмотреть балет. Или для восстановления равновесия заглянуть в кунсткамеру. Помнится, там выставлены какие-то монстры.
— О, нет! — Филипп поднял обе руки. — На сегодня монстров более чем достаточно.
Даша рассмеялась.
— Тогда балет. Кстати, у меня к вам одна просьба: поедемте в Ригу поездом. Погода нелетная, мало ли что… А Рига совсем близко.
Кервель принялся стенать:
— Знаю я ваше рядом! Полторы Франции…
— Ну, Фи-фи, я прошу вас! — Даша молитвенно сложила руки.
— Как хотите. Хуже, чем сейчас, мне уже не будет.
Глава 16
1
Словами в принципе бросаться не стоит, а про то. что будет хуже или лучше, тем более. Последующий день наглядно проиллюстрировал всю справедливость этой нехитрой истины.
Дорога в Ригу ознаменовалась событием трагическим, но с точки зрения Даши одновременно и радостным: наконец-то украли все чемоданы и несессеры Филиппа.
Легкомысленный француз не внял Дашиным уговорам и наотрез отказался заказывать еду в купе — ему там, видите ли, слишком пыльно и тесно. Пришлось идти в нагон-ресторан. Ужин длился неоправданно долго: сначала Кервель пытался выяснить подноготную всех заявленных вменю блюд, включая родословную куры, консоме из которой ему предложили на первое. Затем долго обсуждал степень прожаренности бифштекса, хотя все, кроме него, прекрасно знали: хоть полчаса его жарь, хоть в окно выбрасывай — съедобнее мясо не станет, да и вообще вагон-ресторан существует не для того, чтобы в нем ели. Затем оказалось, что без вина Филипп есть не может, а то вино, которое предлагают, пить нельзя, и так далее, по кругу, до бесконечности. Безнадежность ситуации усугублялась еще и тем, что француз был безупречно вежлив, а латышский официант до абсурда невозмутим.
В общем, Даша так дол го испытывала голод и раздражение, что практически не расстроилась, обнаружив по возвращении купе полностью разграбленным. Удивило одно: ее сумку грабители оставили в целости и сохранности.
Она даже обиделась:
— Интересно, а чем это им мой гардероб не понравился? Однако вопрос был скорее риторическим, отвечать на него все равно было некому. Филипп, который и в ресторане не выглядел особо счастливым, теперь олицетворял скульптуру абсолютного горя. Ненамного лучше выглядел и прибежавший на его пронзительные вопли проводник. Минуту-другую Даша с интересом взирала на их перекошенные лица, затем это перестало ее забавлять.
— Надо действовать? — с вопросительной интонацией произнесла она.
Помертвевшими губами Кервель прошептал что-то по-французски.
— Что? — Даша приложила ладонь к уху. — Простите, Фи-фи, но я не расслышала.
— Я убит! Я уничтожен… Я гол и бос…
Проводник вздрогнул и со словами: «Я сейчас вызову полицию» — исчез под грохот колес.
Даша протиснулась к окну и села рядом с Филиппом.
— Бросьте, Фи-фи, Рига прекрасный город, там полно магазинов модной одежды… — Она опустила шторку.
— А вы знаете, у кого я заказываю брюки? — В голубых глазах показались слезы. — Да чтобы создать свитер, который меня полностью устраивает, требуется месяц! И этот месяц я должен ходить голый?! Нет, я немедленно вылетаю во Францию.
— Да вы с ума сошли! — Даша ухватила его за руку, видимо опасаясь, что тот улетит в окно прямо сейчас, несмотря на задернутую шторку. — И потом, я давно собиралась сказать, вы в своих… эксклюзивных нарядах выглядите слишком вызывающе. Мы бросаемся в глаза, в то время как нам следует быть незаметными. Еще удивительно, что на нас до сих пор не напали… — Она замолчала и многозначительно покивала головой. — Сами знаете кто. Кроме того, нам из-за этого постоянно приходится переплачивать.
Взгляд Филиппа стал более осмысленным.
— Вы так считаете?
— Разумеется! — Даша всплеснула руками. Французы, как известно, народ прижимистый, и она решила его додавить. — Люди ведь как рассуждают: если у него нашлась пара лишних сотен на носки, то уж мне всяко перепадет…
— У меня видны носки? — забеспокоился Филипп.
— О, Боже! Нет. Не знаю! Какая разница. — Она отмахнулась. — Просто мы должны стремиться к неприметности, а вместо того за нами вечно тащатся носильщики, таксисты, проститутки, нищие и продавцы газет. Это не расследование, а цирк на выезде!
Кервель сидел тихий и грустный.
— Вы хотите, чтобы я купил ммм… камуфляж? Как это будет по-русски?
— Камуфляж. — Даша невольно улыбнулась. — Да не расстраивайтесь вы так. Вам всего-навсего надо купить джинсы — только, конечно, не за тысячу долларов, а самые обыкновенные, в которых все ходят. Свитерок какой-нибудь долларов за тридцать. Кроссовки. И все. Ни одна собака не заподозрит, что у вас есть…
Тут она замялась. Избавиться от надоевших чемоданов это. конечно, хорошо, но если она сейчас слишком перепугает сводного дядю, тот вообще может свинтить отсюда вслед за свитерами, а одной ей будет тяжело… Да и боязно.
— В общем, лучше просто не бросаться в глаза. Филипп приложил к носу платочек:
— Но почему? Даша не выдержала:
— Двое уже мертвы! Вам этого мало?
Испуг, промелькнувший на лице француза, свидетельствовал о том, что ему этого более чем достаточно.
— Вы всерьез полагаете, что кто-то убивает претендентов на наследство?
Даша откинулась на предварительно взбитую подушку.
— Вполне возможно.
— Но ведь Никита жив.
— Пока еще. — Она многозначительно прищурила один глаз и выставила вперед указательный палец, изображая пистолет. — Может настоящий убийца еще и окажет нам эту услугу.
Впервые за то время, что он узнал о пропаже своих драгоценных саквояжей, Филипп широко улыбнулся:
— Ах вы, чертовка! Я все понял: вы специально меня пугаете, чтобы я забыл о своем горе.
Даша не выдержала и рассмеялась:
— Милый, милый, Фи-фи, что вы знаете о настоящем горе!
В дверях появилась постная физиономия проводника.
— Я сделал все, что мог, я…
— Тогда сделайте еще кое-что. — Кервель не стал дослушивать отчет о проделанной работе.
— Слушаю, — подобострастно согнулся проводник.
— Принесите нам лучшей водки. И икры. Проводник перевел выжидательный взгляд на Дашу:
— А разве деньги у вас не… Молодая женщина прыснула в кулачок:
— Неужели вы думаете, что в отместку за украденные чемоданы мы хотим объесть МПС Латвии?
Филипп уткнулся ей в плечо и от души рассмеялся. Так они смеялись минуты две, и все эти две минуты проводник стоял, не двигаясь и не улыбаясь.
Наконец Даша успокоилась:
— Несите, несите. У нас пропали только вещи, деньги, по счастью, целы. Только мне вместо водки шампанского. — Жизнь ведь не так уж и плоха? — спросила она Филиппа, когда проводник отправился выполнять заказ.
— Жизнь прекрасна, — с грустной улыбкой ответил тот и после небольшой паузы добавил: — Но одежду мне все равно жалко.
2
Рига, как и Санкт-Петербург, редко баловала хорошей погодой, но икра и шампанское позволили путникам переносить тяготы с большим оптимизмом. Да и вообще, Риге Даша прощала многое. И плохую погоду, и вздорный характер коренного населения, и бессовестно маленький центр. Этот город имел запах влажного моря, камня и сдержанной свободы. Здесь Даше нравилось все: дома, где каждый этаж имел свои, неповторимые окна; аккуратные фасады, которые через два дня становились таким и знакомыми, будто прожил здесь всю жизнь; крошечный пятачок центра, срисованный с рождественской открытки; каменный мост и утки под мостом…
